ты… — Кузьмич крякнул расстроенно. — М-да… Все там будем. Но лучше поздно, чем рано, так, Алексей?
И снова этот пристальный взгляд на меня.
— Так-то оно так, — осторожно ответил я. — Да от судьбы-то не уйдешь.
— А мы её перехитрим, Леха, советские люди и не на такое способны, так что ли?
Поведение Сидора Кузьмича мне категорически не нравилось. Мало того, что он знал помершего старикана. так еще и эти разговоры о ранней смерти. Я почти уже решился первым начать разговор и хотя бы выяснить, как бывший мичман сумел вычислить меня в чужом теле, когда начальник кинул на мою кровать какой-то предмет, обернутый газетой.
— На вот, держи, Женька просил книжку передать, забыл вчера. Говорит, скучно тебе тут, медсестры больно суровые. А тут приключения, попаданцы всякие.
— Попаданцы? — сглотнул я.
— Ну да, — Кузьмич хмыкнул. — Попали в клещи — попаданцы.
— В клещи? — я нифига не понимал.
— М-да, Леха, стукнули тебя знатно, — сочувственно цокнул языком мичман. — Вот нашел ты приключения на свою пятую точку, считай, попал под раздачу, стал попаданцем. Уяснил?
— Уяснил, — кивнул я, а про себя подумал: не удивлюсь, если на пенсии Сидор Кузьмич начнет писать мемуары и именно благодаря ему это слово из моего мира станет популярным в определенных кругах.
Выходит, я себя накрутил? М-да…
— Сидор Кузьмич, а Вы откуда Федора Васильевича знаете? — я сменил скользкую тему, выдохнул и решил воспользоваться хорошим настроением начальника, надеясь выяснить хоть что-то про соседа.
— Это брат, великий человек, — вздохнул мичман и задумался. — Да, надо сообщить, однако…
— Да кто он? — в больницы я не заметил особой суеты, как обычно бывает, когда умирает кто-то достаточно известный.
— Федор Васильевич-то? Чему вас только в институтах ваших учат, — покачал головой Кузьмич.
— Я в училище учусь, — машинально поправил начальника.
— Тем более… — мичман снова задумался. — Да, так вот, Васильич — это городская легенда. Не успел, однако… Узнал поздно, что он тут. Не признал вчера! — Сидор Кузьмич расстроенно впечатал кулак в свою многострадальную коленку. — Эх ты, ну что уж теперь… Теперь ничего не поделаешь… Будем искать…
Искать? Как интересно. И что же мой непосредственный начальничек ищет? Так, Леха, хорош фантазировать, лучше мичмана вопросами на разговор раскручивай, пока в себя не пришел.
— Так кто он? Вот чес-слово, не припомню.
— А ведь он тезка твой, — Кузьмич поднял на меня взгляд. — Неужто не слыхал?
— Вчера впервые увидел. И услышал фамилию. Удивился не меньше Вашего, Сидор Кузьмич, — честно глядя в глаза мужику, отрапортовал я., ни разу не соврав. — Так кто он?
— Федор Васильевич Лесаков — старейший, модно сказать, заслужейнейший архивариус нашего Энска. Легенда ушла… и унесла с собой все городские легенды.
— Сидор Кузьмич, что за легенды? — окликнул я, надеясь разузнать побольше.
Не про этого ли товарища из архива рассказывала Леночка? Если так, то я профукал свой шанс узнать историю про энские подземелья практически из первых рук. Надо попытаться вытянуть хоть что-то из мичмановской головы. Решение ехать в Лиманский и найти то, не знаю что, крепло в геометрической прогрессии.
— Разные, Алексей, разные… Важные и не очень… Ты с ним успел пообщаться? — Кузьмич поднял голову и пристально на меня глянул.
— Да так, вечером перекинулись парой слов. Кто такой, как зовут, — невозмутимо ответил я.
— Про себя рассказывал?
— Нет. Да я спал почти все время, — повиноватился я. — Голова раскалывалась, не до общения было.
Кузьмич тяжело поднялся, подошел к кровати соседа, постоял, подумал, задумчиво потер подбородок.
— Вещи уже забрали? — спросил, не глядя в мою сторону.
— Вроде нет. Не видел.
А вот это уже интересно: какая мичману разница, забрали старческое барахло или нет? Да и ко мне ли товарищ начальник местного ОСВОДа в гости шел? Или повод нашел, чтобы в больничке засветиться легально?
— Родственники были?
— Не видел, — подумал и добавил. — Одинокий он был, не было у него никого.
— Почему так решил? — Кузьмич покосился на меня.
— Пусто на тумбочке. Даже у меня вон печенье, карамель, друзья принесли. А у него только посуда, да и то больничная…
— М-да… — согласился с моими выводами мичман. — Верно подметил…
— Так чем он знаменит-то?
— Федор Васильевич можно сказать всю жизнь летопись нашего города вел, все события записывал. Что не видел своими глазами — изучал, проверял факты, искал истину, документы, фотографии, и вносил в свой архив. Знал почти всех и каждого, у кого что за душой, кто на ком женат, у кого кто народился и куда дальше пошел в жизнь. Старожил –архивариус — это тебе не у чаек бычков воровать. Это — эпоха. Таких больше не делают… Где теперь искать тот архив…
Сидор Кузьмич огорченно вздохнул и пошел к выходу.
— В смысле где, разве не в архиве хранят архивы? — удивился я.
Начальник сбился с шага, развернулся ко мне, окинул изучающим взглядом, и, сообразив, что последнюю фразу сказал вслух, нехотя уточнил:
— В том-тои дело, летопись Федор Кузьмич не для архива собирал. Писал он историю города, хотел издать свой труд, как допишет. Документы-то они понятное дело, в городском архиве так и лежат. Да только Лесаков и ведает, на каких полках, под какими буквами. В его записках все по полочкам, по годам да по событиям, — и закончил, опережая мой вопрос. — Показывал он мне как-то свой талмуд… Талмуды, если быть точным…
Сидор Кузьмич молча развернулся и вышел, не прощаясь.
— Спасибо, — крикнул я вслед, тихо офигевая с ситуации.
Порой в жизни случаются ситуации покруче, чем писательская фантазия.
Глава 15
Остаток дня прошел как в тумане. Я маялся и не знал, чем заняться. Полистал книгу, которую притащил Кузьмич. Поспала, пообедал, поприставал к медсестрам на предмет смерти старика, родственников и других полезных сведений.
Девчонки практически ничего не знали, кроме того, что привезли Федора Васильевича на скорой, а кто машину вызывал, не в курсе. Про родню тоже ничего толком не выяснил. Вроде круглым сиротой старикан слыл и отшельником. Кто-то
