37. Поэтому Иов отвечал бы Богу, не как робкий, трепещущий при мысли о наказании Адам, а как князь, т. е. смело и безбоязненно («приблизился к Нему, как князь»).
38. Если вопияла на меня земля моя и жаловались на меня борозды ее;39. если я ел плоды ее без платы и отягощал жизнь земледельцев,40. то пусть вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь. Слова Иова кончились.
38–40. Если все сказанное Иовом неверно, если он величайший грешник, наказания которого требует неодушевленная природа (XX:27; Авв II:11 и д.), — истощенная его жадностью почва (ср. Пс LXIV:11); если он делал невыносимою жизнь ее прежних владельцев (ср. XXII:8), то пусть на него во всей силе падет проклятие, поразившее первого человека (ст. 40; ср. Быт III:18). Пусть он будет, подобно ему, отвергнут Богом.
Глава XXXII
1–22. Речи Елиуя. Двойное введение в них. Одно из них, историческое, написанное прозою, принадлежит автору книги (1–5), другое — самому Елиую (XXXII:6–XXXIII:7). Последнее распадается на три части: 1) обращенное к друзьям объяснение своего прежнего молчания (6–10); 2) причина вмешательства в разговор — неспособность друзей опровергнуть Иова (11–22) и 3) обращенное к Иову увещание внимательно отнестись к его речам (XXXIII:1–7). Последняя часть введения служит переходом к речам Елиуя.
Выступление Елиуя придает действию книги Иова новое направление, приводящее его к развязке. Своею защитою теории земных мздовоздаяний друзья не могли убедить Иова в законности постигших его бедствий (см. толкование XXXII:1). Продолжение речей в том же духе было немыслимо, так как при подобных условиях споры тянулись бы в бесконечность и не была бы выполнена цель книги, — осталось бы неразъясненным, каким образом страждущий праведник Иов, закончивший свою речь свидетельством о своей невинности, поборол искушение, укрепился в вере, как добро восторжествовало над злом. И так как его вера колебалась ложными, односторонними взглядами на отношение Бога к нему и миру вообще, то для ее поддержки требовался их разбор, опровержение. Подобную задачу и берет на себя Елиуй. Так, в противовес заявлению Иова, что Бог, поразивший его бедствиями, враждебен к нему, он указывает на воспитательное значение страданий (XXXIII:8 и д.); вопреки мнению Иова о божественном произволе, нарушающем правду, доказывает, что произвола нет и быть не может (XXXVI:5 и д.), и, наконец, рассматривая грех не как тот или другой частный поступок, но как неправоту, испорченность всякого человека, выводит отсюда, что правда Божия может являться наказывающею и карающею всякого человека, хотя бы он не замечал за собою каких-либо особенных частных проступков (XXXVI:7 и д.).
1. Когда те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих,
1. Обращенные к друзьям речи Иова не встретили с их стороны возражения, так как они поняли бесполезность разубеждать страдальца: он был «прав в глазах своих» и никакие доводы с их стороны не могли заставить его признаться в своей виновности, заслуженности наказаний. И это вполне понятно. Друзья рассматривали божественную правду, как карающую за грех в смысле отдельного проступка, но не за грех в смысле греховности вообще. Но грехов, — отдельных проступков, — Иов за собой не знает.
2. тогда воспылал гнев Елиуя, сына Варахиилова, Вузитянина из племени Рамова: воспылал гнев его на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога,3. а на трех друзей его воспылал гнев его за то, что они не нашли, что отвечать, а между тем обвиняли Иова.
2–3. На смену замолчавшим трем старшим друзьям является четвертый младший Елиуй, — представитель нового, до сих пор еще никем не раскрытого взгляда. Его имя, означающее: «мой Бог он», встречается среди имен народа еврейского (1 Цар I:1; 1 Пар XII:20), а имя предка «Вуз» известно, во-первых, как имя второго сына Нахора, брата Авраама (Быт XXII:21) и, во-вторых, как имя одного из арабских племен (Иер XXV:23). В племени Вуза Елиуй принадлежал к поколению Рама. Выслушанные Елиуем речи Иова и трех друзей не только не удовлетворили его, но и возбудили в нем чувства негодования. Он «воспылал гневом» на Иова за то, что последний, считая себя невинным, обвинял Бога в неправосудии (IX), и на друзей — за то, что они, обличая Иова в грехах, не смогли опровергнуть его свидетельств о своей невинности, — доказать правоту своих взглядов (ср. ст. 12, 15).
4. Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что они летами были старше его.5. Когда же Елиуй увидел, что нет ответа в устах тех трех мужей, тогда воспылал гнев его.
4–5. Сознавая промахи друзей и Иова, Елиуй тем не менее молчал, потому что не желал из уважения к старшим прерывать их рассуждения (XXIX:21). Его речь начинается лишь после того, как сделалось ясным, очевидным прекращение разговора, явилась возможность принять участие в споре без нарушения восточных правил приличия.
6. И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, я вы — старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение.7. Я говорил сам себе: пусть говорят дни, и многолетие поучает мудрости.
6–7. Преклонение пред мудростью и житейским опытом старших (VIII:8–9; XII:12; XV:9–10) побуждало Елиуя не объявлять до времени своего взгляда (ср. Сир XXXII:9–11). Решение вопроса он предоставлял пожилым (ст. 7).
8. Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение.9. Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду.
8–9. Объясняющие молчание Елиуя соображения оказались, однако, недостаточно основательными и убедительными. Мудрость находится в зависимости не от возраста, а от обитающего в человеке «духа и дыхания Вседержителя» (Быт II:7), она — принадлежность человека вообще, как разумного существа, но не одних стариков (ср. Пс CXVIII:100; Дан II:21).
10. Поэтому я говорю: выслушайте меня, объявлю вам мое мнение и я.
10. Придя к такому взгляду, Елиуй и решается принять участие в разговоре.
11. Вот, я ожидал слов ваших, — вслушивался в суждения ваши, доколе вы придумывали, что сказать.12.Я пристально смотрел на вас, и вот никто из вас не обличает Иова и не отвечает на слова его.
11–12. Перемена прежнего взгляда Елиуя на мудрость (ст. 7) произошла под влиянием речей друзей. Внимательно вслушиваясь в их рассуждения и оценивая их аргументы, он не нашел в них ничего убедительного, опровергающего, Иова («никто из вас не обличает Иова»). Слабые в этом отношении, друзья проявили свое умственное бессилие, недостаток мудрости и в том, что не смогли ответить на все положения Иова («никто не отвечает на его слова»). Старцы, носители и выразители мудрости, оказались далеко не мудрыми.
13. Не скажите: мы нашли мудрость: Бог опровергнет его, а не человек.14. Если бы он обращал слова свои ко мне, то я не вашими речами отвечал бы ему.
13–14. В свое оправдание друзья не могут сказать, что опровергнуть, разубедить Иова — выше сил человека. Сделать это может один только Бог. Если бы речи Иова были обращены к нему, Елиую, то он нашелся бы сказать, что следует.
15. Испугались, не отвечают более; перестали говорить.16. И как я ждал, а они не говорят, остановились и не отвечают более,17. то и я отвечу с моей стороны, объявлю мое мнение и я.
15–17. Вмешательство Елиуя в разговор в данную минуту, но не ранее объясняется двум причинами. Одна заключается в прекращении спора Иова с друзьями. Елиуй начинает речь, не боясь прервать рассуждения других и тем нарушить обычай вежливости. Для соблюдения его им сделано все от него зависящее. Он ждал, не ответят ли друзья на последние речи Иова, но ответа не последовало, — знак, что ему можно начать слова.
