– Вы его не продадите? – спросил я.
– Нет, если ты будешь выплачивать проценты или выкупишь его. – По его взгляду ясно было, что большинство посетителей так и не возвращаются сюда, чтобы выкупить свой заклад. В худшие времена я принялся бы жалеть себя за тяжелую свою жизнь. Но сейчас я лишь невольно подумал, что это, наверное, очень угнетает – смотреть, как отчаявшиеся отбросы общества приносят сюда дорогие их сердцу вещи.
– Я его выкуплю, – заявил я. – Я вернусь через две недели, так что присмотрите пока за ним.
– Как скажешь, – отозвался оценщик.
Я отдал ему рубин и заполнил какую-то бумагу, а он мне протянул наличные. И я вышел, ощущая, что с моих плеч свалилась тяжесть. Я уладил проблему. Я снова контролирую свою жизнь. Мысль о том, что рубин тети Татьяны теперь в руках оценщика, заставила меня притормозить – я почти ожидал, что сейчас она примется возражать. Но ром заставлял ее помалкивать, и я снова сказал себе, что ничего страшного не произошло.
Я не стал пытаться повторить эксперимент с крем-брюле, но по дороге домой купил булочки с шоколадом, так что к моменту прихода Сидни у меня будет, чем ее угостить. Мы можем поесть при свечах и обсудить события последних дней. Аппетитные булочки обошлись мне всего в семь долларов, так что никто не смог бы усомниться в моей финансовой ответственности.
Телефон зазвонил, когда я был уже почти у самой двери, и, к моему удивлению, на экране высветилось имя Ровены.
– Привет, прекрасный принц! Мы тут сегодня собрались компанией проведать «Спичечный коробок». Заведение для взрослых, так что можешь приводить свою вымышленную девушку.
– Сегодня я приведу ее к себе домой, для некоторого совершенно не вымышленного занятия, – заявил я. – Я не видел ее почти два дня.
– Ой-ой-ой! И как ты только выжил? Ну, если передумаешь, то ты знаешь, где мы.
Энергия бурлила во мне, и я принялся стремительно рисовать. Через некоторое время энтузиазм угас, и я решил посвятить остаток дня генеральной уборке. Меня преследовало стремление самоутвердиться в собственных глазах, а не только в глазах Сидни. Я не хотел чувствовать, что меня несет по жизни, словно щепку по водному потоку. Я хотел управлять своей жизнью и отвечать за нее. Я хотел быть достойной парой Сидни и взялся за уборку с таким рвением, какого давно… да на самом деле, никогда не испытывал, если учесть, как я ненавижу убирать. Но сегодня я воодушевился. Я был неудержим. Я даже дошел до того, что выдраил кафельный «фартук» за раковиной зубной щеткой. Меня переполняло возбуждение, и прежнее мрачное настроение исчезло… ну, по крайней мере, до тех пор, когда я не взялся вытирать пыль с комода и увидел запонки с недостающим рубином. Рука с тряпкой дрогнула, а я уставился на зияющую дыру в платиновой основе. Мне вдруг показалось, будто это дыра у меня в душе.
– Нет, – сказал я Прыгуну – он сидел на кровати, явно одуревший от моих исступленных трудов. – Он не пропал. Я верну его.
Я готов был поклясться, что до меня донесся знакомый смех тети Татьяны, и я отправился к бару, намереваясь выпить еще. Конечно, в таком случае я бы нарушил наш с Сидни договор, но обстоятельства были чрезвычайные. Я имел право на некоторые послабления, а еще я упорно боролся с последствиями духа. Ведь, правда же?
Нет. Что на меня нашло? Я сдержу слово, данное Сидни. Я не потеряю контроля над собой. Я не могу. Я пообещал ей, что буду сильным, и я не сдамся. На самом деле, чтобы доказать это себе, я ухватился за внезапно возникшую и сомнительно благородную идею: решил спустить мою коллекцию спиртного в канализацию. Одна часть меня скривилась при виде такого святотатства, а другая возгордилась. С искушением будет покончено!
Сидни позвонила, когда я уже почти закончил.
– Ты вовремя, Сейдж. Я немного прибрался.
Сидни вздохнула.
– Я не могу сейчас приехать. Зое втемяшилось в голову, что я должна помочь ей с базой данных алхимиков, а она подслушала, как миз Тервиллингер упоминала о предстоящем свидании – с Вольфе, можешь себе представить? – так что сослаться на нее не получится. Извини.
Я порадовался, что Сидни не видит моего лица.
– За что мне это? Хорошо. Делай то, что нужно. И у меня в результате появится время, чтобы придумать больше вариантов празднования.
Сидни рассмеялась с облегчением.
– И сколько же вариантов ты уже придумал?
– Кто может сосчитать число звезд в небе или песчинок на морском берегу? Это невозможно.
– Ах, Адриан!.. – От тепла ее голоса у меня взволновались и кровь, и сердце, а боль от ее отсутствия сделалась еще сильнее. – Завтра я к тебе выберусь. Обещаю.
– Я бы сказал, что буду считать секунды, но это слишком большие цифры для меня.
– Я буду считать за нас обоих. Я люблю тебя.
Эти слова для меня были словно кинжал в сердце, наслаждение и мука. Мы попрощались. Я оглядел мою вычищенную до блеска квартиру и последние картины-импровизации. На кухонном рабочем столе сидел Прыгун и осуждающе, как мне казалось, взирал на меня своими золотистыми глазами. Ну и что мне теперь делать с собой? Смущал тот факт, что я задаю себе подобный вопрос, будто я – несмышленый малыш, которого надо занимать. Картины не вызывали никакого интереса, и я ощутил нервное возбуждение. Сна не было ни в одном глазу. Меня ожидала очередная бессонная ночь.
Я поставил на проигрыватель пластинку «Супертрэмп» и завалился на кровать, читать «Великого Гэтсби». Но мне никак не удавалось сосредоточиться. Я был слишком взбудоражен, слишком взвинчен из-за Сидни. Меня принялись одолевать все те же вопросы о том, куда катится моя жизнь. Нас затянула опасная игра, которой не видно было конца. Ни ясного пути, ничего. Что будет после того, как Джилл покинет Палм-Спрингс? Последую ли я за ней? Или останусь заканчивать колледж? И что потом? Ровена вечно шутила, что на будущее особых перспектив нет, и она была не так уж далека от истины. Отшвырнув книгу, я прикрыл глаза рукой и попытался остановить беличье колесо у себя в мозгу. Тетя Татьяна вернулась.
«Почему ты беспокоишься? Тебе это не идет. Живи сегодняшним днем».
– Отстань! – сказал я вслух. – Тебя здесь нет, и я не стану общаться с порождением моего воображения. Я не настолько далеко зашел. Кроме того… мне нужно думать о нашем общем с Сидни будущем.
«Ты выкрутишься, – произнес надоедливый голос. – Ты всегда выкручивался. Твоя улыбка и обаяние вытащат тебя из любой ситуации. Хватит раздумий».
Моя рассудочная часть напомнила, что воображаемый разговор – последствия применения духа. И все же я невольно заспорил.
– Нет! Я не собираюсь скакать от одного мгновения к другому, не задумываясь о последствиях. Хватит с меня спонтанных решений. Этот период моей жизни позади.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
