Прослушивая эфир, он был так сосредоточен, что не слышал моей команды покинуть самолет. Только в последний момент понял, что стряслась беда. Из-за густого дыма и пламени, охвативших пассажирскую кабину, он не смог найти парашют. Оставалось ждать развязки в хвостовой части фюзеляжа, которая еще не была охвачена огнем. При посадке он отделался легкими ушибами…
На третьи сутки мы набрели в лесу на одинокий сарай, в котором скрывалась от карателей семья колхозника. Женщины мне сделали перевязку чистыми полотняными бинтами, напоили мятным чаем.
Июльская ночь коротка, много не пройдешь, поэтому мы решили идти и днем. Наш вид сразу привлекал внимание, и свои регланы мы обменяли на домотканые куртки. Поблагодарив хозяев, мы снова ушли в лес с твердым намерением разыскать партизан. Из намеков хозяев мы поняли, что в ближних лесах есть партизаны. На сердце стало веселее, от хорошего настроения прибавилось и сил.
Еще несколько суток пришлось идти, скрываясь от рыскавших по окрестным селам гитлеровцев, страдать от голода. Однажды под вечер мы увидели над оврагом у леса небольшую деревушку. Когда сгустились сумерки, мы рискнули зайти в крайнюю ветхую хатенку. В ней оказалась совсем молодая, худенькая женщина с двумя малолетними белокурыми девочками.
Не таясь, с необъяснимым доверием к этой белорусской женщине, Маковский рассказал ей все и попросил связать нас с партизанами.
Предложив нам ягод, которые она собрала для детей, и по кружке молока, хозяйка незаметно вышла из дома, а вернувшись, сказала, что готова проводить нас к нужным людям.
На опушке леса, из которого мы вышли, нас встретила группа партизан отряда «Моряк» из бригады «Алексея». Нам завязали глаза и повели в лес. Когда мы пришли в отряд, я был в таком тяжелом состоянии, что уже не мог передвигаться.
Командир отряда Михаил Васильевич Наумов сразу понял, что мне необходима срочная медицинская помощь. В отряде никто оказать мне ее не мог. Быстро была снаряжена верховая лошадь, выделена группа партизан, и нас с Маковским к утру доставили в Частикский лес, в отряд, которым командовал Василий Александрович Блохин. Я плохо помню этот переход, который был тяжелым не только для нас, но и для сопровождавших нас товарищей. Весь долгий путь партизаны проделали пешком, поддерживая меня: я сидел верхом на лошади, а седлом служил набитый соломой мешок.
В Частикский лес я был доставлен в крайне тяжелом состоянии. Многие из встречавших нас были уверены, что долго я не протяну.
Не видел я и не слышал, как комиссар отряда Василий Леонович Мохановский снарядил подводу за доктором. На телегу уселись два храбрейших партизана, если не ошибаюсь, Прохоренко и Баранов из села Косачи. Они захватили с собой пулемет и выехали в ближайшее село Высочаны. Постреляв там для вида, они усадили рядом с собой хирурга-стоматолога Анну Николаевну Мамонову, прихватили мешок медицинского инструмента и вернулись в лес.
Анна Николаевна посадила меня на еловый пень и без обезболивающих уколов сделала операцию: удалила несколько зубов и нагноение из лобных пазух, тщательно продезинфицировала раны и перевязала их. Через несколько минут я уже спал крепким сном. Проснулся только на следующий день и чувствовал себя настолько хорошо, что был способен снова двинуться в путь. Хотел поблагодарить мою спасительницу, но ее уже не было в лесу.
Скоро в отряд привели нашего штурмана майора П. А. Иванова. После прыжка с парашютом он удачно приземлился на лугу и несколько дней скрывался в лесу, пока не встретился с партизанами.
Судьбу остальных членов экипажа мне до сих пор не удалось узнать. В часть никто из них не вернулся.
На наши настойчивые просьбы как можно скорее переправить нас ближе к фронту командование партизанского отряда не реагировало. «Обождать надо». Лишь после мы узнали, что партизаны проверяли все обстоятельства, связанные с гибелью самолета и нашим прибытием в отряд.
Постепенно все факты были проверены.
Как-то в наш шалаш зашел комиссар отряда Мохановский. Поздоровавшись со всеми, он присел возле меня на еловые ветви.
– У нашего командира в землянке сейчас находится партизан, которого долгое время не было в отряде. Встреча с ним, полагаю, и для вас и для него будет приятным сюрпризом. Если не возражаете, я провожу вас…
Каково же было мое удивление, когда я увидел вышедшего из землянки высокого, широкоплечего, с ямочками на щеках красивого молодого человека. Он был невероятно похож на небольшого крепыша Колю Бозыленко, моего троюродного брата, с которым несколько лет мы вместе жили и росли. Да, это был Николай Бозыленко. Переполнявшую меня радость заслонила внезапно вспыхнувшая тревога – узнает ли он меня? Николай внимательно и напряженно рассматривал меня, и, несмотря на забинтованное лицо, кровоподтеки, синяки, узнал меня, радостно улыбнулся. Мы шагнули навстречу друг другу, обнялись.
Остаток дня мы провели вместе, вспоминали детство, рассказывали о прожитом.
Эта встреча окончательно убедила командование партизанского отряда в том, что мы действительно летчики Богданов, Маковский и Иванов.
Путь домой
На пути к линии фронта нам предстояло перейти очень важную для немецкой армии железнодорожную магистраль Витебск-Смоленск. Гитлеровцы усиленно ее охраняли. На всем протяжении железной дороги на расстоянии видимости были возведены вышки, по сторонам железной дороги был вырублен лес и даже кустарник. Из пулеметов, установленных на вышках, охрана могла простреливать не только железнодорожное полотно, но и прилегающую к нему местность на сотни метров. В тесном взаимодействии с часовыми на вышках охрану железной дороги несли еще подвижные патрули. В вечерние и ночные часы охрана не жалела осветительных ракет, и местность просматривалась не хуже чем днем. Даже животных, перебегавших рельсы, охрана уничтожала пулеметным огнем. Местным жителям гитлеровцы разрешали переходить железную дорогу только днем на контролируемых переездах.
…Еще засветло, сердечно простившись с командованием отряда, Иванов, Маковский и я с небольшой группой партизан покинули партизанский лагерь. Уже в сумерках мы вышли на опушку у реки Вымница. Здесь железная дорога делает поворот на восток, с севера к ней вплотную подступает лесной массив, закрывая от кинжального пулеметного огня с вышек подступы к насыпи. В этом месте партизаны и решили перейти железную дорогу.
С наступлением темноты на пас накинулись комары, кусают нещадно. Ветками их не отогнать. Внизу, под обрывом, журчит река, то и дело раздаются всплески – играет рыба. Спуститься бы к реке, раздеться и с разбегу броситься в ее холодную воду. Но враг совсем рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
