Новое развитие оружейное дело получило в Имамате, особенно после прибытия к Шамилю крымских татар-оружейников во главе со знаменитым Хаджи-Мустафой. Этот мастер выучился тонкостям своего ремесла в Аравии и Турции, поочередно поступая в мастеровые ко всем известным оружейникам.
В результате он столь преуспел на этом поприще, что вызвал на соревнование самого знаменитого оружейника Османской империи. Испытания состоялись в Константинополе и увенчались громким триумфом Хаджи-Мустафы. Вернувшись в Крым и узнав, что творится на Кавказе, знаменитый мастер отправился на помощь Шамилю. Вскоре он вооружил весь Дагестан красивыми, легкими и надежными ружьями, получившими название крымских, а лучшие образцы, стоившие немалых денег, так и назывались — "Хаджи-Мустафа".
Иметь кавказское ружье или кинжал, особенно красиво отделанные кубачинскими мастерами, было заветной мечтой не только горцев, но и русских офицеров.
Обычным вооружением горца были кинжал, сабля, ружье и один или два пистолета. К ним полагались изящно украшенные пороховницы из рога, натруски с особым порохом для кремневой полки, коробочки с пулями, кремнями, салом для смазки пуль и прочими принадлежностями. Газыри не только украшали черкеску и защищали грудь, но служили главным образом для хранения готовых патронов и отмеренного пороха.
Артиллерия была единственным видом оружия, в котором Шамилю трудно было соперничать с царскими войсками. Пушек у горцев не было, их приходилось отбивать, а ядра собирать на поле боя. Причем этим занимались женщины и дети, получая за каждое по 10 копеек серебром. Из металла ядер делались и прочные подковы для лошадей.
Находились умельцы, предлагавшие выковывать пушки кузнечным способом из железных полос, а затем обшивать их буйволиной кожей и стягивать обручами. И хотя изобретатель Магомед Хидатлинский ручался за их прочность головой, Шамиль попросил его оставить пустую затею, чтобы не вызвать насмешки неприятеля.
Шамиль долго не мог наладить производство пушек. Зато когда удалось изготовить первую партию, они оказались легче, мобильнее и метче заводских, уступая лишь по качеству меди и самого литья. Джабраил Унцукульский, выучившийся литейному делу в Аравии, где он был в хадже, не только наладил изготовление пушек и ядер, но и значительно усовершенствовал конструкцию орудий, приспособив ее к горным условиям. Когда же образцы горских пушек попали в руки русских инженеров, те внесли полезные изменения уже в свои чертежи.
ПЛЕННЫЕ
В условиях военной и экономической блокады горцам ничего не оставалось, как использовать любые возможности, чтобы выжить и продолжать борьбу с сильным противником.
Одним из самых ходовых товаров стали пленные, которых можно было обменять не только на своих пленных и заложников, но и на такие необходимые вещи, как хлеб, соль или обычное железо. К тому времени в плену у горцев побывало много разных военных чинов. Шамиль надеялся обменять кого-либо из них на своего сына Джамалуддина, но все переговоры кончались безрезультатно.
В Имамате с пленными обращались относительно гуманно. Случаи их гибели были весьма редки, а виновные сурово наказывались.
Однажды, при спешном отступлении горцев, были убиты десять пленных офицеров. Это произошло после длительных переговоров об условиях их освобождения. Пленным было разрешено вести переписку и даже получать посылки. Но в одной из посылок была обнаружена запеченная в хлебе записка, приглашавшая пленников мужаться и дотерпеть, так как открывалась возможность освободить их без выкупа. И когда эта «возможность» обрела вид большого отряда, наступавшего на позиции горцев, участь пленных была решена. Кто был автором той злополучной записки, так и осталось загадкой, потому что царское командование свою причастность к ней отрицало.
Пленные солдаты занимались в Имамате хозяйственными делами. Солдаты-кавказцы за долгую службу становились бывалыми людьми, знавшими различные ремесла. Вместе с перебежчиками они составляли отдельные мастеровые команды. Если об офицерах их бывшее начальство еще как-то заботилось, то "нижние чины" зачастую и сами не хотели возвращаться в надеждвчсделаться в Имамате вольными людьми.
Царские власти, в целях "устрашения туземцев", ссылали пленных в Сибирь или обращали в солдат и отправляли служить на Камчатку. Это было для горцев хуже смерти, и мало кто из них вернулся на родину.
ПЕРЕБЕЖЧИКИ
При относительном затишье в военных действиях явилась новая напасть. Теперь не горцы нападали на царские крепости, а солдаты стали все чаще перебегать к Шамилю.
Это началось еще при Ермолове, который требовал выдачи дезертиров, угрожая приютившим их горцам страшными карами.
Побеги участились при Головине, у которого обеспокоенный Клюгенау даже испрашивал разрешения расстреливать дезертиров. По указу царя беглых солдат даже предписывалось выменивать на соль. Испробовав все меры устрашения, командование решило прибегнуть к другой тактике, обещая прощение всем, кто вернется из бегов.
Тем не менее бегство к Шамилю приобретало все больший размах.
Дело дошло до того, что устроены были особые артели на паях, где укрывались солдаты, чтобы через неделю-другую вернуться к своим, будто бы бежав из горского плена. Таким способом многие не по своей воле "забритые в солдаты" крестьяне добывали себе освобождение от крепостной зависимости, а положенная за «геройство» награда делилась между сообщниками. Но случалось, что «пленные» передумывали возвращаться, предпочитая стать свободными горцами.
Как и во всякой войне, пленные и перебежчики были с обеих сторон. От Шамиля обычно бежали люди, ущемленные в своих интересах или недовольные самоуправством наибов, а также преступники, надеявшиеся избежать наказания. Один из беглых горцев, тяготившийся своей новой ролью, оставил на пути Шамиля записку: "Скучаю по тебе, о имам, но боюсь — казнишь".
Причины перехода к Шамилю тоже были разные — от невыносимой «палочной» муштры, измывательств "белой кости" и угрозы трибунала за преступления до сочувствия горцам, оборонявшим свои поднебесные гнезда. Одно дело — война с «антихристом» Наполеоном, добравшимся до сердца святой Руси — Москвы, и совсем другое — неизвестно зачем гибнуть в чужих горах. Надышавшись горным воздухом свободы, даже старые солдаты решались перейти из сословия "вооруженных рабов" в общество "вольных людей".
Немало было тех, кто ушел в горы еще при Ермолове, принял ислам, обзавелся семьей и хозяйством и жил теперь совершенно как горец. Подобные браки поначалу вызывали неудовольствие горцев, однако имам видел в них лучший способ привязать беглых солдат к их новому отечеству.
Шамиль всячески поощрял «военную» миграцию, предоставляя беглым солдатам свободу, защиту и привилегии при обустройстве на новом месте. Он оградил беглых от малейших притеснений, а их выдачу запретил под страхом смертной казни. "Знайте, что те, которые перебежали к нам от русских, являются верными нам, и вы тоже поверьте им. Эти люди являются нашими чистосердечными друзьями, — наставлял Шамиль наибов. — Создайте им все условия и возможности к жизни".
Вскоре неподалеку от ставки имама выросли "русские слободки" со своими церквями и священниками.
Солдаты обучали горцев артиллерийскому делу, отливали пушки и ядра, делали гранаты и конгриевые ракеты, лафеты и зарядные ящики, чинили часы. Они же построили для имама, которого называли "наш царь Шамиль", дом по европейскому образцу, поставили пороховой завод и ткацкую фабрику.
Бывшие царские офицеры были при имаме советниками, переводчиками, инженерами, картографами. Они обучали горцев европейским методам ведения войны и командовали подразделениями из перебежчиков.
Беглые солдаты, хорошо знавшие расположение царских крепостей, становились проводниками при рейдах горцев. Были они и хорошими разведчиками. С их помощью в царских крепостях распространялись письма беглецов, описывающих выгоды их вольной жизни в Имамате. А бывший сотник Лабинского полка Атарщиков с товарищами взял в плен и доставил к Шамилю даже адъютанта самого Нейдгардта поручика Глебова.
Многие из перебежчиков становились знаменитыми воинами, получали от имама награды за мужество и отвагу и оставались с Шамилем до последнего дня войны.
ПОЛЬСКАЯ СОТНЯ
Была в армии Шамиля и Польская сотня. Тысячи поляков были сосланы на Кавказ еще после Второго раздела Польши и подавления восстания Т. Костюшко 1794 года. Затем в 1812 году к ним прибавились еще тысячи депортированных за поддержку Наполеона. Одни служили в действующей армии, другие работали в каменоломнях на строительстве крепостей. Паскевич, подавив новое восстание, тоже отправлял пленных поляков на Кавказ.
