За дачу мне стало обидно, но в целом я была согласна. Хотелось комфорта, мягкого дивана и тепла.
Кофе заставил окончательно проснуться, и я начала улыбаться, вполне искренне радуясь новому дню. К тому же на улице сегодня была замечательная погода – кончился вечный моросящий дождь и даже слегка подморозило. Во дворе ничего не напоминало о том, что ночью здесь хозяйничали вонгви. Сейчас при свете дня они казались плодом больного воображения.
Машина тоже стояла на месте, там же, где вчера ее припарковал Ком Хен. А за нее я, признаться честно, переживала. В эту глушь не так часто заезжают дорогие «корветы». Могли и угнать, и колеса снять, и никак крутая сигнализация бы не помешала. Но, на наше счастье, все обошлось. Не хватало еще в довершение всех неприятностей остаться без транспорта.
По моим ощущениям, путь обратно в Питер занял намного меньше времени, чем дорога из него. Возможно, это просто мне так показалось, а может, мы удачно проскочили, не попав ни в одну пробку.
Ком Хен затормозил у моего подъезда. Я даже не сразу поняла, что он от меня хочет. Думала, мы поедем к нему, но он решил иначе, и от этого в целом логичного поступка почему-то стало до невозможности обидно.
– Днем вам опасность не грозит, – заметил он, и мне показалось, будто это была попытка оправдаться. Хотя оправдываться не стоило, он ничего не был мне должен. – Я сейчас постараюсь изучить книгу, а чуть позже заеду за вами, и мы отправимся к Наташе, – закончил он, но я уже не слышала. Пыталась неловко выбраться из машины. На ресницах дрожали слезы, и я прятала взгляд, чтобы их не заметил Ком Хен.
Я поежилась под пронизывающим ветром и подняла повыше воротник куртки. Машина, взвизгнув шинами на асфальте, умчалась, я шмыгнула носом и отправилась по направлению к подъезду, но, не дойдя до входной двери, остановилась. Сейчас было утро, светло и почти не страшно. Ком Хен прав – вряд ли мне угрожает опасность, а значит, нужно наконец-то купить себе телефон. Другого шанса может не быть. Мало ли как повернутся обстоятельства после сегодняшнего вечера.
Я не стала долго думать и просто забежала в ближайшую «Евросеть», расположенную за углом. Выбрала самый дешевый аппарат и восстановила симку. Сунув мобильник в карман, сразу же почувствовала себя чуточку увереннее и спокойнее. Отзвонилась маме и брату. С удовольствием потрепалась о мелочах, стараясь хотя бы на время выкинуть из головы Ком Хена и забыть о том, во что превратилась моя тихая и размеренная жизнь за какие-то три дня. Было так приятно представить, что снова живу, как любая обычная и беззаботная студентка.
Правда, ощущение длилось недолго и исчезло, едва я переступила порог собственной разгромленной квартиры. Она являлась реальным подтверждением того, что неприятности не закончились и на самом деле все плохо. Едва наступят сумерки, по мою душу тут же придут вонгви, а тысячелетний тигр уже, наверное, сидит с чемоданом в аэропорту, и хорошо если Сеула, а не Питера.
Валяющиеся на полу любимые вещи вгоняли в тоску, и следующие два часа пришлось посвятить уборке. К счастью, у меня было мало места, а значит, и наведение порядка не должно было отнять много времени. В этом был один существенный плюс маленькой квартиры перед большой.
Но первое, что я сделала, оказавшись дома, это восстановила телефонную книгу. К счастью, копию я хранила на ноуте. Там были не все номера, но большинство. Исчезли лишь те, которые я добавила в течение последних полутора месяцев. С этим я смириться могла. Кстати, визитка Ком Хена, та, которую, я думала, что потеряла, нашлась. Она мирно лежала на дне сумки вместе с блеском для губ, упаковкой бумажных платочков и неизвестно зачем сохраненными чеками. Если бы она попалась мне на глаза сразу же, интересно, что бы изменилось? «Нас однозначно не считали бы парой в универе. По крайней мере, преподавательский состав!» – заключила я и внесла номер в свою адресную книгу. Подумав, даже установила кнопку быстрого вызова – 1. Предполагала, что на ближайшие дни это действительно самый главный для меня номер.
Ближе к обеду я нашла в холодильнике лазанью быстрого приготовления и сунула ее в микроволновку. Не самая здоровая пища, но лучше, чем старые печенки и чай. Знала бы мама, как я питаюсь! Ей бы стало плохо, дома у нас было все строго – завтрак, обед, ужин. Первое, второе и компот. А не кофе, кофе, яблоко.
Сейчас наконец-то появилось время заняться дневником деда. Я уважала своего предка и в глубине души благоговела перед древностью попавшей ко мне в руки тетради, но текст в ней оставлял желать лучшего. Он походил на записки малограмотного чукотского мальчика. А если быть точнее, на записки малограмотного корейского мальчика – «моя твоя не понимай».
Первая запись была датирована 1903 годом. Видимо, в это время прадед уже обосновался в России и худо-бедно научился писать. В своих записях Чжи Вон пытался вспомнить, что произошло пять лет назад в городе Хенсон, когда в доме появился истекающий кровью дед с зажатыми в руках костяными пинё.
Я наконец-то вчиталась и начала разбирать корявый почерк. Даже привыкла к странному построению предложений и читала с увлечением как исторический роман. Правда, полезного пока ничего не почерпнула, только узнала подробности побега, путешествия на корабле и получила еще одно подтверждение того, что вонгви боятся красного цвета.
Прадеду удалось затеряться. В России вонгви его больше не беспокоили. Он предполагал, что тварей остановила большая вода, но я знала – это не так, иначе твари не пришли бы по мою душу. Причина была иная, и мне бы хотелось ее узнать, возможно, его след потерял клан тигров-оборотней? Поэтому и вонгви они наслать больше не могли. От мыслей меня оторвал непривычный рингтон. На маленьком экранчике высветилась надпись «староста».
Ленкиного звонка я не ждала совсем, но все же взяла трубку, решив, что бесполезно бегать от неприятностей. Ленка, конечно, змеюка, но она все же не вонгви и бояться мне ее нечего.
– Привет! – Голос старосты в рубке звучал жизнерадостно и совсем не агрессивно, что удивляло. – Ты меня прости, что накричала… – Ленка замялась, подбирая слова. – И за пощечину особенно извини. Не знаю, что на меня нашло. Просто разозлилась, да и девчонки меня накрутили… ты же знаешь, я эмоциональная, но в целом ведь неплохая!
Извиняющаяся Ленка – это было нечто из ряда вон выходящее. Я даже опешила от удивления. Я знала и про ее эмоциональность, и про стервозность, которую староста упорно отрицала. Слушала, как она заливается соловьем, и молчала. Просто было все равно. Не имели значения ни причины, ни извинения. Нет. Я уже не злилась и тем более не обижалась. Просто не хотела вникать и иметь с ней чего-либо общего. У меня и без Ленки было слишком много проблем и забот.
– Проехали, Лен, – буркнула я, пытаясь разобрать очередной абзац дневника. Он меня сейчас интересовал значительно больше, чем желающая поболтать староста. Разговор я попыталась закончить как можно быстрее. – Прощаю, но сейчас извини, мне некогда, правда. Так что пока.
– Подожди. – В голосе мелькнули едва уловимые панические нотки. – Как ты вообще? Второй день в универе не появляешься. Мы все волнуемся. У тебя что-то случилось?
– Не переживай, – заметила я, не поверив ни единому слову. Переживать Ленка могла только за себя. Так уж она была устроена. – Все хорошо. Просто приболела. Обязательно принесу справку.
Ложь далась легко. Мне не было стыдно обманывать Ленку, к тому же справку Ком Хен действительно обещал достать.
– Это все он? – сочувственно поинтересовалась собеседница, и я, начиная уставать от разговора, ответила:
– Нет. Это не он, и не нужно опять говорить про то, что он меня бросит или я залетела. Это мы уже проходили. И ты вроде как извинилась. Не порти впечатление. У меня действительно ничего нет с Ком Хеном. Только вот бесконечно перед всеми оправдываться я не намерена.
– Нет-нет, Лик! Что ты! Я действительно волнуюсь! – Голос Ленки звучал до тошноты искренне, я даже почти поверила. – Может, пересечемся где-нибудь вечерком, кофейку попьем?
– Вечером не могу, – с облегчением призналась я, но Ленка была не намерена сдаваться.
– Тогда, может, сейчас?
Я честно хотела отказаться. У меня имелась сотня доводов и причин, и совсем не было желания выходить из дома и пить кофе со старостой, которая всего день назад полила меня грязью и влепила пощечину. Но отказать было непросто. Ленка умела убеждать, давить и добиваться своего, причем так искусно, что избавиться от нее не удавалось никому. Пришла в себя я уже перед зеркалом, когда наносила макияж.
К встрече я подготовилась тщательно. Выбрала знакомую, довольно людную кофейню недалеко от дома. Ленка даже согласилась приехать почти на другой конец города, и это было еще более странно. Но как я ни искала подвоха – найти не могла и в конечном счете поверила в то, что старосте скучно и нужна от меня либо услуга, либо информация. Снова, что ли, будет выспрашивать обо мне и Ком Хене? Так ничего нового я ей сказать не смогу. Даже если бы и могла, то не стала бы. Ленка никогда не была тем человеком, с которым хочется делиться секретами. Максимум попить кофе и поболтать ни о чем.
