явно уже было лишним, но не вышло. И созданная им картинка внезапно стала плотнее. Мавка улыбнулась пухлыми алыми губами, а потом широко распахнула рот, обнажая острые зубы, и кинулась на них. Юля завизжала, забилась в его руках. И ее страх отрезвил его. Демьян заставил силы слушаться и развеял морок.
Они снова стояли на кухне. Вокруг все было привычно: обои в цветочек, пробковая доска с фотографиями, мигающая гирлянда. И Юля все еще была в его руках. И так было правильно. Так и должно было быть. Только вот…
Она плакала.
— Нет-нет, — зашептал Демьян и развернул к себе лицом, вытер пальцами слезы, но по ее щекам тут же потекли новые. Юля обвисла у него на руке, и он довел ее до стола и посадил на табурет, опустился рядом на колени.
— Не надо… Не стоит… Я же сказал, это далеко, оно тебя не коснется… — попытался успокоить ее Демьян. — Зато теперь ты знаешь… Я просто думал, что не стоит впутывать тебя в это. Юль… Теперь мы будем вместе, да? Я так давно хотел, ты не представляешь… Я знаю, ты тоже хотела. Я больше никуда не уйду…
Она рванулась, и от неожиданности он ее все же выпустил. Юля отлетела к раковине и все-таки схватила нож.
— Кто ты? — выдохнула она, направляя его на Демьяна.
Демьян поднялся с колен.
— Колдун, — ответил он. — Маг. Чародей. Ведун. Выбирай, что нравится, особой разницы нет.
— Так не бывает.
— Но ты же видела. Вернись ко мне.
Ему очень хотелось снова ее обнять. Дотронуться. И он не понимал, что не так… Неужели так сильно испугалась? В таком случае… Он ведь мог бы… Да! Он мог! Мог внушить ей мысль о том, что она в безопасности. Ведь это правда, она просто не понимает…
Он сделал еще шаг к ней, но в этот раз Юля все же замахнулась. И Демьян поймал себя на том, что потянулся к ней чарами пут. Дернулся, отзывая их. Стоп, стоп, стоп… Нет… Нет. Так нельзя! Нельзя! Ведь нельзя…
«Можно, — шепнуло что-то внутри. — Пусть она будет нашей. Возьми то, что должно принадлежать нам... Только представь, еще пара секунд, и она сама обнимет тебя. Разве эта цель не стоит любых средств?»
Любых?
«Ты со мной тоже так делаешь?»
И Демьян вдруг ясно осознал, что именно видит перед собой. Задыхающуюся от страха женщину, которую он любил и ради которой скрывал правду, чтобы она никогда не испытала того, что испытала сейчас.
«Мы не можем заставить кого-то любить себя… — сказал при нем кто-то давным-давно. — Это будет неправдой и закончится плохо…»
Кто это был? Кто произнес эти слова?
Впрочем, какая разница? Важно лишь то, что они верны. И если он сейчас не остановится, все это закончится плохо для Юли…
Черт…
Черт, черт, черт…
Что он делает?
Что он уже сделал?..
— Юля… — позвал он, ощущая, как пол уходит из-под ног.
Силы в венах недовольно вскипели, требуя продолжения игры, что им так понравилась.
— М-место… — выдавил Демьян и тут же понял, как это прозвучало. — Ю-юль, я… я не тебе…
Одна из лампочек в гирлянде брызнула осколками. За ней вторая, третья…
Демьян попятился. А потом развернулся и кинулся прочь из квартиры, с трудом справившись с щеколдой на двери. Слетел вниз по лестнице, выбежал во двор и ломанулся куда-то во мрак, не разбирая дороги.
Прочь, прочь, прочь… Как можно дальше. Только чтобы больше не навредить ей! Дальше, дальше, дальше…
Юля на кухне осела на пол, сжалась в комочек и разрыдалась.
Глава 8
Вдвоем на односпальной кровати было тесно, и теснота эта как ничто иное должна была вынуждать лечь поближе, но каким-то едва ли не волшебным образом Злата каждый раз после умудрялась отодвигаться, оставляя между ними место. Теперь Яков уже не пытался обнять ее, наверняка зная, что это бесполезно. Фыркнет и встанет, примется одеваться. Так что пусть полежит хотя бы так.
— Ты сегодня был хорош.
Злата потянулась всем телом, и Яков невольно сравнил ее с кошкой Муськой, что жила у них во дворе. Глазища у той были такие же зеленые, шерсть рыжей, нрав строптивым, но порой она выбирала кого-нибудь из их семьи, запрыгивала на колени и то ли позволяла, то ли обязывала себя гладить. Муська любила сметану, после нее ходила довольная, мурлыкала. А Злата вот любила секс… А вот его, судя по всему, совсем нет. Это Яков за неполный месяц их встреч уже тоже понял.
— Ты чего так смотришь? — поинтересовалась она, перевернулась на живот и заболтала в воздухе ногами.
Он качнул головой и отвел глаза, принялся созерцать потолок.
— А хочешь, я тебе минет сделаю? — вдруг предложила Злата.
— Что сделаешь?
Она уткнулась лицом в подушку и рассмеялась.
— Боги, как ты дожил таким до своего возраста? Яш, ты осознаешь, что ты — уникален?
Яков не был уверен, что это комплимент, поэтому промолчал. А Злата поднесла ладонь к его лицу и надавила на щеку, заставляя снова повернуть к ней голову, улыбнулась многообещающе.
— Тебе понравится, — пообещала она, приподнялась и поцеловала в шрамы. Он вообще заметил, что если уж она и целует, то предпочитает эту сторону лица.
— Ничего не хочу, — ответил он.
Злата пожала плечами, легко сдаваясь.
— Тогда в другой раз. А я пока подумаю, как тебя покрепче связать, чтобы ты не вырывался. Эй, ну ты что? Ты мне совсем не доверяешь?
Яков очень-очень хотел бы ответить, что доверяет, но это была ложь.
— Просто устал.
Злата снова положила голову на подушку, и ему почудилось, что в ее глазах мелькнуло беспокойство. На мгновение ее лицо стало мягче, словно сквозь его черты проступил другой человек. Яков не первый раз ловил себя на этом ощущении. Иногда ему вообще казалось, что она только притворяется холодной и безразличной, и протяни он сейчас руку — за нее ухватится кто-то другой, кто-то куда более мягкий и ласковый, кто-то, кто отзовется ему, но раз за разом он убеждался, что это лишь его фантазия, лишь то, во что он просто хотел
