номером 01.
Вокруг этого самолёта ещё бегали техники, а я стоял и смотрел, пытаясь запомнить каждую деталь фюзеляжа и крыла.
Красивый самолёт! Манёвренный и быстрый. Огромный потенциал для развития. Если в этой реальности не произойдёт фатальных ошибок советского руководства, то авиационная промышленность будет процветать. МиГ-29 будет базой для многих истребителей будущего.
— Нравится? — спросил у меня Ткачёв, заметив, как я неуверенно поглаживаю радиопрозрачный конус в носовой части.
— Да. Быстрее бы на нём полетать.
— На твой век хватит. Сразу ощутишь разницу. «Старичок» МиГ-21 тарантайка по сравнению с этим «бойцом», — надменно произнёс Ткачёв.
— А ты летал на «весёлом»? — спросил я, заглянув в воздухозаборник.
— Неа. Су-17е, Су-7Б и учебный Л-29. Потом сразу на МиГ-29. Мировой аппарат, а 21й уже в музей пора сдавать, — сказал Ткачёв, надевая подшлемник и показывая всем, что нужно запускаться.
— Не знаю. Есть ещё у МиГ-21 порох! Могут ещё повоевать, — стал я защищать свой родной самолёт.
К 01му борту подъехал автомобиль аэродромного пускового устройства. Один из техников попросил меня отойти, поскольку сейчас пара будет начинать запуск.
— Тебя же Сергей зовут? — спросил Ткачев, и я кивнул в ответ. — Так вот, нет шансов у ваших «балалаек» против этого самолёта. Тактика, стратегия, удача — всё ерунда. Будущее теперь за этой машиной.
На душе от таких слов стало обидно за своего старичка. Идя в сторону здания высотного снаряжения, я смотрел на стоянку своей эскадрильи, где запускалась пара Бажанян-Буянов. Вот бы сейчас они показали всё мастерство и неприятно удивили Ткачёва.
Через пятнадцать минут несколько десятков человек, молча, сидели в классе, прослушивая канал управления. Там шёл радиообмен между парой Бажаняна и Ткачёва.
— Янтарь, 612й занял зону дежурства. Готов к работе, — доложил Ткачёв и за ним прозвучал в эфире голос Бажаняна.
Начался учебный бой. Минимальный радиообмен, но каждый в паре понимает друг друга и без этого.
— 612й, цель вижу, дальность 58, — доложил Ткачев.
— Разрешил работу, цель ваша, — сказал офицер боевого управления.
Ещё небольшая пауза, и вот момент манёвра. Только не так всё пошло у наших «весёлых».
— Выше уходи, — сказал Бажанян.
— Накрывает! Накрывает! — громко докладывает Буянов.
— Манёвр влево, и рааз! — снова командует Бажанян.
— Пуск один! Пуск два! — громко докладывает ведомый Ткачёва. — Выхожу вправо.
29 м проще. Если прицел на их борту берёт противника в захват на удалении 30 в заднюю полусферу, то нет смысла вступать в ближний бой.
— Сходимся с ними, — командует Бажанян, но опять что-то не получается.
— Вилка вправо! Уйдут! — опять ворчит Буянов.
— Манёвр, паашли! — спокойно командует Ткачев.
А дальше пошёл сплошной набор команд, в которых не разобрать кто в каком положении. Одно ясно — 29е условно уже выпустили все свои ракеты и выиграли бой за явным преимуществом.
— 612й, работу закончили. Прошу подход парой, — запросил Ткачёв.
В голосе Бажаняна при возвращении оптимизма не было совсем. Похоже, моя тактика не сработала.
Уже после посадки и заруливания, Араратович в плохом расположении духа влетел в кабинет. Мокрый, взъерошенный и с сигаретой в зубах. Говорил он сейчас только на армянском, и вряд ли при этом восхищался погодой.
— Где ты, Родин? — начал искать он меня глазами и заметил меня на втором ряду. — Встречный бой, говоришь? Резкий манёвр по направлению? — возмущался Бажанян, утирая лоб от пота. — Завтра я посмотрю, как у тебя получится. Готовься к завтрашнему учебному бою.
Глава 16
Из уст Бажаняна такая команда звучала словно угроза. Если бы они делали, как я им с Буяновым расписывал, то результат должен был быть вполне приемлемым. По крайней мере, МиГ-21 не смотрелся бы «мальчиком для битья».
— Товарищ подполковник, а что случилось? — спросил у расстроенного Бажаняна Барсов.
— Рубашка у меня засучилась! — выругался Араратович, затушив свою сигарету об подоконник, высунувшись на улицу из окна.
Прямо с языка сорвал, Бажанян! Будь я на его месте, также бы Марику ответил. Как будто не видно по настроению командира, что липецкие лётчики гоняли как курсантов наших начальников с солидным боевым.
— Смех-то, какой, — вошёл в кабинет, покачивая головой Буянов, снимая противоперегрузочный костюм. — Где этот Родин?
Ну, давайте вы ещё мне выскажите своё недовольство! Сами два начальника решили первыми полететь, а теперь будут меня во всём винить. Пустили бы других полетать, присмотрелись к сильным и слабым сторонам, подготовились и уже дали бы нормальный бой липчанам.
— Здесь, товарищ подполковник, — отозвался я, поднимаясь со своего места.
— Сиди! — махнул он рукой. — Твоя тактика не работает. Вообще! Какие там манёвры с заходом в слепую зону?! — возмущался Иван Гаврилович. — Нет шансов у 21го. Так что, в течение нескольких дней просто полетаете все по очереди за цель для них, и на этом разойдёмся.
— Товарищ подполковник, да как так?! — возмутился Марик, вскочив на ноги. — Они тут наши МиГ-21е хают. Говорят, что древние. Мы с этим разве согласимся?
— Барсов, а ты чего так возбудился? — спросил Буянов, и Марик сел на своё место. — Попробуешь с ними потягаться и там всё докажешь. Вон, с Родиным в паре как раз и полетишь.
Блин, лучше напарника мне нельзя дать?! И вообще, не рано ли мне лететь ведущим на воздушный бой.
— А не рано ли ему ведущим лететь? — спросил Бажанян.
Радует одно, что с командиром мы на одной волне. Что теперь скажет комэска?
— Почему бы и нет, Тигран Араратович? — обратился к Бажаняну Иван Гаврилович, когда командир уже смотрел на него вопросительно. — Родину надо ведущим летать побольше. Допуск недавно получил, так что пускай нарабатывает навыки.
— Я не против, — сказал Бажанян.
Не слишком долго решался этот вопрос. Моего мнения и желания Барсова спросить не хотят? Вроде бы мы с Мариком не «в контрах», но и не самые лучшие друзья.
С другой стороны, у нас был опыт работы в паре. Уходили мы в районе Хоста от преследования Ф-1бми Пакистана. Но тот опыт, скорее всего, негативный. Марика ведь тогда сбили, и он катапультировался.
После окончания вечерней постановки, мы с Мариком подошли к Ткачеву для обсуждения завтрашнего полёта. Решено было сразу начинать бой пара на пару без предварительных одиночных.
— Так, молодёжь, сразу говорю, что нужно быть аккуратнее, — инструктировал нас Ткачев. — Понятно, что у вашего полка задета честь, но бой учебный.
— Работаем на одном канале. Аккуратно, лоб в лоб не летим друг другу, — улыбался его ведомый.
Самоуверенность так и прёт из них.
— Это понятно. Тем более что с вашим прицелом нет смысла вступать в ближний бой, — сказал я, пытаясь немного задеть своих завтрашних оппонентов. — С таким самолётом можно и не уметь закладывать виражи и боевые развороты, верно, Марк?
Я повернулся к Барсову и подмигнул, чтобы тот занял мою линию повествования.
— Вот-вот,
