Главное же было в том, что когда я перестал искать ее любви, то ощутил, мягко говоря, огромное облегчение. Все мое тело расслабилось. Я просто не мог заставить себя поверить в то, что для счастья мне нужны отношения с ней или с кем-то еще. Исчезло ощущение изгнанности из собственного «я», я перестал искать счастье там, где его не было и быть не могло. Я просто перестал делать то, что делал всю свою жизнь. В итоге я впервые ощутил себя честным, завершенным человеком, который крепко стоит на ногах.
Я прекратил добиваться любви этой женщины и попросил прощения за то, что разными методами пытался убедить ее согласиться с моими мыслями о необходимости со мной сблизиться. Я искренне — и это меня потрясло — не хотел с ней серьезных отношений, мне было достаточно того, что я люблю женщину, которая не хочет состоять со мной в таких отношениях. Иронический завершающий аккорд этой истории: когда я перестал добиваться ее любви и одобрения, когда у меня не осталось причин быть с ней (да и вообще с кем бы то ни было), она посмотрела на меня и подумала: «Я всегда стремилась к свободе — я могу обрести ее со Стивеном. Да ведь он симпатяга!» Она потянулась ко мне и поцеловала.
С тех пор миновало четыре года, и мы уже год женаты. И наши нынешние отношения гораздо лучше тех, которые я все эти годы себе представлял.
Кулинария во имя любви
Раньше я думала, что когда я кормлю людей, то дарю им любовь — и в ответ они подарят свою любовь мне. Осознание этого меня потрясло. Я не знала, что с собой делать. Что еще я предложила бы людям, если бы не смогла готовить?
Начав понимать, что я рабыня, что вся моя жизнь посвящена тому, чтобы угождать другим, я была поражена, встревожена и напугана. Я чувствовала, что утратила что-то очень ценное. Заливалась слезами. Кто эта девушка, в которую я превратилась? Чего она хочет? Я не знала. Я растерялась.
Я знала, что должна полюбить себя, иначе так и не смогу увидеть чужую любовь. Но как мне себя полюбить? Я снова и снова упорно подвергала сомнению и разворачивала приходившие мне в голову мысли. Чем больше я их исследовала, тем меньше меня интересовало одобрение других людей. Я поняла: важно лишь собственное одобрение.
Теперь, когда я готовлю кому-то еду, я искренне интересуюсь, понравилась ли моя стряпня, но я не завишу от чужого одобрения. Я не жду затаив дыхание реакции других людей и не сокрушаюсь, если они не в восторге от моих блюд. Если кто-то критикует приготовленную мной пищу, то теперь вместо того, чтобы обижаться и отвергать ранящие меня отклики, я задумываюсь — а может, этот человек прав? И тогда комментарии других людей нередко приносят мне пользу. Если все получилось хорошо, но чуть хуже, чем мне хотелось, я накрываю на стол без суеты и извинений, а потом просто наслаждаюсь общением. Раньше я такого себе и представить не могла. Это дарит мне покой и жизненное пространство, а также позволяет присутствовать во всем происходящем.
Тостер
Раньше вся моя жизнь была подчинена одной цели — угодить окружающим; теперь же я делаю то, что хочу делать, а не то, что, по моему мнению, я должна делать. Например, я предложила женщине из нашей церкви пожить у меня, пока она не подыщет себе квартиру. И однажды вечером я застала ее пьяной — она спала, а в тостере торчал застывший кусок хлеба. Я поняла, что не уверена в том, что она не сожжет мой дом. И предложила ей куда-то переехать. Раньше я так бы и продолжала жить в страхе и надежде на то, что она скоро найдет себе жилье и съедет. Теперь же я просто сказала, чего именно я опасаюсь. Она быстро подыскала себе подходящее пристанище и поблагодарила меня за ясное и уважительное обращение с ней.
Капризная дама
Я жил один и встречался с женщиной, которая имела обыкновение отменять свидания в последний момент, из-за чего я, как Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке», вечно сожалел о своей ненужности и никчемности. Я говорил ей, мол, ничего страшного, мне и одному хорошо. Мне не было хорошо, но я боялся, что она совсем меня бросит, если я признаюсь, что она мне нужна. Я старательно выполнял все пункты исследования, истово ее осуждал, все записывал, задавал себе четыре вопроса, делал разворот, достигал осознания и все так же тосковал, когда она отказывалась со мной встречаться. И вот одним субботним вечером, возвращаясь в свой одинокий дом, я ощутил легкий трепет, словно предвкушение интересной встречи. Сначала я смутился. Может, ко мне кто-то должен прийти, а я забыл? Затем я понял: интересный человек, которого я вот-вот увижу у себя, сейчас как раз идет ко мне домой. Мелочь, казалось бы, но с тех пор прежнее ощущение жалости к самому, себе меня больше не посещало. Да и капризная девушка перестала отменять наши свидания и стала моей капризной женой.
В гости к старому другу
Какое-то время я активно исследовал свои мысли — в основном те, что имели отношение к моей бывшей жене. Открытия случались даже тогда, когда мое сознание не было занято исследованием. Однажды я отправился на ланч к моему славному другу, с которым мы не виделись месяцев семь или восемь. Я очень уважаю этого человека и всегда рад его видеть. Но на этот раз все изменилось. Разговор с ним стал для меня совершенно новым переживанием, я почувствовал, что между нами установились еще более близкие отношения, чем раньше. В его словах и действиях я ничего нового и необычного не заметил. Изменился я, и мои мысли уничтожали сами себя. Так, я заметил, что, рассказывая о своем недавнем достижении, которым очень гордился, я не переживал о том, оценит он проделанную мной колоссальную работу или нет. Посреди нашего разговора у него зазвонил телефон, он поднял трубку — и я отметил, что не воспринял это на свой счет. В общем-то, когда мой друг беседовал со своим партнером по бизнесу, я с особой остротой ощутил, насколько он мне симпатичен; я понял, что этот человек думает, что должен всегда отвечать на звонки.
Наблюдая за своей манерой разговора с ним, я остро осознал, как отличается эта наша беседа от всех предыдущих. Раньше я сидел как на иголках, подавшись вперед, и постоянно искал признаки того, что меня одобряют. Когда мне казалось, что ему не интересно то, что я говорю, меня это задевало и я отстранялся от него; когда он отвечал на телефонные звонки, я всегда чувствовал легкую обиду. А теперь все это прошло. Я понял, что мне от него ничего не нужно, что мне совершенно не важно, интересны ему мои слова или нет. Они были интересны мне, я одобрял себя, я был собой доволен. В сущности, почти все время я просто слушал своего друга. Кое-что из сказанного им меня очень увлекло, кое-что не очень, но все время нашей беседы меня переполняла любовь к нему — и это было единственно важно. А ведь я даже не делал Работу по отношению к нему!
Эта история, пока она длилась, была грандиозной
Пять лет назад в течение двух недель в моей жизни случилось вот что: мой отец наложил на себя руки, я лишилась работы, мой муж переехал к женщине, недавно поселившейся в соседней квартире. Он и его новая любовница стали постоянным напоминанием о случившемся со мной; это как китайская пытка водой. Я видела их во дворе, видела, как они приходят и уходят, стригут траву, ухаживают за ее газоном, а не за моим, сидят на крыльце, когда я прихожу домой или ухожу. Мне даже казалось, что я чувствую их в спальне — в шести метрах от моей кухни.
Я умоляла его вернуться. Грозила ему кармическим возмездием за то, что он от меня ушел. Просила ту женщину отправить его домой. Упрашивала его мать повлиять на него и сделать так, чтобы он ко мне вернулся. Посылала к нему детей, и они просили его вернуться. Я буквально падала на колени в их дворике и умоляла его не бросать меня в такое время. Я была такой страдалицей! Я хотела, чтобы он вернулся ко мне и все оставшееся время заглаживал свою вину. Я хотела, чтобы он страдал так, как страдала я.
Но он не захотел, не захотел мне угождать, он был влюблен и чудесно проводил время. И только составив список, я поняла, что, пытаясь наказать его, я на самом деле наказываю себя! И не только себя, но и своих детей. Если бы я просто предоставила ему возможность делать то, что ему нужно было делать, я бы смогла жить дальше, а не пытаться заставить его мучаться (да и кому захочется вернуться к тому, кто хочет заставить его мучаться?). «Он должен ко мне вернуться» — правда ли это? Не думаю. Как я реагирую, когда в это верю? Я впадаю в ярость, страдаю, злюсь, питаюсь манипулировать. Развороты получались просто потрясающие, особенно «Я должна вернуться к себе». Этот разворот меня как молнией поразил. У меня была целая жизнь на возвращение к себе, и у моих детей тоже. Как только я по-настоящему это осознала, раны от разрыва с мужем стали заживать. Я уже нетранжирила раннее детство своих малышей на сожаления о нем. Я стала больше играть с ними, стала чаще читать им разные книжки и рассказывать сказки.
