Ей стало интересно, насколько он восприимчив к вторжениям чужих мыслей. Что, если он сосредоточенно пытается решить какой-то важный вопрос, и тут приближается толпа людей? Или пусть даже один человек, думающий о его странных глазах, кольцах или о том, чтобы купить его лошадь? Когда к тебе стучатся чужие мысли, сбивает ли это? Должно быть, страшно раздражает.
А потом ей пришла в голову идея: получится ли привлечь его внимание без слов? Может, можно мысленно позвать его, если понадобится остановка или его помощь? Скорее всего, это возможно — ведь если кто-то неподалеку хочет с ним заговорить, он должен это почувствовать.
Она смотрела на него, едущего впереди, на прямую спину и ловкие руки — рукава белой рубашки, как всегда, закатаны до локтей. Потом перевела взгляд на деревья, на уши своей лошади, на землю под ногами. Очистила разум от малейшего следа По. Подумала: на ужин нужно будет поймать гуся. Листья на деревьях только начинают желтеть. Погода чудесная, так свежо.
А потом, собрав все силы, сконцентрировала внимание на затылке По и внутренне прокричала его имя. Он дернул за поводья так, что лошадь коротко заржала, споткнулась и чуть не села, а ее собственная лошадь едва с ней не столкнулась. По так удивился, напугался — и разозлился, что Катса не выдержала и разразилась хохотом.
— Что, во имя Лионида, с тобой такое? Хочешь напугать меня до смерти? Разве тебе не достаточно мучить собственную лошадь, ты и мою хочешь погубить?
Она понимала, что он очень зол, но никак не могла перестать смеяться.
— Прости меня. По. Я только пыталась привлечь твое внимание.
— И, полагаю, тебе никогда не приходит в голову начать с малого. Если бы я попросил тебя починить мне крышу, ты бы первым делом снесла весь дом.
— Ну, По, не сердись, — она одолела смех, который по-прежнему вскипал в горле. — Честно, По, я не представляла, что ты так испугаешься. Я вообще не подозревала, что могу тебя напугать. Думала, твой Дар не позволит.
Она кашлянула и натянула на лицо покаянное выражение, которое никак не смогло бы обмануть никого, кто хоть немного умел читать мысли. Но она не нарочно, честное слово, и он обязательно это почувствует. Наконец, его сжатые губы смягчились, и на них мелькнула тень улыбки.
— Посмотри на меня, — сказал он, но это было излишне, ведь улыбка уже поймала ее в капкан. — А теперь скажи мысленно мое имя, как будто хочешь позвать… скажи тихо. Так, как сказала бы вслух.
Она помедлила мгновение, а потом подумала: «По».
Он кивнул.
— Вот и все.
— Это было просто.
— И, заметь, никакой опасности для лошади.
— Очень смешно. Давай потренируемся, пока едем?
И весь остаток дня она то и дело окликала его в мыслях. Каждый раз он поднимал руку, показывая, что слышал. Даже если она думала шепотом. Когда стало ясно, что все получается, она решила перестать, чтобы не докучать ему. И тут он обернулся и кивнул, и ей стало ясно — он понял. Она ехала за ним с округлившимися глазами, пытаясь свыкнуться с мыслью, что у них только что без единого слова произошел целый разговор.
Они разбили лагерь на берегу пруда, окруженного сандерскими вековыми деревьями. Отстегивая седельные сумки, Катса заметила гуся, который не спешно прогуливался в камышах на другом берегу. По прищурился.
— Это, кажется, гусь, — сказал он, — я бы не отказался поужинать гусиной ножкой.
И Катса отправилась на охоту. Она тихо приближалась к птице, и та ее не замечала. Катса решила подойти вплотную и сломать гусю шею, как делали кухарки в курятниках замка. Но когда она подобралась совсем близко, гусь услышал ее и, гогоча, побежал к воде. Она побежала следом, тогда гусь расправил массивные крылья и поднялся в воздух. Подпрыгнув, Катса схватила его поперек туловища и, удивляясь его размеру, потянула вниз, прямо в пруд, и теперь боролась в воде с огромным гусем, который хлопал крыльями, щипался, плескался и бил ее лапами. Но все это длилось лишь мгновение — она схватила его за шею и сломала ее раньше, чем мощный клюв успел дотронуться до охотницы.
Повернувшись к берегу, Катса с удивлением обнаружила, что По смотрел на все происходящее, разинув рот. Она стояла в пруду — с волос и одежды ручьем лилась вода — и, держа огромную птицу за шею, показала ему.
— Поймала.
Мгновение По молча смотрел. Грудь его судорожно вздымалась — видимо, побежал, увидев схватку в воде. Он помассировал виски.
— Катса, что, во имя Лионида, ты творишь?
— В каком смысле? Я поймала нам гуся.
— Почему не ножом? Ты стоишь в пруду мокрая насквозь.
— Это всего лишь вода, — сказала она. — Все равно пора было устроить стирку.
— Катса…
— Я хотела посмотреть, смогу ли, — перебила она. — Что если мне когда-нибудь придется добывать еду без оружия? Полезно знать, как поймать гуся голыми руками.
— Ты могла подстрелить его прямо из лагеря, через пруд. Даже я видел, куда целиться.
— Зато теперь я знаю, что могу, — просто сказала она.
Покачав головой. По протянул руку.
— Вылезай, пока не простудилась. А это отдай мне. Я его ощиплю, а ты переоденешься во что-нибудь сухое.
— Я никогда не простужаюсь, — сказала Катса и побрела к берегу.
В ответ он рассмеялся.
— Ох, Катса. Конечно же никогда, — он взял гуся у нее из рук. — Ты еще в настроении побороться? Можем провести тренировку, пока гусь жарится.
Теперь, когда правда о его истинном преимуществе раскрылась, в поединках многое изменилось. Стало ясно, что удары для отвода глаз — пустая трата сил. Умом его не победить, тут не поможет никакая светлая голова. Единственными преимуществами Катсы остались темп и ярость. И теперь, зная это, было намного легче продумывать стратегию. Она не тратила время на фантазию, а просто молотила его так быстро и сильно, как только могла. Пусть он знал, куда она хотели ударить в следующий раз, но после шквальной атаки просто не успевал реагировать, не мог двигаться с такой скоростью, чтобы успеть защититься. Пока они сражались и боролись, солнце закатилось, наступила ночь. Он снова и снова объявлял себя побежденным и поднимался на ноги, сквозь смех постанывая от боли.
— Для меня это хорошая практика, — сказал он, — но не могу понять, в чем тут польза для тебя, если не считать удовольствия сделать из меня котлету.
— Нужно придумать какие-нибудь новые приемы, — предложила она. — Что-нибудь, чтобы оба наших Дара потрудились.
— Попробуй победить меня теперь, в темноте. Увидишь, наши шансы заметно сравняются.
Это оказалось правдой. Вокруг них сомкнулось ночное небо, черное небо без луны и звезд. В конце концов Катса перестала что-либо видеть, от По остались только смутные очертания. Била она теперь приблизительно, по ощущениям. Он знал об этом и двигался так, чтобы сбить ее с толку. Его оборона стала сильнее, а удары беспрепятственно достигали своей цели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
