- Хорошо-хорошо. Я постараюсь все вспомнить, только прошу, не делай поспешных выводов.
- Говори! – стою на своем.
И на выдохе, она отвечает:
- В тот вечер был сильный дождь, я очень удивилась, когда она появилась на пороге моего дома в черном плаще. Она стояла под ливнем с открытым зонтом, выглядела взволнованно, я никогда не видела ее такой.
- Кто она? – повышаю голос.
- Твоя мать. Она всегда говорит, что мы так подходим друг другу, мы так давно дружим и просто обязаны быть вместе. Тем более наши родители, всегда общались. Вспомни семейный ужин или презентацию? А Рождество? Даже Новогодние каникулы мы проводили вместе.
Я молчал. Ее слова были похожи на правду. На слишком страшную правду, которую хотелось слышать меньше всего. Я слушал блондинку и не верил своим ушам. Моя родная мать, та самая женщина, которая целовала меня в детстве в щеку, при этом приговаривая: «хороший мальчик» - разбила мою жизнь. Остались лишь одни обломки.
- Значит, моя мать?
- Да. Я просто желала тебе лучшего. Твоя мама говорила, что эта девушка из неблагополучной семьи прицепились к тебе, как пиявка и если мы не вмешаемся… Ее мать - пьяница, отец давно ушел из семьи. Она не из нашего мира Кирилл.
- Да что ты понимаешь! - делаю шаг в сторону. Хожу перед-назад, затем снова подхожу к камину и пытаюсь без лишних эмоций выслушать ее. Кто бы не были ее родители, какой статус она бы не занимала – все неважно. Но если понадобиться я все, без остатка брошу к ее ногам.
Я помню тот самый момент, когда она открылась мне. Когда сползая с больничной кровати, с переломанными ребрами, она собралась играть в театре. Я перегородил ей путь. Обхватил ее тонкое запястье и взглянул на ее маленькую едва заметную родинку возле шеи. Я чувствовал пульсацию, чувствовал, как мое сердце гулко забилось в груди. Не мог оторвать взгляда, а она продолжала стоять напротив меня потрясенная и взволнованная с особенно выразительными глазами.
Потому что Аня - она как глоток чистого воздуха, как свежий, ласковый ветер, как зеркальное озеро, в котором отражается синее, бескрайнее небо. Потому что она настоящая, не наигранная, не искусственная. Она живая, она вдохновляющая, умеющая любить, понимать, окрылять. Потому что без нее сложно представить свою дальнейшую жизнь. Я даже думать не хочу, как я жил все эти годы без нее! Скорее всего не жил, а так… Существовал, подыгрывая Альбине.
Нет, это не оправдывает меня и я, если бы не та случайная встреча в торгом центре - продолжал идти по накатанной.
- Я пришла к Анне, - она выговаривает ее имя с большим трудом, словно пытается проглотить застрявший в горле ком. - Я пришла к ней шесть лет назад со своей маленькой сестрёнкой. Когда я впервые ее увидела, она мне показалась несчастной, серой мышкой, которой повезло один раз в жизни, потому что она встретила тебя.
- Что ты ей сказала? – сейчас я готов вытрясти из Альбины душу.
- Я сказала, чтобы она оставила тебя в покое. Не бегала за тобой, так просила твоя мать.
- Как ты посмела… Даже дышать в ее сторону.
В такие моменты я готов был крушить стены. Бежать со всех ног, без оглядки, будто мне стреляют в спину. А потом остановиться, оглянуться по сторонам и обессиленным упасть на колени перед ней. Перед самой родной и желанной. Перед моей Аней. Моей…
- А сестру зачем с собой взяла? Для убедительности? Или чтобы Аня подумала, что у нас семья, дети и мы просто счастливы?!
- Да, - ее голос дрогнул. Наконец-то она поднимает голову, и я вижу нескончаемый страх в ее ядовито-серых глазах.
Как же сложно ей говорить правду, все равно что идти против самой себя.
- Дальше что? – не могу успокоиться. Не могу смириться. После каждого ее сказанного слова, мои ребра сжимаются, мешая нормально дышать. Меня сложно ударили под дых, но я не сломлен. Продолжаю стоять и нокаутировать противника широкой, белоснежной улыбкой.
- А потом ты должен был ее тоже забыть. Она должна исчезнуть из твоей жизни. Должна сменить адрес, уехать из города, умереть для тебя. Потому что ты будешь искать и не успокоишься пока не найдешь ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все становится на свои места. Теперь я понимаю, что в морге, я увидел другую девушку, очень похожую на нее. У нее был такой же цвет волос и кольцо, которое я дарил, она тоже носила на безымянном пальце. Да, в тот момент, мне было сложно смотреть на Аню, я и не смотрел, я был убит, разбит, подавлен. Мне хватило всего лишь деталей. Мелких, но таких значимых для меня.
- Кто та девушка, которую я видел вместо Ани? - я снова прижал ее к стене.
Она опускает плечи, склоняет голову на грудь, будто сейчас собралась молиться своим внутренним богам, которые засели в ее блондинистой голове и что-то там нашептывают. Разлучить. Разбить. Ненавидеть. Да, Альбина может только разбивать, а собирать обломки после побоища, как-то не в ее стиле. Ломать всегда проще, чем строить.
- Я не знаю, как ее звали. Ту самую девушку, которая согласилась нам помочь. Она просто была очень похожа на Аню. Я просто думала… Мы думали, что так будет лучше Мы заплатили ей, хорошо заплатили, она согласилась помочь, а потом она попала в аварию.
- Так же, как и я попала в аварию?
Альбина молчит, отворачивается, словно хочет выкрутиться, но никак не выходит.
Делаю шаг в сторону.
- Я не знаю. Знаю лишь, что у нее были ее вещи и поэтому так случилось, я лишь потом забрала кольцо.
Теперь Альбина не выглядит яркой, эффектной блондинкой. Теперь она путает слова, даже заикается. От страха, от боли или от своего вранья, в котором увязла, как в торфяном болоте.
С Аней мы потеряли для нас очень ценную вещь – время. Мы потеряли столько времени. А Альбина сейчас стоит передо мной оправдывается, говорит, что она ни в чем не виновата. Хотя она знает? Разве она знает, что настоящая любовь не тонет, не угасает, не попадает в аварии. Ее не убить, не раздавить, не переехать. Настоящая любовь – она вечна. Она навсегда.
- Ты сейчас пойдешь к Ане и будешь перед ней извиняться и это минимум, что ты сделаешь для нее.
- Нет! Я никуда не пойду! Только не перед ней, - она словно оживает.
- Пойдешь! Побежишь и сделаешь, как я скажу.
* * *
Когда Альбина ушла, я продолжал сидеть в гостиной, сложив руки на коленях и опустив голову вниз. Я не помню, сколько я вот так просидел, слушая, как отбивают свой монотонный ритм стрелки часов.
Я просто отпустил блондинку, хотя был готов сделать так, чтобы она ответила за свои поступки.
Она сказала, что извинится перед Аней, отдаст ей кольцо. Она жалобно скулила, умоляла со слезами на глазах, чтобы я ее отпустил. И она уедет, больше я никогда не увижу.
Я думал, что скажу Ане. Хотя мне совершенно не хочется ей ничего говорить. Просто подхватить на руки и целовать ее алые губы. Но мучил всего один вопрос: Аня, после всего, что произошло, она сможет простить меня?
Моя мать появилась в гостиной. Слышу, как стучат по паркету каблуки ее дорогих, лакированных туфель. Слышу ее тонкий аромат парфюма, который вместе с ее приходом заполняет все свободное пространство.
- Я всегда буду тебя оберегать, - раздается ее уравновешенный голос.
Да, ее ничто не выбьет из ее привычной колеи.
- Оберегать? – поднимаю голову и смотрю прямо ей в глаза. - Да, ты мне жизнь сломала!
- Это все ради твоего блага, – также спокойно отвечает, слегка приподнимая подбородок.
Я встаю с дивана и ближе подхожу к ней.
- Ты перед ней тоже извинишься.
- Кто я? – заливисто смеется. - Перед этой выскочкой? Да ни за то на свете! - и снова ее оглушающий хохот. - Я лучше в пропасть провалюсь, чем буду извиняться. Я никогда не перед кем не извинялась. Даже перед твоим отцом. Поэтому ты просишь невозможного. А если ты поедешь к ней – то ты поступишь против моей воли. Я не даю согласия на ваш брак. Запомни, никогда! - снова ее высокомерный тон.
