Голубоватая, ярко светящаяся полоса надвинулась на нас и остановилась. Резко накренив самолет, скольжением выскакиваю из нее, но через мгновение уже несколько лучей ухватили нас.
Яркий, ощутимый всем телом, буквально пронзающий машину насквозь, свет лился отовсюду, слепил глаза так, что не видно было ни одного прибора. От рвавшихся вблизи снарядов самолет беспрерывно вздрагивал и, казалось, назло вражеским зенитчикам, невредимый, пробивался вперед – к цели.
Шторками из темно-синего полотна задернули стекла кабины, можно различить приборы, по ним веду машину вслепую. В кабине напряженная тишина, и вдруг у самого уха раздается голос Севостьянова.
– Командир, все в порядке, бомбы сброшены и попали в цель. Производите маневр, а то, неровен час, собьют. – И его небольшая хрупкая фигурка, скользнув мимо, скрылась за моей спиной.
С левым разворотом резким снижением ухожу от цели. Мы в темноте, будто провалились в пропасть. Скорее ощущаю, чем сознаю: вырвались из прожекторов. Все облегченно вздохнули и сразу заговорили, перебивая друг друга.
– Прошли через огонек, прикурить можно было из кабины, – заговорил первым Миша Кучеренко. Когда мы бомбили, он без дела сидел в грузовой кабине и хорошо видел, что творилось вокруг нас.
– Побывали у черта в гостях, еле ноги унесли… – сказал наш радист, начальник связи эскадрильи старший лейтенант Маковский и повернулся к рации – передать о выполнении задания.
– Придется и не такое увидеть. Война, – наставительно сказал Сазонов.
– Разговорились! Успокоились! Не рановато? Следите за обстановкой, – потребовал я, и как бы в подтверждение моих слов под нами прошел двухмоторный самолет и обстрелял нас из бортовых турельных установок. Наши стрелки открыли дружный огонь и тоже промазали, так и разошлись мы с Ю-88, не причинив друг другу вреда. Наше счастье, что неожиданная атака врага была неудачной. Зато все получили хороший урок: в полете ни на минуту нельзя ослаблять бдительности.
На разборе боевого вылета пришлось основательно поговорить на эту тему.
Наши вылеты на бомбардирование объектов в тылу врага стали теперь регулярными.
Одновременно полк стал получать задания по заброске в глубокий тыл противника разведывательных групп. Эти важные и ответственные задания поручались самым опытным экипажам.
Первыми на выброску разведчиков летали экипажи старших лейтенантов Л. Ф. Агапова и П. П. Савченко. Выполнял такие задания и я. Это были очень сложные полеты с решением многих неизвестных. При получении задания нам говорили примерно так: «К исходу дня на аэродром прибудет группа разведчиков-парашютистов в составе 3-5 человек и с грузом до 500—700 килограммов, сегодня ночью их нужно десантировать в районе пункта Н., о выполнении задания срочно доложить по телефону». И все.
Вылетая в глубокий тыл врага, экипажи не знали, с какой погодой придется встретиться в пути, а главное, в районе выброски парашютистов. Точка выброски ничем и никем не обозначалась, отыскать ее с ходу, вблизи крупных населенных пунктов, не привлекая внимания вражеских гарнизонов, было почти невозможно. Будешь долго кружиться – враг поймет, что самолет ищет место для десантирования, примет срочные меры, чтобы сбить самолет, прочешет район, чтобы выловить и обезвредить парашютистов. Вот и приходилось уходить в ночь на сотни километров за линию фронта и без навигационных средств, которыми располагает современный самолет, находить безопасное место, сбрасывать наших разведчиков скрыто от врага. Это было трудным делом.
…И снова не вернулся
27 июля во второй половине дня весь личный состав эскадрильи был на аэродроме: готовил машины к ночному боевому вылету. С моторов были сняты капоты, на самолетах открыты все люки. В темно-синих комбинезонах летчики и техники работали на самолетах. Я с адъютантом Сороковенко уточнял состав экипажей, составлял плановую таблицу на предстоящий боевой вылет. В это время к стоянке подкатила грузовая автомашина, в кузове которой находились четверо людей, одетых в защитные штормовки без петлиц и знаков различия.
Рядом с шофером сидел начальник штаба полка подполковник Архипов. Я подошел для доклада, но Архипов опередил меня:
– Капитан Богданов, срочно готовьтесь к полету на спецзадание – выброску группы парашютистов с рацией, оружием и боеприпасами в районе треугольника Смоленск-Витебск-Орша. Берите любой готовый самолет. Вылет с расчетом пролета линии фронта в сумерках. Чтобы ускорить подготовку, командир полка приказал штурману полка майору Иванову лететь с вами. Он готовит сейчас к полету карты, скоро приедет.
Готовым к полету был только мой ПС-84.
Учитывая, что в полете потребуется непрерывно вести детальную ориентировку на местности и штурман должен будет находиться на сиденье правого летчика, второго пилота я решил не брать.
В 20.45 наш экипаж в составе штурмана майора Иванова, бортрадиста начальника связи эскадрильи лейтенанта Маковского, бортмеханика техника-лейтенанта Хмелькова, воздушных стрелков Джураева и Кулакова с четырьмя парашютистами и семьсоткилограммовым грузом вылетел с аэродрома.
Стоял теплый июльский вечер. В начале маршрута небо было чистое, затем начали встречаться отдельные кучевые облака, перешедшие к концу маршрута в мощную кучево-грозовую облачность.
Иванов и я вели детальную ориентировку; в конце маршрута нам пришлось часто менять курс полета, чтобы обходить попадавшиеся на пути мощные грозовые облака. К намеченному месту выброски – деревне Осюки пройти не удалось, там стеной, до земли, стояла тяжелая грозовая облачность, беспрерывно прорезаемая яркими всплесками молний. В таких облаках летать нельзя, в них бушуют сильные восходящие и нисходящие потоки, которые способны разрушить любой боевой самолет, не то что пассажирскую машину.
Снизились до самой земли, но «окна», чтобы пробиться к цели, найти не удалось. Оставалось только одно – вернуться к себе на аэродром. Старший парашютистов это предложение отверг категорически. Он предложил выбрать любое другое место для выброски, лишь бы оно было вдали от крупного населенного пункта и в лесистой местности.
Такое место мы нашли с большим трудом. Это была деревня Казачкино, в тридцати километрах юго-восточнее Витебска. Рядом простирался огромный лесной массив, невдалеке была большая поляна. Над поляной снизились до 300 метров. Вначале покинули самолет парашютисты, затем, когда карманными фонариками они подали условный сигнал «все в порядке», мы сбросили в мягкой упаковке рацию, оружие и боеприпасы. После этого сделали еще несколько кругов над поляной и, получив сигнал, что груз подобран, повернули к линии фронта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
