Но Гилтер только открыл перед женой дверь и, переваливаясь, пошлепал по каменным ступеням обратно к машине. Если он сейчас поедет в гараж, то не сможет не заметить, что ворота открыты. Едва дыша, мы выглядывали из-за занавесок. Недовольно качая головой и бормоча проклятия, Свен вылез во второй раз из «мерседеса» и опять устремился к дому. Пыхтя, взбежал по лестнице, щелкнул замком – запер дверь снаружи на ключ – и укатил.
Внизу зажегся свет, мы услышали, как девушка разговаривает с кошкой на непонятном языке.
– Ну-ка, разберись с миссис Гилтер. – Кора кивнула головой в сторону прихожей.
– Зачем? Она на нашей стороне. Подожди меня. Побудь с Катрин.
Сенг Ароон нам не страшна – я спускалась, не стараясь двигаться бесшумно и незаметно. Но едва завидев мои ноги в джинсах, тайка повалилась на колени, умоляющим жестом сложив руки на груди, онемев от страха… И лишь когда поняла, кто перед ней, перестала дрожать.
Без своих знаменитых каблуков она выглядела очень маленькой, из широких штанин смешно торчали крошечные ступни. И трех минут не прошло с тех пор, как она переступила порог, но уже сбросила свой карнавальный наряд и стояла передо мной в застиранной футболке и мягких брюках. Трогательная и босая.
Я протянула ей руку, притянула к себе, обняла: сегодня что, моя очередь всех утешать?
– Не бойся, мы тебя не обидим!
– White miss and black miss in prison! [34]– Тайка подняла палец, указывая на спальню.
Я сделала два шага вверх по лестнице и позвала Кору. Когда та выбежала: рослая посторонняя женщина, рыжие волосы торчат во все стороны, глаза горят – вид, конечно, дикий, – Сенг Ароон опять трусливо сжалась. Чтобы как-то объяснить происходящее, я потрясла перед носом хозяйки отмычками:
– Garage entrance. [35]– Потом демонстративно обняла Кору: – Good friend! [36]
Узнав о смерти чернокожей пленницы, Сенг Ароон вновь затряслась всем телом.
– They killed Mango! [37]– Она заплакала. – Mango!
Не сходя с места, тайка поклялась, что поддержит нас, что бы мы ни затевали. Вместе мы вытащили Катрин из темницы.
– You have car? [38]– Сенг Ароон взяла себя в руки и оказалась весьма прагматичной особой.
– Да, – ответила я, – мы на машине.
Тайка побежала в подвал отворять ворота, чтобы Кора могла въехать. В гараже, вдали от любопытных глаз соседей, мы положили в салон бесчувственную Катрин. Только я нацелилась сесть в машину – Сенг Ароон вцепилась в меня своими кукольными ручками и взмолилась:
– Please take me with you! [39]
He зная, что сказать, я взглянула на Кору. Та невозмутимо ответила:
– Ну, если тебе не надо собирать вещи… Okay, no problem! [40]
И широким жестом пригласила тайку на переднее сиденье, ясное дело, не спросив моего согласия.
Итак, мы покидали нехорошее место вчетвером. Мы, разумеется, первым делом собирались в больницу. Но чтобы добраться до травмпункта и, впарив врачу какую-нибудь дежурную ложь, поручить его заботам Катрин, нужно было узнать дорогу. Катрин очнулась раньше, чем нам удалось выяснить, в какой больнице работает отделение неотложной помощи.
– Мне что-то вкололи, и я отключилась. Куда мы едем? – с трудом выговорила Катрин.
– Теперь уже в Дармштадт, – сказала Кора. – Мой самолет взлетел пять минут назад.
Мальчиков дома не было, на кухне расположились четыре девочки.
Я заваривала чай, Катрин, едва ворочая языком, рассказывала, как ее скрутили возле Народного университета, точно так же, как меня, и увезли к Гилтеру.
Сенг Ароон взяла меня и Кору за руки – если бы у нее вдруг выросла третья рука, думаю, она с удовольствием пожала бы и ладонь Катрин. Восторженно заглядывая нам в глаза, тайка произнесла:
– You are my sisters! [41]
Все засмеялись, Кора попыталась вдолбить в ее тайскую голову наши имена, впрочем, без особого успеха.
– Seng Aroon means «rising sun», – смущалась тайка. – My nickname is Pu! [42]
Мало-помалу она освоилась и в ответ на наши расспросы поведала о детстве, проведенном на северо-востоке Таиланда: рано овдовев, ее мать работала от зари до зари на paddyfields, чтобы прокормить восьмерых детей.
– Это рисовые поля, – шепнула Кора, которая, как всегда, лучше всех все знала.
Как самую младшую из сестер, Пу продали. Такое часто бывает в тайских семьях. Катрин пустила слезу.
– Как нам теперь быть? – спросила я. – Куда мы денем нашу тайскую сестренку? К тому же она без документов и не сможет так вот запросто смыться за границу.
Кора пожала плечами, а Катрин сказала:
– Мне нужно срочно лечь, я разбита. О девочке потом поговорим.
А девочка молча встала к мойке, словно так и надо, помыла чашки и стопку грязных тарелок. Я вытирала посуду и убирала на полку. В знак признательности Пу научила меня тайской пословице:
– Женщины – задние ноги слона.
– Какого слона?
– Мужчины – передние ноги, они определяют направление. Но настоящая сила – в задних, они держат, но могут раздавить.
Кора прислушалась к разговору.
– Наш человек! – ободряюще подмигнула она Пу. – Сами не заметили, как стали бандой четырех!
Речь зашла о погибшей девушке. Пу сказала, что Манго скандалила и не желала трудиться в «Парилке». Когда Пу и Свен уезжали в аэропорт, африканка была еще жива.
Теперь, когда Пу стала одной из нас, независимых женщин в грубом мужском мире, Кора спросила полушутя, полусерьезно, что, по мнению нашей сестрицы, следует предпринять в дальнейшем.
– Please kill Seven! [43]– наивно попросила Пу.
– Как? – Кора всплеснула руками, изобразив недоумение. – Одним махом семерых побивахом? Вроде бы мы не храбрые портняжки…
– Она произносит Seven вместо Sven, – сказала Катрин, которая, поспав, конечно, не воскресла, как феникс, но выглядела значительно лучше. – Азиаты не могут произносить две согласные подряд.
Пу кивнула, серьезно нахмурив бровки, словно поддерживала все сказанное Катрин в целом и каждое слово в отдельности, и потребовала:
– And mister Eric: same-same! [44]
– Что все это значит? – Я одна не поняла причину общего оживления.
– Мисс Майя делать peng-peng мистеру Свену и samesame мистеру Эрику! – перевела мне Кора.
Пусть сама займется!
* * *
С кухни слышались голоса, доносился смех, а я потихоньку ушла в комнату: соберу-ка вещички, чтобы в любую минуту подхватить чемодан и уехать.
Когда искала свою ночную рубашку, нашла под подушкой исписанный аккуратным почерком листок – записку от Энди. Боится, что я опять исчезну, не сказав ему ни слова. Вообще-то не задумывалась, но, наверное, я бы так и поступила: проводила бы Кору, покидала в багажник пожитки и умчалась на предельной скорости, чтобы поскорее увидеть своего сыночка.
Между тем Энди насквозь меня видел, поскольку в записке просил дождаться его: в пять он заканчивает работу, и если я вопреки его просьбе уеду, не дав себя обнять на прощание, то на моей кровати, под одеялом, – прощальный подарок. Заинтригованная, я рванула перину – флакон с метадоном! То, что доктор прописал!
Кора обрадовалась, увидев в моих руках сувенир Энди:
– Отлично! Ты молодчина! Скоро старушка-американка поужинает в последний раз!
– Please kill seven! – передразнила я Пу.
Кора весело фыркнула:
