После этого Алке немедленно захотелось бросить коробки в администраторшу, занять освободившиеся руки чем-нибудь поувесистее и рвануть в шестой номер с целью проведения насильственной депортации всех незаконных мигрантов. Короткое словечко «еще» не оставляло надежды на то, что Зяма скучает в одиночестве.
Так и оказалось. Вломившись в домик без спросу и предупреждения, Трошкина с порога, как бумеранг, бросила в помещение настороженный взгляд, который облетел комнату по характерной траектории, зацепив пару объектов. Первый из них – сам Зяма – помещался на неразобранной постели (данный факт обнадеживал, но слабо) и многословно, убедительно, с жестикуляцией разглагольствовал на тему, выяснить которую Алка не успела. Ее внимание приковал к себе второй объект, представленный в помещении нижней половиной довольно крупного человеческого организма, облаченной в короткие джинсовые шорты и торчащей из открытого окна. Верхняя половина пребывала за подоконником, теряясь в темноте и клубах сигаретного дыма. Трошкина не могла не заметить, что взгляд Зямы крепко приклеен к той наиболее рельефной части джинсовой полутуши, которую в народе называют коротким словом, рифмующимся с ухарским возгласом «Опа!». Очевидно, забыв, что у хомо сапиенс за мыслительные процессы отвечают совсем другие полушария, Зяма именно к этим обращался со своей пламенной речью. Полушария в ответ покачивались, подергивались, тряслись и всячески иначе демонстрировали бессловесный интерес к Зяминому монологу.
– О, Аллочка! – с опозданием заметив возникшую на пороге Трошкину, воскликнул говорун – и тут же отклонился в сторону, пропуская мимо себя летящую коробку.
Бросаться пиццей Алка пока не стала и метнула в джинсовый филей картонный куб с кефиром. От удара о могучий зад коробка лопнула и взорвалась фонтаном белой жижи. Жемчужные брызги полезного кисломолочного напитка искрами пронзили клубы вредного сигаретного дыма. Роскошную кефирно-табачную феерию испортила вульгарно размалеванная физиономия, возникшая из забортной территории коттеджа одновременно с непечатными словами. Исключив их из контекста прозвучавшего вопроса, Алка поняла, что джинсовопопая особа живо интересуется ее происхождением, особенно родней по материнской линии, а также целью появления в шестом коттедже.
– Тебя кто звал? Ты че приперлась? Вали с моей точки! – вопила вульгарная девица.
Трошкина с огорчением заметила, что бюст крикуньи тянет на пятый номер, но утешила себя созерцанием ее целлюлита. Заметив, что ее бесцеремонно разглядывают, девица неожиданно успокоилась и деловито спросила:
– Лесбиянка? Извращенка? – Ладонями она сладострастно стерла со своих бедер кефирные пятна и предложила:
– Может, на троих сообразим?
– Марианночка, познакомьтесь, это Аллочка, моя самая любимая девушка! – наконец-то сказал свое веское слово Зяма.
Трошкина опустила руку с приготовленной для убойного противотанкового броска бутылью яблочного сидра, но не разоружилась. Ей было приятно услышать, что она самая любимая девушка, но было бы интересно узнать количество менее любимых. А также их имена, телефоны и домашние адреса.
– Да ну? Это твоя девушка? – Марианночка с обидным удивлением оглядела Трошкину и фыркнула. – Да я бы с такой пигалицей на одной стороне дороги не стала!
– Порядочные девушки не стоят на дорогах! – высокомерно молвила Алка с подачи воскресшей, как феникс, девичьей гордости.
– Ага, они все больше по мотелям! – хохотнула Марианночка.
Трошкина засопела и вытянула руку с бутылкой горизонтально, как учил преподаватель военного дела. Далее следовало отвести локоть вправо и назад, а затем произвести собственно бросок, но до гранатометания дело не дошло. Марианночка, надо полагать, в школьные годы тоже проходила военную подготовку. Смысл Алкиных упражнений с бутылью она поняла совершенно правильно и поспешила убраться с линии огня и вообще из домика со словами:
– Ну, пока, звоните, если что!
– Если что? – требовательно уточнила Трошкина у Зямы, который с поразительным хладнокровием проигнорировал ее вопрос и полез в коробку с пиццей.
– Кто. Это. Такая? – чеканя слова, спросила Алка.
– Это? Я же сказал, это Марианночка. – Зяма зачавкал жертвенной пиццей. – Собственно, мы не успели толком познакомиться, она заглянула незадолго до твоего прихода. А ты разве не будешь кушать? Хорошая пицца, хотя и холодная.
– Остыла, пока я отсекала «хвост», – голосом гораздо более холодным, чем пицца, объяснила Алка.
– Ну-ну, не дуйся, лапочка! – Зяма замасленными губами чмокнул самую любимую девушку в нахмуренную бровь. – Я ценю все, что ты для меня делаешь! А Марианна – это так, сезонное явление природы. Она всегда тут бывает ночью. Она тут работает.
– Представляю, как она работает! – съязвила Трошкина.
– А я вот не представляю, – брякнул Зяма, не сумев в полной мере скрыть своего сожаления по данному факту.
Чуткая Трошкина предательскую интонацию уловила, и напрасно затем Зяма уверял, что он Марианну не знает, не хочет знать, не может и не будет. Алка ничего не желала слышать. Ее девичья гордость воспряла от летаргического сна с новыми силами, и при ее поддержке Трошкина закатила перманентно неверному возлюбленному первостатейный скандал.
29
Есть вещи, которые делаешь машинально. Услышав сквозь сон знакомую трель мобильника, я нащупала на прикроватной тумбочке трубку и приложила ее к уху, даже не подумав посмотреть, кто звонит. Впрочем, я и не могла посмотреть – на то, чтобы разлепить ресницы, понадобилось бы немало времени.
Глаза распахнулись, как у куклы, когда я услышала в трубке знакомый голос.
– Инна, милая, почему ты меня покинула? – спросил капитан Кулебякин так печально и нежно, что я ошалело подумала – может, я умерла?
Это объяснило бы и сам вопрос, и необычный тон Дениса.
– Так я же не навсегда, – хриплым спросонья и с перепугу голосом пробормотала я. – Я же вернусь!
– Когда?
– Ну... Еще в этой жизни! – уклончиво пообещала я.
– Где же ты, милая? – ласково спросил он.
«Ага! Вот он, главный вопрос! – запаниковал мой внутренний голос. – Индия, соберись! Не дай Кулебякину обмануть тебя нежными речами!»
Ну, по части обманчивых нежных речей я мастерица не хуже других.
– Мысленно я всегда с тобой! – проворковала я и с придыханием добавила:
– Милый...
Денис немного посопел (хотелось надеяться, что это он растроган и пытается справиться с обуревающими его чувствами), а потом с легким укором сказал:
– Говорят, ты уехала в Сочи.
Я отметила это его «говорят»: несомненно, Кулебякин уже наведался в «МБС». Я тихо порадовалась, что я такая предусмотрительная, а Денис такой предсказуемый. Обмануть влюбленного парня – что отнять конфетку у ребенка.
«Так говорят те, кто никогда не пытался отнять конфетку у ребенка!» – предостерег внутренний голос, но я к нему не прислушалась.
Денис, против ожиданий, активного недовольства моим отъездом не выказал, только кротко заметил:
– Не понимаю, почему ты выбрала Сочи. Там сейчас народу больше, чем во всем Ямало-Ненецком автономном округе!
Я с трудом удержалась, чтобы не брякнуть: «Именно поэтому!» А Ямало-Ненецкий округ я по собственной воле нипочем не выберу, спасибочки, уж лучше вы к нам!
Слова о суровых северных краях напомнили мне, что мы с бабулей и Зямой уже сделали серьезную заявку на бесплатные путевки в Заполярье. Я расстроилась. Денис как будто почувствовал это и расширил географию моих вероятных перемещений за счет более привлекательных регионов.
– А я хотел предложить тебе провести отпуск за границей, – сказал он.
– Ты серьезно?!
Я едва не отхлестала себя по щекам за то, что упустила заграничное путешествие ради поездки в Сочи, но вовремя спохватилась. Ничего я еще не упустила, отпуск-то у меня только в сентябре будет!
Мы с милым подробно обсудили плюсы и минусы популярных зарубежных курортов. Я забраковала Турцию (слишком беспокойно), Египет (опасно), Кипр (скучно), Болгарию (была там дважды) и остановилась на Черногории, о которой слышала много хорошего. Тему можно было считать закрытой, я замолчала, вполне довольная конструктивным разговором, но тут Денис по собственной инициативе оживил затихшую беседу замечанием:
– А если махнуть в Эмираты, можно будет украшений тебе купить. Я слышал, там золото недорогое.
Это было чертовски интересное предложение! Я загорелась и в подробностях рассказала милому, какие именно украшения меня особенно привлекают. Говорила я долго и вдохновенно. Прежде Денис никогда не выражал желания осыпать меня драгоценностями! До сих пор речь шла только о покупке обручального кольца, которое в понимании Кулебякина было вещью вполне полезной. Вроде наручников.
