В этом она была права.
Позднее Дорабелла узнала, что Джеймса переводят в Саут-Ист, что недалеко от Лондона, и заметно повеселела.
Приходили письма от мамы. Почему мы не возвращаемся домой, хотя бы на некоторое время? — А почему бы и нет? — сказала Дорабелла.
— У нас много дел здесь.
— Незаменимых нет. Миссис Джермин сможет найти кого-то на наше место. Многие женщины в округе хотели бы получить работу. Например, миссис Парделл.
— Вряд ли это достойная тебя замена для наших солдат.
— Ну, она очень порядочная женщина и может быть такой по-северному откровенной. Есть такая миссис Кантер, она живет в Сивью-коттедже. Ее ребенок теперь пошел в школу, и у нее много свободного времени. Она замечательная женщина и вовсе не зануда.
— Как я понимаю, ты решилась уехать.
— А разве ты не хотела бы того же?
— Конечно, хотела бы. Но…
— Для меня нет «но». Ты поговоришь с миссис Джермин?
Итак, за чаем я начала разговор с миссис Джермин:
— Моя семья вроде бы хочет, чтобы мы с Дорабеллой побывали дома. Думаю, что это будет лучше для нас… особенно для меня.
— Понимаю.
— Конечно, мы не сможем уехать, если не найдется кем нас заменить.
Я была готова к тому, что миссис Джермин начнет возражать и выставлять всяческие причины против нашего отъезда, но она лишь сказала:
— Они правы. Вам нужно уехать, Виолетта. Дорабелле здесь хорошо, но она более зависит от вас, чем вы от нее. К тому же капитан Брент уехал. Я понимаю… Вы несчастливы, моя дорогая. А как может быть иначе? Воспоминания преследуют вас. Я эгоистка и, конечно, хотела бы, чтобы вы остались здесь, но правы… правы ваши родители. Вам нужно быть с ними, и вы должны уехать. Если будут известия от Джоуэна, я мгновенно найду вас.
— Знаю.
— Я надеюсь, что новости появятся. Уверена. Уверена, Виолетта. Вот та вера, которая позволяет мне жить. И все мы будем счастливы… когда-нибудь. Верьте, Виолетта, и поезжайте домой. Займитесь чем-то полезным. Все это долго не продлится, и мы снова будем счастливы. И прошедшее покажется дурным сном. А теперь к делу. Кто займет ваше место?
— Дорабелла предложила миссис Парделл и миссис Кантер.
— Миссис Кантер… ну, она хорошая и… блистательная. Она смогла бы неплохо обращаться с мужчинами. Миссис Парделл немного тосклива, как вы думаете?
— Но принесет много пользы. Кстати, в нашем имении есть, по крайней мере, две вдовы, которые могли бы помочь.
— Ну что ж, думаю, трудностей не будет. Конечно, полностью они вас не заменят. Вы доставляли радость. А Дорабелла еще и так очаровательна в обращении с мужчинами. Ну, а как Гордон Льюит?
— А что с ним?
— Что он говорит о вашем отъезде?
— Ничего, мы еще не говорили об этом.
— Он должен знать, почему вы так поступаете. Ваш отъезд опечалит его.
Наверняка она знала о дружбе между мной и Гордоном. Тут было о чем поразмышлять. Как можно беззаботнее я произнесла:
— Мы обязательно вернемся. Лишь немного поживем с родителями.
Она пожала мою руку:
— Да поможет вам Бог, Виолетта. У меня такое чувство, что все будет в порядке.
Как мы и думали, найти замену оказалось несложно. Миссис Кантер согласилась сразу, а миссис Парделл колебалась день или два. Итак, мы были свободны.
Нянюшка Крэбтри обрадовалась:
— Будем жить в старой детской… Да я бы и вообще никогда сюда не поехала. Эти скалы, море… Все, что произошло здесь, сводит меня с ума.
Я смирилась. Мы едем домой.
На станции нас встретили родители, объятия, поцелуи, радостные восклицания. Мама не умолкала, отец улыбался, как это умеет делать он один, и обнял меня:
— Наконец-то ты дома. Долго же мы ждали тебя!
Да, стоило пожить вдалеке, чтобы встретить такой прием!
— Это твой дом, — с чувством произнесла мама. — И всегда будет твоим. Тристан, привет, любовь моя. Нянюшка! Добро пожаловать, добро пожаловать!
Тристан, смеясь от удовольствия, вскинул ручонки.
— Хорошо, — сказал он. В огромном камине горел огонь, по всему холлу были расставлены вазы с цветами. Мир снизошел на меня.
Мы прошли в свои комнаты.
— Ничего не изменилось, — радостно воскликнула Дорабелла и, обняв маму, провальсировала с ней по комнате.
— Точно, ничего не изменилось, — усмехнулся отец. — Она не так молода, как думает!
— Ах ты, негодник! — возмутилась мама.
— Прекрасно оказаться дома, — проговорила Дорабелла.
Я подумала, что у нее наверняка уже назначено свидание с капитаном Брентом.
В детской нянюшка Крэбтри светилась от счастья, так как она «вернулась в свое гнездо».
— Старый комод! — Она повернулась к Дорабелле: — Вот где ты как-то спряталась, чтобы поиздеваться над нами и напугать. Ты ведь были еще тем перчиком! И кровати… рядом. Помните, когда вы были маленькими… Посмотри, Тристан, где спала твоя мама и тетя Виолетта.
Тристан мрачно осмотрел кровать, он не мог представить нас такими же маленькими, как он сам.
Это было действительно прекрасно — вернуться домой. И правы были родители, что настояли на нашем возвращении. Мне поможет… нет-нет, не забыть, поскольку я никогда не забуду… но пережить дни ожидания и найти хоть чуточку счастья и любви к моей семье. Я надеялась, что так будет.
Дорабелла написала капитану Бренту и сообщила, что живет рядом с Лондоном. Не прошло и недели, как он получил командировку в Лондон и пригласил Дорабеллу туда приехать.
Мама сказала, что в Лондоне Дорабелла могла бы остановиться у Гретхен, и та будет только рада ее посещению.
Итак, все образовалось.
Сияющая, она вернулась домой и привезла подарки для всех нас. С Гретхен все в порядке, сообщила она, и та очень довольна, что мы живем поблизости, в Кэддингтоне, и нам стало легче общаться друг с другом. Как-нибудь, когда у Эдварда будет длительный отпуск, они приедут к нам.
— Лондон очень изменился, — сказала Дорабелла. — Страшно темно! Выключают свет! А эта ужасная сирена во время налетов! В самые неожиданные моменты ты должна бежать в бомбоубежище. Но это все же старый добрый Лондон, деятельный и оживленный!
Через несколько дней мама сообщила мне:
— У меня есть сюрприз для меня. Как думаешь, кто к нам приедет в конце недели?
— Понятия не имею. Давай выкладывай. — Помнишь Мэри Грейс?
— Мэри Грейс! — воскликнула я. — И как она? Чем занимается?
— Она расскажет, когда приедет.
— Прекрасно!
— Я так и думала, что это доставит тебе удовольствие, — мама как-то таинственно улыбнулась, и я почувствовала какой-то подвох.
Наконец она произнесла:
