Вокруг вообще было мало интересного — мутная ширь реки да плоские унылые берега. Эстрил даже потерял счет времени; кажется, они плыли около недели. Потом пески по обеим сторонам Шумшана покрылись чахлой растительностью. Многочисленные стада ярко-рыжих винторогих животных равнодушно провожали взглядом лодку — наверное, это были антилопы кай-шо. Дикая, безлюдная земля! Зачем она понадобилась Аникодору?
Шайса всю дорогу была молчалива. Эстрил украдкой наблюдал за ней: девушка смотрела вдаль без нетерпения, без скуки, словно была углублена в собственные воспоминания. Ленивый знойный ветер перебирал ее волосы, лицо, как она ни пыталась его сберечь от солнца, покрылось веснушками. Эстрил гнал от себя мысли о том, что должно произойти, когда они с Шайсой окажутся на Аникодоре. Надо быть последовательным, говорил себе молодой человек. Один раз он уже предал — Сенат и лично сенатора Ярвига — ради своего будущего. Но становиться еще раз предателем, теперь уже благодаря глупой чувствительности? А ведь Эстрил даже не влюблен: на свете есть только одна женщина — Алисса, его жена. Но волей-неволей он снова смотрел, как тонкая рука касается водных струй, словно волос любимого…
Ночевали они, дрейфуя на середине реки. Шайса сворачивалась калачиком на носу, а Эстрил вытягивался в лодке, положив ноги на борт и, прежде чем заснуть, долго любовался звездным небом. Такие же созвездия он наблюдал еще мальчишкой, когда учитель Стратол вывозил их на ночную прогулку к озеру Сеолис.
Проснувшись в очередной раз вместе с солнцем, Эстрил потянулся и взглянул на Шайсу. Девушка еще спала и улыбалась во сне. Маленькая изумрудно-зеленая бабочка то садилась на ее лицо, то, потревоженная дыханием спящей, вспархивала в воздух. Утро было прекрасным и совсем не жарким. На поверхности реки играли солнечные блики. За ночь лодка забрела в заросли удивительных растений, которых не было еще вчера. Поднимаясь на гибких стеблях из воды, они раскрывали навстречу солнцу золотисто-желтые венчики цветов, и все вокруг было залито золотым сиянием — и берега, и река, и лодка, и лицо девушки, улыбающейся во сне. Эстрила доверчиво окружал чудесный мир. В сердце молодого человека зазвенели неведомые доселе струны. А потом он ахнул от испуга и восторга, и Шайса, проснувшись, приподнялась на локте, широко раскрыв изумленные глаза: прямо впереди, преграждая течение реки, поднималась до самого неба Золотая гора.
Глава 11
БЕЛАЯ ПИЛЮЛЯ
Несмотря на распахнутые окна, в доме было душно: в конце весны в Окоон пришла настоящая жара. Повсюду стоял приторный запах цветов, от которого кружилась голова. Расставленные в комнатах чаши для омовения быстро нагревались, и опускать руки в теплую, почти горячую воду было противно. Только дети могли в такую погоду целый день резвиться на солнце. Вот и сейчас няня увела Риммину и Лассу к озеру. Здесь, в Окооне, царила простота нравов: в Шингве никогда дети из почтенной семьи не пошли бы на общий пляж.
Впрочем, Алисса даже рада была, что девочек нет рядом: их присутствие вызывало у нее неприятные уколы совести. Вместо того чтобы целыми днями слоняться без дела по дому, ей не мешало бы заняться дочерьми. Но дети — это так скучно! Скучно… Это слово преследовало молодую женщину с тех пор, как она приехала в Окоон.
Столичная жизнь закружила Алиссу, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Юной провинциалке все было внове: и модные укороченные платья, и утонченность светского обращения, и огромные бальные залы, и свободные нравы кавалеров. В отличие от своей матери, грустившей по тихой солнечной приморской Буррете, Алисса просто влюбилась в Шингву и быстро, как свойственно юности, переняла все столичные обычаи. Она жадно купалась в водовороте светских развлечений, с ужасом вспоминая ту мертвящую скуку, в которой она провела свое детство. И надо же, как судьба посмеялась над ней! Она снова оказалась в провинции.
В спальне было тихо, лишь за окном слышался щебет птиц, утомленных жарой. Алисса с отвращением бросила взгляд на свое отражение. Еще немного, и она велит завесить в доме все зеркала! Собственная красота больше не радовала ее. Какой в ней прок, если обладательница томных глаз, пухлых губ и роскошных волос заперта в четырех стенах и давно не слышала слов восхищения.
Очень давно. Уже целых три дня. Алисса, вдруг улыбнувшись зеркалу, внимательно вгляделась в его туманную глубину.
Это произошло около месяца тому назад. Алиссу пригласила на ужин ближайшая соседка, Эллита. Разумеется, в Шингве Алисса ни за что не стала бы общаться с такими плебеями, как Эллита и ее муж, доктор Мэстил. Но в этой дыре Эллита, пожалуй, была самой забавной. Кроме того, она всегда так простодушно восхищалась красотой и нарядами своей соседки! Алисса приняла ее приглашение не без удовольствия. Она даже сшила у портнихи новую тунику по выкройке, которую получила с посыльным из Шингвы. Правда, она не рискнула соблюсти длину — выше щиколоток, все-таки Окоон — очень консервативный город. Алисса и так позволяла себе носить самую прозрачную в городе вуаль. Но туника получилась красивой — бледно-золотистый шелк, богатая вышивка.
Эллита осмотрела ее с ног до головы и едва не заляпала жирными руками — похоже, супруга врача опять сама возилась на кухне.
Все гости были Алиссе знакомы: местная знать, смешная в своей провинциальной важности, и лишь одно новое лицо. Эллита представила его как господина Беркола, секретаря в Окоонском Доме Сената. Несмотря на скромную должность, мужчина Алиссе понравился. Во-первых, он смотрел на нее с нескрываемым обожанием. Во-вторых, у него был высокий лоб с залысинами, что всегда казалось Алиссе признаком большого ума. Именно поэтому ее так раздражала вечно растрепанная рыжая шевелюра Эстрила. Но главное, Беркол вел себя по-столичному. Наклонившись к соседке, он предложил ей веточку винограда. А потом спросил:
— Вы так бледны, потому что тоскуете по уехавшему супругу, госпожа Алисса?
Молодая женщина едва не фыркнула в ответ, но все же в последний миг потупила глаза: понимайте, как знаете. А Беркол продолжал:
— Или это потому, что вы видите слишком мало солнца? Никогда не встречал вас на набережной. Я думал, все знатные и красивые дамы этого города пользуются чудной погодой, чтобы радовать нас своей красотой. Но оказалось, что красивейшая из них грустит в домашней тишине.
В отличие от большинства окоонцев, Беркол вовсе не считал, что жена, у которой муж в отъезде, должна похоронить себя за закрытыми ставнями. Он пригласил Алиссу покататься на лодке, и она согласилась.
И вот после пяти лет замужества и материнства, которые не радовали, а тяготили ее, Алисса снова ощутила себя молодой и красивой. Как больной учится ходить после долгой болезни, так она вспоминала приемы кокетства, оттачивая их на Берколе. Разумеется, Алисса не была влюблена в него, как никогда не была влюблена в своего мужа. Любовь — выдумка простонародья, светским людям это чувство не знакомо. Даже оказавшись в объятиях Беркола и познав, наконец, блаженство, которого не принесло ей супружеское ложе, она сохраняла холодную голову. Ведь Эстрил рано или поздно вернется, и что тогда?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
