— Вы плохо обращались с ней. Бессердечно. Но вы не могли предполагать, что все это может привести к убийству.
— Честно говоря, нет. И понял только тогда, когда обнаружил, что Матильда готова убить ребенка.
— Все прошло, и вы уже ничего не можете поделать.
— Только сожалеть. Что же касается завещания… Имущество переходит к мальчику. Так должно быть, это его право. Гордон был бы достойным наследником, но он, к сожалению, родился по другую сторону одеяла. Дермот — слабый, любящий удовольствия… да, обаятельный молодой человек… Похожий на отца и деда. Трегарленд нуждался в сильной твердой руке, и Гордон оказался к месту. Вот одна из шуток судьбы. Незаконнорожденный нужен имению, а законный наследник — полная бестолочь. Почему бы не наоборот? Своенравие жизни, думаю. Бедный Гордон много страдал. Но я вписал его в завещание как моего сына и оставляю ему капитал, который позволит ему начать свое дело, хотя надеюсь, что Гордон останется здесь, пока Тристан сам не научится управлять имением.
— Тогда поздно будет начинать.
— Когда Тристану исполнится двадцать, Гордону будет около пятидесяти. Не так поздно для человека с его энергией… если, конечно, он сохранит здоровье. Как бы то ни было, такова моя воля.
— А другие знают об этом? Гордон?
— Узнает, когда вскроют завещание.
— Тогда почему вы мне рассказываете?
Он задумался.
— Мне кажется вас, как и меня, интересуют люди, но ваш интерес светлый, а мой темный. Вы никогда не сделаете того, что сделал я. У вас слишком доброе сердце, вы слишком умны, чтобы вмешиваться в чужие дела. Видите, я пришел к раскаянию и скорбно молю Всевышнего не наказывать меня так, как я заслужил. И вы здесь… действующее лицо драмы. Возможно, вы продолжите сагу, когда я умру.
— Как?
— Вы стали частью Трегарленда. Ваша сестра — мать наследника. И тот молодой человек… вы все еще ждете его?
— Да.
— И надеетесь? Прошло много времени.
— Почти два года.
— Война когда-нибудь закончится, и, если он вернется, окажется, что вы потратили всю жизнь, скорбя о том, кто не вернулся.
— Так далеко вперед я не заглядываю.
— Простите меня. Я опечалил вас, вовсе не желая этого. Вы серьезная молодая девушка. Я сразу понял это. Все было бы по-другому, если бы Дермот женился на вас. Очаровательная, но пропадающая куда-то Дорабелла была ему совсем не парой, но — она мать моего внука. Хотелось бы сказать несколько слов в защиту Гордона. Он хороший человек и будет преданным мужем. Если Джермин не вернется… и вы прекратите надеяться… — Гордон будет ждать вас. Мне бы хотелось, чтобы вы жили здесь, в Трегарленде. Гордон спокойный, уравновешенный, немного похожий на вас, моя дорогая. И мне было бы приятно смотреть из рая — или из ада — на вас с Гордоном. И на внука, который растет по его руководством и приучается любить имение. Опять я решаю за людей, как им жить…
Мы помолчали. Затем он продолжил:
— Я часто думаю, как ваша мать хотела забрать ребенка и как послала к Тристану няню.
Крэбтри. Благодарение Богу, что она так сделала. Еще одна разумная женщина. Помните, как я отказывал в разрешении уехать ребенку?
— Помню.
— Если бы я не делал этого, мальчик избежал бы опасности. Вот и еще один грех на моей душе. Вы верите в предчувствия?
— Не знаю…
— И я не знаю, но сейчас конец близок. Я снял тяжесть со своей души… прощайте. Надеюсь, моя дорогая, ваше будущее будет счастливым. Будет, будет. Эта проклятая война закончится, и, когда вы будете что-то решать, знаю, что вы примете правильное решение.
Я встала и поцеловала старика в лоб.
— Спасибо, моя дорогая, — он закрыл глаза. Три дня спустя с Джеймсом Трегарлендом случился тяжелый удар, оправиться от которого он не смог.
Предчувствие не обмануло его.
Итак, мы еще раз побывали на кладбище.
Прибыл адвокат из Плимута и зачитал завещание. Тристан стал владельцем состояния, Гордон признавался сыном Джеймса и оставался управляющим имения, к тому же ему было отказано сорок тысяч фунтов.
Удивительно, но нам не хватало старика. Мы редко видели его раньше, но всегда знали о его присутствии. Многое изменилось в Трегарленде с тех пор, как я впервые приехала сюда, хотя прошло не так много времени. Ведь долгие годы здесь все оставалось незыблемым, и вдруг такие решительные перемены, смерть и разрушение.
Шли дни. Лето… осень. Мама писала часто. Она считала, что я должна на некоторое время вернуться домой, так как там мне было бы легче избавиться от воспоминаний о Джоуэне.
Все решили, что он исчез навсегда.
«Чем скорее она уедет оттуда, тем лучше, — говорила мама отцу. — Ей нужно встречаться с людьми, молодыми людьми. Дорабелла увлечена капитаном Брентом, и, кажется, взаимно. Возможно, она снова выйдет замуж. Но Виолетта… Она не так легко забывает прошлое».
Я выполняла свою работу, к которой относилась очень серьезно. Как раз в то время мы оборудовали в Трегарленде комнату для выздоравливающих, и я немного отвлекалась от своих грустных размышлений. Мы теперь чаще общались с Гордоном, и как-то он сказал мне, что оставил мысль о приобретении собственного поместья и не покинет имение, пока не вырастет Тристан.
Интересно, что бы он сказал, узнав о моем разговоре с Джеймсом.
Я знала о его нежном отношении ко мне и иногда даже думала, что могла бы выйти за Гордона замуж, если Джоуэн не вернется, но сразу же отметала эту мысль. Джоуэн должен вернуться.
В сентябре Дорабелла необычно долго задержалась в Полдауне.
— Что-то не так? — спросила я. — Джеймс уезжает на несколько недель. — И куда?
— Он не знает. Она выглядела несчастной. Я и не подозревала, что бедняжка так серьезно относилась к капитану Бренту. Я-то думала, что это обыкновенный легкий флирт во время войны, — просто они оказались в одном месте и в одно время и понравились друг другу.
Но она явно была удручена.
— Что ты будешь делать?
— Не знаю. Все так неопределенно. Джеймс занимается серьезными делами…
— Может быть, он сообщит, где он будет? Или это секрет?
— Нет. Он даст мне знать.
— Надеюсь, да. А как ты в самом деле относишься к нему?
— Да так…
— Ты говорила с ним о будущем?
— Дорогая моя практичная Виолетта! Тебя не переделать! Кто знает, какое нас ждет будущее?
В этом она была права.
Позднее Дорабелла узнала, что Джеймса переводят в Саут-Ист, что недалеко от Лондона, и заметно повеселела.
Приходили письма от мамы. Почему мы не возвращаемся домой, хотя бы на некоторое время? — А почему бы и нет? — сказала Дорабелла.
