Вскоре все было кончено. Бой замирал, армия Конана постепенно таяла в вечерних сумерках, и тут заговорил Ульфрик.
– Вот что я скажу, – заявил он, – нашему ополчению ни за что не выстоять против вооруженных всадников.
– Это не страшно, – возразил Гарольд.
– В самом деле?
– Конечно. Рыцари не доберутся до ополчения – им никогда не удастся прорвать ряды дружины.
Конан проложил себе путь назад в Динан – его войско почти не уступало численностью армии Вильгельма. Мятежник заперся в укрепленной части города. Он ожидал, что нормандец потребует от него вассальной присяги, обложит его земли данью и удалится восвояси, но Вильгельм чересчур осердился. Он послал в Руан за подкреплением и осадил город, тем временем часть войска грабила окрестные деревушки. Отчасти ему хотелось потешить себя и своих людей, но был в его действиях и тонкий расчет: отныне ни один вельможа Бретани не решится поддержать человека, выступившего против Нормандии.
Три недели Вильгельм и Гарольд, дожидаясь подмоги, осматривали снаружи крепость. Динан был построен в устье реки Ране, на уступе скалы. Город казался неприступным, однако Гарольд подметил, что стены, поднимавшиеся над утесом, хотя и выглядели снизу чрезвычайно высокими, на самом деле возвышались над крутым обрывом не более чем на сорок футов, а это означало, что даже небольшой отряд, вскарабкавшись на скалу, смог бы с помощью осадных лестниц перебраться через стены.
Вильгельм смерил своего «кузена» ледяным взглядом и погладил бородку.
– Вот и сделай это.
Гарольд указал плотникам, какого размера должны быть лестницы, чтобы их можно было по одной поднять на веревках, а затем скрепить воедино. Он велел заготовить корабельные канаты – легкие, длинные и прочные. Вместе с Хельмриком, который отличался не только музыкальным слухом, но и орлиным зрением, Гарольд каждое утро и каждый вечер в течение недели наблюдал через реку за бастионами крепости, запоминая перемещения караулов.
Тимор привык лазить по скалам, он научился этому в ущельях Чеддера, так же, как отец, добывая из соколиных гнезд птенцов, которых растили для охоты. Безлунной, морозной и звездной октябрьской ночью Тимор вместе с Даффидом забрался на скалу, спустил оттуда веревки и по частям поднял наверх осадные лестницы.
Гарольд первым перелез через стену, но никто не мог заранее знать, что по ту сторону ограждения тянется узкий, едва в фут шириной, карниз, а под ним, на пятьдесят футов ниже – каменный двор, где белело развешанное на веревке белье. Перемахнув через стену, Гарольд по инерции едва не полетел с карниза, но Уолт успел ухватить своего господина за ворот стеганой куртки и удержал его, не дав свалиться на камни.
Отдышавшись, Гарольд протянул дружиннику руку.
– Спасибо, Уолт. Я твой должник.
Позднее, когда все было кончено (Конан ускользнул, воспользовавшись веревками, забытыми людьми Гарольда), эрл и его телохранитель вышли на рыночную площадь захваченного города. Вокруг горели дома, нормандцы методично уничтожали всех пленных мужского пола, кроме самых юных и самых старых, насиловали и убивали женщин, которые еще могли иметь детей.
Лицо Гарольда побелело от гнева, отвращения и какого-то смутного страха, но он заставил себя прислушаться к словам Уолта:
– В Уэксфорде, в Ирландии. Я был еще мальчишкой. Ты спас меня, когда я чуть не утонул, а потом помешал Ульфрику вышибить мне мозги. Я все еще твой должник.
– Ты спас мне жизнь в Уэльсе.
– Я просто вовремя подставил щит.
Они прошли по узкой мощеной улице. Вдоль обочины бежали потоки вина и крови. Гарольд закрыл лицо, спасаясь от вони пожарища, горящей плоти, фекалий, и почти вслепую продолжал путь. Уолт шел за ним, припоминая, как его господин обычно отходил в сторону, отворачивался, отзывал восемь ближних дружинников, когда его войско разоряло пограничную деревушку, жители которой держали сторону уэльсцев, или грабило городишко, оказавший чересчур упорное сопротивление.
Внезапно Гарольд обернулся к своему телохранителю.
– Уолт! – воскликнул он. – Нельзя допустить, чтобы эти нормандцы хозяйничали в нашей стране. Мы всё должны сделать, только бы их остановить.
– Само собой...
– Клянись.
И Уолт поклялся.
Глава двадцать третья
На следующий день рано поутру Вильгельм посвятил Гарольда в рыцари, заставив его вновь принести присягу в верности. К нескрываемому разочарованию Ублюдка, Гарольд слово в слово повторил прежнюю присягу: он обещал служить Вильгельму всюду, где тот будет законным владыкой. После этого армия построилась боевым порядком и двинулась через перешеек Шербургского полуострова к Байё. Переход занял около недели, и по прибытии Гарольд попросил у герцога аудиенцию.
Его проводили в зал, где Вильгельм, в окружении клириков, вновь горбился над документами. По-видимому, совет проверял сбор осенней дани, которую знатные вассалы Западной Нормандии выплачивали деньгами и натурой. Эти бароны не принимали участия в победоносной кампании, хотя и послали Вильгельму людей и деньги. По словам герцога, все они камнем висели у него на шее: каждому из них принадлежал большой замок, а то и несколько замков на границе герцогства, а это означало, что бароны могли плести интриги и вступать в сговор со своими собратьями по ту сторону границы и напрямую с французским королем и герцогом Бургундии. Они вроде бы признавали Вильгельма своим сюзереном, а себя вассалами, сидящими на его земле, но зато им безоговорочно подчинялись мелкие землевладельцы, а через их посредство и остальное население страны, вплоть до обрабатывавших эту землю крепостных.
– Придет день, дорогой Гарольд, и я наведу полный порядок... с твоей помощью, надеюсь.
Было ясно, какой день герцог имеет в виду и на какого рода помощь он рассчитывает.
– Тогда я избавлюсь от этой обузы, передам ее кому-нибудь из сыновей и все устрою по-своему, самым правильным и разумным образом – каждая вещь в свое время и на своем месте. Что я могу сейчас сделать для тебя?
– Прошло шесть недель с тех пор, как я покинул Англию. Мне пора возвращаться.
– Да-да, конечно. Кстати – это, разумеется, вздор, пустая формальность, но все-таки: к человеку, который посвятил тебя в рыцари, принято обращаться «ваша милость» или «сир» – то есть «сэр», хотел я сказать. В таком духе. А? Ладно, оставим это. Вздор, – повторил он. – Просто лучше делать так. Договорились? А теперь скажи: что тебе нужно? Зачем ты пришел ко мне?
– Как тебе известно, герцог Вильгельм, – только такое обращение он и сумел выжать из себя, – я приехал в Нормандию, чтобы забрать домой моего юного кузена Вульфнота и моего племянника Хакона. Пока что мне не удалось увидеться с ними. Я даже не знаю, где они находятся.
– О, на это тебе может дать ответ Ланфранк. Он у нас знает ответы почти на все вопросы. – Приложив указательный палец к кончику внушительного носа, Вильгельм заговорщически понизил голос: – Сведущий человек, педант, но чертовски хорошо управляется с делами. Мне без него не обойтись. – Вновь повысив голос, Вильгельм распорядился: – Эй, кто-нибудь, разыщите Ланфранка. Он где-то тут. Может быть, у себя в кабинете. – И вновь обернулся к Гарольду: – Садись. Выпей, отдохни. Стакан воды моему другу Гарольд!
Гарольд сел рядом с герцогом, тот фамильярно обхватил его рукой за плечи, склонился к его лицу – и Гарольд ощутил запах болотной травы, ненасытной волчьей утробы.
– Говори со мной прямо, и я так же прямо отвечу тебе. Можно звать тебя «Гарри»?
– Не обязательно.
– Тебе это не нравится? Слишком простецки? Хочешь соблюдать со мной церемонии?
– Не в этом дело. «Гарри» – уменьшительное от «Генри», а не от «Гарольда». Генри – нормандское имя.
– А ты не нормандец?
Повисло долгое молчание. Гарольд прекрасно понимал, что хочет сказать герцог: «Ты не нормандец – пока».
– Гарольд, – сказал он хриплым шепотом, – Гарольд, при каких условиях ты под держишь меня и признаешь мои права на трон Эдуарда?
– Я поддержу тебя, если Витан, по своей воле и без принуждения, предложит тебе корону.
– Сколько у тебя братьев? Четверо, пятеро? И все они члены Витана? А еще твои приверженцы – сколько их? Ладно. Сформулируем по-другому. При каких обстоятельствах ты сам поддержишь меня перед Витаном?
– Если это будет необходимо, чтобы предотвратить войну или вторжение, я бы мог признать тебя королем Англии, но с одним непременным условием: ты назначишь меня вице-королем и своим полномочным представителем, чтобы я правил Англией от твоего имени. Сам ты будешь держаться подальше, наведываться к нам только с официальными визитами, и в этом случае гвардию будут составлять не твои люди, а мои. Когда тебе понадобятся воины и оружие для защиты твоих интересов на континенте, я тебе их пришлю.
