Карпентер услышал рыдания сестры Андерсон, когда ее мужа вывели из дома. Наблюдает ли за ним из дома Киппи? Заметил ли он, как мистер Карпентер проезжает мимо их дома? Карпентер знал, во что обойдутся эти аресты семьям злоумышленников. Это будет не только позор, хотя позор будет на весь поселок. Гораздо хуже будет то, что они надолго лишатся своих отцов, а детям придется еще больше работать. Разрушение семьи внушало ему ужас, так как невинные домочадцы будут в полной мере отвечать за вину своего отца. Это было несправедливо, ведь они не сделали ничего дурного. Но в целях защиты цивилизации столь суровые меры были необходимы.
Заставив себя прислушаться к стенаниям, доносившимся из дома епископа, Карпентер замедлил ход своей коляски. Он понимал, что если они знают о его причастности к этому, то сейчас смотрят на него с ненавистью.
А они наверняка знали: Карпентер намеренно отказался от возможности остаться инкогнито. «Если я обрекаю их на суровое наказание, то не должен и сам бежать от последствий собственных действий. Я вынесу то, что мне надлежит вынести, будь то горе, обида и гнев тех семей, которым я причинил вред ради всех остальных жителей поселка».
Вертолет оторвался от земли еще до того, как Карпентер добрался до дома, и с грохотом исчез в низко нависших над поселком тучах. Опять пойдет дождь. Три сухих дня, потом три дождливых и так в течение всей весны. Дождь хлынет вечером. До наступления темноты еще четыре часа. Может быть, он начнется только, когда стемнеет.
Карпентер оторвался от чтения книги. Он услышал снаружи чьи-то шаги. И шепот. Подъехав к окну, он посмотрел на улицу. Небо стало еще темнее. Компьютер сообщил, что сейчас полпятого. Ветер усиливался. Но звуки, которые Карпентер услышал, не были шумом ветра. Шерифы прибыли полчетвертого. Сейчас полпятого, и он слышит снаружи чьи-то шаги и шепот. Он почувствовал, как цепенеют его руки и ноги. «Подожди, — сказал он себе. — Ведь бояться абсолютно нечего. Надо расслабиться и успокоиться». Получилось. Его тело расслабилось. Сердце еще колотилось, но его ритм уже приходил в норму.
Со стуком распахнулась дверь. Карпентер сразу же оцепенел. Он даже не мог опустить руки, чтобы взяться за рычаги коляски, и развернув ее, посмотреть, кто вошел. Беспомощно раскинувшись в своем кресле, он слышал, как приближаются чьи-то тяжелые шаги.
— Вот он, — это был голос Киппи.
Когда его схватили за руки, кресло накренилось. Ему не удавалось расслабиться.
— Сукин сын окаменел, точно статуя, — это был голос Поупа.
— Убирайся отсюда, малыш, — сказал Карпентер, — ты зашел слишком далеко, вы все зашли слишком далеко.
Но они, конечно, не слышали его, ведь пальцы Карпентера не могли дотянуться до клавиатуры, которая, по сути, была его голосом.
— Так вот он, наверное, чем занимается, когда не ходит в школу. Просто сидит, как изваяние, возле окна, — Киппи засмеялся.
— Да он просто обалдел от страха.
— Ну-ка вынесите его наружу, да побыстрее, — в голосе ЛаВона прозвучали властные нотки.
Они попытались вытащить его тело из кресла, но оно совсем потеряло гибкость. И все же они причинили ему боль, когда с помощью грубой силы попытались просунуть его бедра под корпус компьютера и когда выкручивали ему руки.
— Несите его вместе с креслом, — сказал ЛаВон. Они подняли кресло и потащили к двери. Его руки ударялись о стены и дверной проем.
— Похоже, он умер, или с ним что-то случилось, — сказал Киппи, — он ничего не говорит.
Однако мысленно он не то что говорил, а орал на них. «Что вы здесь делаете? Мстите? Неужели вы, идиоты, думаете, что этим вернете своих отцов?»
С грехом пополам они затащили коляску в автофургон, стоявший у входа в дом. Это был фургон епископа: Киппи осталось недолго им пользоваться. Сколько краденого зерна было в нем перевезено?
— Он наверняка попробует выкатиться отсюда, — сказал Киппи.
— Опрокиньте его, — сказал ЛаВон.
Карпентер почувствовал, как из-под него вылетает кресло. Только по счастливой случайности оно не придавило ему левую руку, иначе она бы сломалась. Но в результате удара об пол его рука сильно изогнулась, и этого не выдержали сведенные судорогой мышцы. Он почувствовал, как что-то порвалось, и из его горла, несмотря на усилия молча терпеть боль, вырвался звук.
— Ты слышал? — спросил Поуп. — У него есть голос.
— Ему недолго осталось им пользоваться, — сказал ЛаВон.
Впервые Карпентер понял, что бояться ему надо не боли. Эти мальчики не стали дожидаться, пока время остудит их гнев и, спустя всего час после ареста своих отцов, задумали совершить убийство.
В городе дорога была достаточно ровной, но вскоре она стала ухабистой и причиняла ему боль. Из этого Карпентер сделал вывод, что они двигаются в направлении пустыни. Его лицо ощущало холод рифленого металлического пола, на котором он лежал. Ни на секунду не ослабевая, его руку терзала пульсирующая боль. «Надо расслабиться и успокоиться, — твердил он самому себе. — Сколько раз в жизни ты хотел умереть? Смерть для тебя ничего не значит, глупец. Много лет назад ты сам решил, что смерть — это всего лишь освобождение от этого тела. Так чего же ты боишься? Успокойся и лежи тихо». Его руки согнулись, а мышцы ног расслабились.
— Он опять становится мягким, — сообщил Поуп. Из кабины фургона раздался грубый хохот Киппи.
— Маленький мистер Клоп. Мы всегда так вас называем, вы слышите меня, мистер Клоп? Вас всегда двое: мистер Машина и мистер Клоп. Мистер Машина злобный, крепкий и умный, а мистер Клоп слабый и мерзкий членистоногий кисель. Глядя на вас, мистер Клоп, нам хочется блевать.
«В детстве, мистер Поуп Гриффит, меня истязали палачи высочайшего класса. Вы им и в подметки не годитесь». Но пока Карпентер не дотянулся до клавиш, его слов никто не мог услышать. После падения его левая рука совсем ослабла, и он кое-как набрал слова одной правой рукой.
— Неужели вы думаете, мистер Гриффит, что если я исчезну в день ареста вашего отца, то никто не догадается, чьих рук это дело?
— Уберите его руки с клавиатуры! — крикнул ЛаВон. — Не давайте ему прикасаться к компьютеру.
Как раз в этот момент съехавший с дороги фургон качнулся и резко подпрыгнул на ухабах. Теперь они с грохотом ехали по грунтовке. Голова Карпентера постоянно билась о металлический пол. Из-за боли, которую ему причиняли эти удары, его тело снова свело судорогой. К счастью, во время этих припадков его голова всегда склонялась вправо, благодаря чему он избежал дальнейших ударов об пол, которые могли лишить его сознания.
Вскоре тряска прекратилась. Шум мотора умолк. Карпентер слышал только порывы ветра, который что-то нашептывал раскинувшейся вокруг плоской пустыне. Пахотные поля и фруктовые сады остались далеко за зелеными лугами приграничной полосы. Двери фургона открылись. ЛаВон и Киппи забрались внутрь и выволокли наружу Карпентера, его коляску и все остальное. Они потащили коляску к высокому берегу какого-то водоема. Но воды в нем не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
