камину, поворачивая иглу над огнем.
Зашить рану на спине самостоятельно Лоран не смог бы, поэтому пришел к заключению, что лучше не злить девушку, чтобы она ненароком не воспользовалась иглой как оружием.
– С Беваном все хорошо. – Лоран провел влажной тканью по плечу, оставляя розовые разводы на коже. Клинок криво вошел в плоть, оставляя рваные края, из-за чего точно останется шрам.
Тяжесть и дурман из головы постепенно утекали вместе с кровью и водой. Мысли возвращались к привычному ходу, восстанавливая в памяти страшные картинки пережитого. Лоран скомкал тряпицу и кинул ее в таз, вновь подняв тучу брызг.
Погибло семь членов двора, из-под завала вытащили пятерых искалеченных простолюдинов, в руины обратилась северная башня с хранящимися в ней гобеленами, древними книгами и старым оружием. Слава духам-защитникам, стоящая рядом башенка с библиотекой устояла, Бардос не пострадал.
Лоран упер локти в колени и устало закрыл лицо ладонями. Перед глазами все еще клубилась непроглядная мгла, мельтешение людей, здоровый валун, похоронивший под собой рыцарей и простолюдина. Лоран привык видеть смерть и беду, ужас, среди которого он рос, плотно въелся в его существо. Но сегодня страхи детства воскресли.
В мозгу вспыхнул образ: он, девятилетний мальчишка, едва научился орудовать двуручным мечом с такой же ловкостью, как и обычным; тощий мальчуган королевских кровей, постигающий науки и навыки, вызывающий своей нахальностью осуждение.
Около одиннадцати зим назад набеги на Малый Гринфордт были обычным делом. Одичалый берег, хранящий свою независимость, был бесполезным куском суши, выступающим прикрытием для кораблей северян. Набеги фрозов, жителей Нортфроза, покушения рафтмуров и роттеров, жителей Рафтмора и Форт-Роттерфола, лишний раз доказывали всеобщую нелюбовь к наглому и жадному Кастору. Всякий стремился нанести удар по Малому Гринфордту, чтобы насолить Гринфордту Великому и задеть самолюбие короля.
Кастору стало известно, что готовится очередное наступление на западный берег Малого Гринфордта. Стянув войска, король решил лично отправиться на передовую, чтобы дать налетчикам отпор. Желая продемонстрировать собственную силу и силу всего его рода, Кастор решил взять с собой старшего сына.
– Но ему всего девять зим. – Лоран помнил, как силился увидеть выражение лица отца сквозь щель в дверях, где он прятался. Но видел лишь заламывающую руки мать, чей силуэт мягко обнимал свет от камина.
– Лоран уже мужчина. Если он хочет стать королем, ему нужно научиться сражаться, Кадма. Это касается их обоих! – Кастор с грохотом поставил кубок на стол, вновь наполняя сосуд крепким вином.
– Ты намереваешься взять и Самаэля? – Королева прижала ладони к губам, и Лорану страшно захотелось выбежать из своего укрытия, чтобы вцепиться в мамину юбку и сказать, что с Сэмом все будет хорошо и он защитит младшего брата.
– Нет… конечно нет. – Король вновь стукнул наполненным кубком и шумно вздохнул. Лоран слышал, как отец мерил покои тревожным шагом. – Сэм пока не готов…
Тогда королеве не удалось убедить короля оставить Лорана в замке. Наивный мальчишка даже порадовался, что мама не вразумила отца. Для девятилетнего юнца мысль отправиться с войском на соседний остров казалась прекрасной – настоящее приключение.
Войско ехало верхом через каменный мост и Малый Гринфордт, привлекая всеобщее внимание и интерес. Лоран помнил, как скандировал народ имя отца. Скоро люди Кастора пересекли остров и достигли западной оконечности, где разбили лагерь и разожгли костры, а королевские менестрели принялись поднимать боевой дух воинов стихами.
Все казалось прекрасным до определенного момента.
Лоран не знал в действительности, что такое сражение. Он думал, что это забавная игра, в которой предстоит подраться и выслушать брань, как бывало в их с Самаэлем столкновениях. Но веселая дорога, увлекательные обустройство лагеря, нетерпение в ожидании врага слишком скоро превратились в одно сплошное кровавое месиво – когда войска пошли в атаку, в Дневном Миире воцарился хаос Нижнего, с бесами и злыми духами. И мальчик узнал, что такое война. Это крики, лязг металла, ржание лошадей, взрывы… Земля вздымалась под ногами, под сапоги падали трупы. Девятилетний мальчик плакал и кричал, закрывая уши руками. Всюду бились, резали и падали замертво.
– Сражайся как мужчина! – проорал Кастор, стегая коня по бокам. И Лорану не оставалось ничего иного, кроме как поднять меч и повиноваться отцу.
Он выжил в сражении только благодаря рыцарям, вставшим на его защиту. С тех пор война стала неотъемлемой частью жизни Лорана. У него не было нормального детства, были битвы, соперничества, игры разума. Его не пугали болезни и смерть, он привык видеть схватку между людьми, но сегодня душа содрогнулась, а его бастион бесстрашия пал. Сегодня Лоран увидел, как сама природа обернулась против народа, как затрещал нерушимый камень и подмял под себя хрупкие тела.
На плечи опустилась немыслимая усталость. Лоран растер ладонями щеки, пытаясь отогнать сонливость.
– Ты выглядишь жутко, – мягко резюмировала Алира, вставляя нить в ушко иглы.
– И чувствую себя так же. – Лоран выпрямился, усаживаясь так, чтобы служанка смогла заштопать рану.
– Знаешь, тебе не в чем винить себя. – Алира ущипнула кожу, оттянула ее, а после пронзила иглой. Лоран поморщился:
– К чему это ты?
– Я хорошо тебя знаю. Не говори, будто не печешься о погибших и уцелевших… Ты многих спас, затрубив в рог и погнав их со двора.
И снова проницательность Алиры восхитила Лорана. Он о многом умалчивал, не желая посвящать служанку в свои тревоги, к тому же он не желал признавать факт существования собственной слабости. Лоран воспитывался по канонам наследного принца островов Гринфордт, обязанного править мудро и сурово. Сострадание и слабости претили роду Фенрирскьефтена. Зная, как дорого было одобрение совета, Лоран не имел права давать слабину. Он обязывался отрицать сострадание, но сегодня не справился с этим.
Взгляды совета все еще маячили перед ним, назойливым насекомым напоминая о себе. Не желая быть слабым в глазах народа, Лоран рискнул бросить кости и проиграл дворцовой свите. Возвысившись перед одними, он упал в глазах других, и это понимание изводило его.
Теперь все грани между тем, что правильно, и тем, что необходимо было сделать, стерлись. Лоран сам говорил, что двор и народ неразделимы, что именно простолюдины воспевают своего короля, именно им принадлежит право выбора и только они должны решать, кому править. Пусть он и старался себя в этом убедить, но головой прекрасно понимал, что народ – это ничто по сравнению со свитой короля. Совет – вот кто решает, вот кто дает одобрение.
И что сейчас Лоран мог ответить Алире? Второй раз за день признать свое поражение? Уж лучше пусть она заколет его иглой… Лоран небрежно хмыкнул, отмалчиваясь.
– Всех спасти никто не в силах, –
