Я пытаюсь сопротивляться, честно. Но это изначально провальное дело. Дамир знает, где надавить, как прикоснуться и в какой момент убить любое противостояние своим до одури сексуальным голосом. Я по нему с ума схожу.
Его руки накрывают мою грудь под тонкой сорочкой. Соски реагируют немедленной стойкой, попадают в захват и натягиваются с жжением. Губы блуждают по шее, предательский стон выдает меня с головой.
— У кого я это спрашиваю — тяжело вздыхает и меняет положение, разворачивая к себе.
Как скульптор оглаживает свое произведение. Комкает низ короткой ночнушки в ладонях. Меня в секунду разбирает на атомы. Днк рвется, заполняя пустоты его элементами.
— Давай сегодня не будем обсуждать коллекционеров, планы на завтра. Не хочу провести ночь так бесполезно, — это звучит от меня? Неожиданно, правда. Сама от себя в шоке.
Ой, Ева, гордости в тебе ни на грамм.
— Значит, все решила?
Потом обязательно наступит откат, но сегодня острая необходимость как дышать и не думать о смерти. Не могу оставаться одна. Взять от него это ощущение безопасности. Вакцинироваться от страха по полной.
Раз пришел, значит тоже, в этом нуждается. Иначе, зачем еще? Хотел бы отговорить завел разговор. Но он молчит, доводя неторопливыми касаниями до особой кондиции. У меня жар и озноб одновременно. С усилием фокусируюсь, что бы понять, о чем мы вообще разговариваем.
— Да — показываю уверенность, хотя ее я уже не испытываю.
Мне очень многому надо учиться. Например, не показывать мужчине, который вызывает такие эмоции, свой интерес. Но куда там, глаз не могу оторвать. В сумраке Вавилов выглядит особенно возбуждающим. Еще и в роли вора. Притягателен до чертиков. Аморальный подонок еле сдерживаюсь, чтобы не простонать это вслух.
— Два против одного. Приму этот выбор большинства — почти не слушаю, впитывая надавливания его пальцев на обнаженные участки кожи.
— Тебе говорили, что ты слишком покладистый — моя критика явно не колкая, но может, обидится и отойдет хоть на сантиметр.
— Не обольщайся, это все ради дела. На ножах наломаем дров еще больше. А их итак, если поджечь, костер в Лондоне будет видно.
Делаю несколько робких шагов назад, увлекая его за собой. Он поддается, примеряясь к моим движениям. Следует, легонько стискивая шелковую ткань на бедрах.
Снова не отрываясь, скольжу по нему глазами и теряю свою инициативу. Дамир подцепив за попу, усаживает на себя и прижимает к стене. Я зарываюсь носом ему в грудь, не рассчитав очень шумно втягиваю носом одуряющий запах с его одежды.
— Что ты делаешь? — коварно играет губами по впадинке под ушком.
— Дышу… ты… мое лекарство от страха, — совсем разомлев, говорю с придыханием, как есть без цензуры.
— Это не лекарство, Ева, это болезнь. — от его слов и отчаяния в голосе, захлестывает горечь. Вдруг накрывает неловкостью.
Я для него — болезнь. А он — мое лекарство. Как-то не сходится. На секунду оторопев, застываю и не отвечаю на влажные поцелуи по ложбинке груди. Он отрывается.
— Что не так?
— Все не так — улыбка у него только на губах, если бы было больше света, а так я не могу разглядеть оттенок эмоции.
— Не спорю, но по — другому уже не будет. Все еще без обязательств. Если согласна, давай проведем эту ночь вместе. Не о чем друг друга не спрашивая.
— А завтра?
— Сделаем вид, что ничего не было. Ты выполняешь свою часть, я свою и на этом расходимся. — слова оседают с приторно горьким осадком. Внутренне я протестую, а вот тело живет своей жизнью.
Я же ни о чем серьезном и не думала?
— Заманчивое предложение — высказываю с легкостью. Напоказ. Чтобы не оставить сомнений.
Взгляд Дамра выдает напряжение. Хочет еще что-то сказать, потом молча усмехается.
Он понял, что я вру? Нет, показалось, в мои мысли ему не пробраться.
— Кровать там — делаю усилие над собой, соскальзываю с него и ровным шагом направляюсь в спальню. Клокотание за ребрами просто ядерное.
Я контролирую. Я все контролирую. У нас просто секс. Чтобы не быть сегодня одной.
Глубокая тяжка воздуха и легкие распирает от объема, а дышать всетаки нечем. Дамир наблюдает, стоит и ждет от меня каких- то действий. Словно дает фору, или возможность одуматься.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не хочу думать. Хочу его. Сейчас. До рассвета. Не важно. Пусть останется. Нестерпимо рвусь на части, от желания задать кучу вопросов, но боюсь, оттолкнуть этим.
Медленно сбрасываю бретели и комбинация утекает по ногам, оставляя тревожный след. На мне только трусики и покрывало волос на спине. Лампочка загорается, освещая комнату. Жмурюсь ненадолго от перепада.
— Зачем? — спрашиваю не поворачиваясь.
Дамир оставляет без ответа, подходит сзади. Предательская слабость растекается в теле, не нахожу сил, чтобы повернуться и заглянуть в его глаза. Эмоциональная встряска рассекает крупной дрожью по телу.
— Бельчонок, я чувствую как ты дрожишь. Можешь подышать, разрешаю — разворачивает к себе наклоняет голову — Давай на счет три. Вдыхаем воздух на двоих.
Делаю глоток своего элитного кислорода, Дамир повторяет, так же двигаясь носом по моей ключице.
— Реально помогает, — улыбается, — Хочешь, скажу, что написано на тату?
Киваю полностью в плену его низкого голоса, он стягивает свитер и заставляет себя обнять. Руки по памяти очерчивают линии текста у него спине.
— Это притча, о человеке который бежал без цели.
— И что с ним случилось?
— Он никуда не пришел в конце, — сталь его глаз затягивается сакральным смыслом. Я понимаю, что надпись не просто для понтов, в ней скрыто что-то личное.
— А какая у тебя цель?
— Сделать так, чтобы ты завтра не пострадала — приближается, соединяя лица в двух точках.
Произнесенная фраза остается на моих губах. Как поцелуй, которого не случится. И который я никогда не выкурю.
Значит, теперь для него это цель, а к ним он относится больше чем ответственно. Пусть хоть так, но я имею для Дамира ценность.
Оставляю все сомнения, им здесь не место. Притяжение такое сильное, что оторваться невозможно.
Как хорошо, что я держусь за его плечи. Ноги начинают подкашиваться
— Ева, хочу тебя просто безумно — его ладони движутся вниз, спуская трусики и нанося ожог, неимоверно чувствительной коже на ягодицах.
— И я тебя — признаюсь в ответ.
Нетерпеливо расстегиваю пряжку на ремне. Дамир дает мне полную свободу. Я глажу его твердый живот, проводя пальцами по очертаниям сфинкса. От этого сама воспламеняюсь еще больше.
Неловкими пальцами дергаю его штаны вниз. Даимир перехватывает и делает это сам. А я как завороженная таращусь на его освободившийся член. Нет, бесспорно, что парочку я уже видела. Но этот он… он обрезан, большой и ровный.
Обхватываю, вожу по нему. На головке выступает прозрачная капля, не задумываясь, стягиваю большим пальцем и подношу ко рту пробуя. Солоновато пряный вкус покалыванием оседает на сосочках языка.
— Ты хоть представляешь, как сексуально это выглядит со стороны — хрипло выговаривает накладывая на меня свой акцент.
Подумать я не успеваю, оказываясь спиной на кровати.
Обязательств нет. Главное доступ, к необходимому кислороду. Каждое прикосновение губ, это двести двадцать. Бьет по кругу без остановки. Импульсами ломает скованность и недавние обиды.
Я лежу на спине. Дамир широко двигает мои ноги в стороны и слишком внимательно смотрит. Разглядывает.
Боже, ладно, когда так. Но я же вся мокрая, и до этого никогда не доходило.
Он склоняет голову ниже, пробегаясь языком по внутренней части бедра. Словно слизывая с кожи защитный слой и она становится гиперчувствительной.
О, нет, он что собирается?
Господи, это мой первый куни, и я хочу удержать его от этого шага. Это как бы в отношениях и на доверии. Неловко ерзаю, сдвигаясь вверх
— Ев, что случилось? — очень тяжело формулировать мысли, когда на тебя смотрят таким порочно-притягательным взглядом. Его палец скользит по краю складок размазывая влагу. Ее так много, что она затекает на простыни.
