наступает, и я теперь тщательно слежу за приёмом таблеток — сюрпризы мне вовсе ни к чему. Воскресенья мы всё так же проводим на яхте вдвоём, моя кожа становится почти такой же смуглой, как у Кира. И никаких проблем со следами от купальника.
Жизнь входит в свою колею и катится вперёд не спеша. В один из таких неторопливых дней я разбираю почту Кирама и нахожу в спаме письмо из клиники в Аране.
«Уважаемый господин Арафат, — гласит письмо. — Хотим известить Вас, что в нашей клинике доступна новейшая медицинская процедура по восстановлению зрения. Технология прошла все необходимые проверки и была запатентована. Исходя из Вашего диагноза, смеем надеяться на успех операции с гарантией в 95 %. Просим связаться с клиникой, для дальнейшего обсуждения Вашего лечения. С уважением, доктор С.Т. Джонсон»
Сказать, что я в шоке — это не сказать ничего. Звучит просто невероятно. Не могу дождаться вечера, чтобы сообщить эту новость Киру лично.
Его реакция настолько отличается от того, что я ожидала увидеть, что я даже не могу подобрать слов. Кир яростно отказывается от поездки в Арану и требует немедленно дать в клинику отрицательный ответ. Чувствую, что сейчас никакие аргументы он попросту не услышит, поэтому просто обнимаю его. Выждав минуту, всё же спрашиваю:
— Почему нет, Кир? Объясни, — он делает долгий раздражённый вдох, явно старается сдержаться и не накричать на меня. — Я не настаиваю. Просто хочу понять, почему ты так настроен.
Он в итоге снисходит до объяснений:
— Ты хоть представляешь, как это тяжело, жить ложными надеждами? Операция за операцией. А вместо исцеления только боль и разочарование.
— Но они дают гарантию девяносто пять процентов, — не унимаюсь.
— Не сто, — коротко отбривает меня этот невыносимый баран и даёт понять, что на данную тему говорить больше не намерен.
— Я бы никогда не отказалась от своей мечты, даже если бы на удачу был один шанс из ста, — высказываю своё мнение.
Кир только корчит вредную гримасу на мои слова и весьма профессионально переводит все мои помыслы в горизонтальную плоскость.
КИРАМ
Новая жизнь в столице захватывает. Наверное, это и есть счастье. Днём у меня много общения: лекции, однокурсники и коллеги, новые знакомства в спортзале. Жизнь кипит. Тем приятнее возвращаться по вечерам в тишину нашей с Мари квартиры и предаваться любви. Это как безмятежный, не знающий бурь, островок в бушующем океане.
И Мари, кажется, тоже привыкла к такому ритму. По крайней мере, ведёт себя спокойно и не выказывает никакого недовольства. Иногда мне становится жаль её, что так много времени она вынуждена проводить в одиночестве. Но я быстро отмахиваюсь от этого чувства. Разве там дома было не то же самое? Часто дарю ей украшения, чтобы загладить вину за постоянное отсутствие — ведь так принято. Она благодарит, но не похоже, что в восторге от таких подарков. Гораздо больше моя девочка радуется цветам и книгам, которые заказываю специально для нее из Араны и Кирии.
Теперь я уверился, что Мари никуда не денется, останется со мной навсегда. Это наполняет душу удовлетворённым спокойствием. Просыпаться рядом с ней каждое утро, кажется, не надоест никогда. Отец не заговаривает о возможной свадьбе — вряд ли кто согласится отдать дочь за «убогого», и я рад этому. Мне больше никто не нужен. Нам хорошо вдвоём.
Когда она с надеждой в голосе рассказывает о письме из клиники, я не могу сдержаться, яростно отвергая это предложение. Понимаю, что моя девочка заботится обо мне, желает как лучше. Но, вспоминая череду разочарований от предыдущих попыток, намерен твёрдо отказаться от дальнейших вмешательств в мою голову. Мари говорит, что она выбрала бы другой вариант, боролась бы до конца, и я испытываю острый укол злости — понимаю, что она всё ещё желает вернуться в Арану, ждёт этого. Спрашиваю прямо и схожу с ума, услышав ответ. Я ей не нужен. Поэтому она так спокойно переносит дни, наполненные одиночеством. Ей лучше без меня. Что ж, нам не помешает дополнительная попытка переубедить несносную девчонку. Отвлекаю её бесконечными поцелуями, время есть, она привыкнет настолько, что не сможет уйти.
24
МАРИ
Время летит вперёд, и зимние шторма отбирают у меня радость морских прогулок. Вместо этого по воскресеньям мы гуляем по городу, ездим навестить старых друзей Кира, либо остаёмся дома, что бывает чаще всего. На дворе уже февраль, когда он неожиданно сообщает, что мы приглашены в гости к его родителям. Оба. Кирам нечасто видится с ними, от силы раз в пару месяцев. И всегда ездит в отчий дом один, чему я несказанно рада. Но в этот раз что-то пошло не так и мне предстоит пережить, как я справедливо полагаю, вечер унижений и завуалированных оскорблений.
В воскресенье Кир настаивает, что мне необходимо надеть что-то из подаренных им украшений. Это правила хорошего тона, показатель того, что он заботится о семье. Перебирая золотые побрякушки, впервые интересуюсь, кто же помогает ему выбирать всё это добро.
— Продавцы, — бесхитростно отвечает мальчишка, а мне так и хочется хлопнуть ладонью по лицу. Всё, что есть в наличии выглядит откровенно аляповато. Выбрав наименее эксцентричный вариант, долго не могу решиться, какое же платье подойдёт к такому великолепию. Останавливаюсь на простом чёрном шелке, покрытом таким же чёрным кружевом — это платье ещё осенью уговорила меня купить Дина, и с тех пор оно без дела висит в гардеробе. Вот и пригодилось. Неброский макияж с акцентом на глаза, гладко зачёсанные волосы и безвкусное колье теперь выглядит не так пошло, как могло бы.
Когда я наношу на кожу пару капель своих любимых духов, Кир жадно принюхивается:
— Почему ты обычно не пользуешься парфюмом? — интересуется, уткнувшись в изгиб шеи. — Тебе безумно идёт этот запах. Хочется плюнуть на всё и остаться дома.
— Духи, как вечернее платье, глупо носить его каждый день. Пропадает ощущение праздника, — я зарываюсь пальцами в снова отросшие волосы, наслаждаясь его прикосновениями. Но нам пора ехать, если не хотим опоздать. — Твой план чудо как хорош, только, боюсь, Самир не поймёт отказа, — вздыхаю.
Мы уже в холле, готовы к выходу. Я смотрю на наше отражение в огромном, во всю стену, зеркале и отмечаю, что вместе мы выглядим шикарно. Кир, как всегда, весь в чёрном, и я в кои-то веки выгляжу ему под стать.
— Почему ты носишь только чёрное? — интересуюсь впервые за прошедший год.
— Вопрос удобства. Выйдет глупо, если я как-нибудь приду на
