Владислава обернулась к амбасиатам.
— Абадар, — сказала она; суровый воин кивнул, — ты знаешь, что делать. Прорыв начнется в течение часа…
Сохраняющие Жизнь исчезли, моментально затерявшись на тихих торгорских улицах. У фонтана остались только миродержцы и их последний Ученик…
— Ты видел его? — печально спросила Влада.
— Макса? — отозвался Кан и вздохнул: — Видел издали… Он исчез как-то странно…
— В Провал ушел, — заключил Серег и прошептал сокрушенно: — Что же ты делаешь, сын…
— Думаешь, он заодно с Эльмом и стигами? — спросила Влада.
— Да точно, что тут думать… — со стоном произнес Серег, сжав и разжав кулаки.
— Если бы мы только могли поговорить с ним, — опустив голову, сказала Владислава. — Если бы Макс только знал, что мы не враги ему… если бы вспомнил, что он наш сын…
Кангасск смотрел на своих Учителей, и множество противоречивых чувств боролось в его душе. «Я не готов» — вновь ясно осознал он; но взглянул на Владу, на Серега — и сердце его сжалось…
— Я поговорю с ним! — с жаром выпалил Кан.
Как ни странно, никто не стал возражать ему. Миродержцы переглянулись, потом посмотрели на него, внимательно, пристально — и во взглядах обоих читалось искреннее восхищение, гордость за того, кого они назвали своим Учеником. Первым заговорил Серег:
— Орион рассказывал, у тебя дар пробуждать в людях светлое, — сказал он сдержанно. Тем не менее, в устах обычно скупого на слова Серого Инквизитора это была высочайшая похвала. — Я думаю, у тебя получится…
— Кангасск… — Влада подошла к Ученику и положила ему руки на плечи. — Ты… ты необычный. Я всегда это знала, с первого дня, как увидела тебя в оружейной… Просто верь в себя…
— Хорошо, — с трудом произнес Кан; слова, казалось, застревали в горле. — Я сделаю все, что смогу.
— Тогда, пока есть время, мы расскажем тебе все, что ты должен знать о Провале…
Они сидели на краю пустой чаши фонтана; миродержцы говорили, Ученик слушал. В безлюдных переулках плакал ветер, и солнце медленно ползло вверх по небу. Старый Омнис доживал последние минуты… затянется война надолго или закончится сегодня же, а мир уже никогда не будет прежним…
Наконец все трое встали, готовые к битве: каждый — к своей… Время уходило, и Кан решился задать вопрос, мучивший его…
— А что… что если у меня ничего не получится? — осторожно спросил он.
— Ты, Кангасск Дэлэмэр, — Серег скрестил на груди руки, — спрашиваешь у нас разрешения убить нашего сына?
— Нет… я… — принялся было оправдываться Кан.
— Максимилиан не принадлежит Омнису, — бесцеремонно перебил его Серег. — Потому, умерев здесь, он лишь очнется в мире-первоисточнике. Просто выйдет из забытья.
— Но ты все же попробуй… — вступила Влада; голос ее дрогнул. — Просто попробуй поговорить с ним. Если он умрет, мы не узнаем, где искать его в нашем мире… и, возможно, уже никогда не найдем… Это единственное, что изменится, если Макс умрет здесь.
— Не думай об этом, — резко произнес Серег. Чего бы эму это ни стоило, он преодолел себя. — Думай о том, что если сумеешь до него достучаться, добудешь Омнису сильного союзника; а если просто убьешь, избавишь свой мир от сильного врага. Наш мир — это уже наше дело…
— Нет… — возразил Кангасск; не так уж часто он осмеливался возражать Серому Инквизитору. Сейчас он говорил смело и искренне: — Это и мое дело тоже. Я клялся себе никогда не предавать вас. Я клянусь снова… — он замолчал на миг: печальная мысль посетила его, и Кан произнес с горечью: — Если бы только мой отец знал, как он был неправ… Если бы только знал, чем готовы пожертвовать вы, чтобы спасти Омнис…
Миродержцы ничего не ответили, но в полной мере оценили этот искренний жест.
«Сайнар, ты мог бы гордиться таким сыном…» — подумала Влада. «Совсем как мой бедный Малкон…» — подумал Серег…
— …Провал открывается… — поднял голову Серый Инквизитор. — Мы защитим тебя, так что не смотри на тварей, просто беги вперед…
— Удачи, Кан, — горячо произнесла Влада и крепко обняла Ученика на прощание. — Пожалуйста, береги себя…
Чудовищный вой распорол торгорскую тишину. Багровый мир открывался в Омнисе, словно кровоточащая рана. И в его мертвом, неподвижном свете вскипела тьма…
Серег перехватил посох; Влада обнажила меч. Миродержцы разошлись в разные стороны, готовые принять каждый своих врагов. Вновь повеяло магией творения: Влада и Серег подняли над полем предстоящей битвы кристаллы детей звезд, молчавшие, а потому уцелевшие во время коллапса. Сейчас кристаллы ожили… страшную картину предстояло созерцать Ориону и Астэр… созерцать, не в состоянии ничем помочь своим создателям.
Свет окутал и Кангасска, защитив его от взора рвущихся в Омнис тварей. И уже целая светящаяся стена поднялась от земли до неба, отрезая всю Ардерскую улицу от окружающего мира: если повезет, здесь война и закончится, не выходя за пределы отмеченной миродержцами границы… Если повезет…
…Сдался последний барьер — и орда обитателей Провала хлынула в Омнис, готовая смести все на своем пути. Возможно, их было не так много, как казалось, ибо страх все увеличивает… но каждый стоил сотни обычных воинов и тысячи испуганных новобранцев. Кан видел стигов, которым нет описания; видел шутов, неспешно идущих навстречу Серегу… Ошеломленный произошедшим, Ученик миродержцев не уловил момента, когда все опустело и он остался наедине с подмиром.
Кангасск перешел на шаг и стал осматриваться вокруг, стараясь не думать о стремительно убегающем времени. Впрочем, оно-то как раз казалось неподвижным здесь. Неподвижно было солнце в небе; и дождь неподвижно висел над землей. Вдали застыл малиновый блик реки, берег которой и должен соответствовать Пятой горе Кольца — туда и направится Макс… чтобы добыть свое бессмертие. И Кангасск — чтобы остановить его.
Сориентировавшись, Кан вновь побежал.
…Капли дождя упали на лицо… молния полыхнула в небе… далекая лента реки замерцала в лучах восходящего солнца… Миры объединились — и время в Провале пришло в движение…
Глава четырнадцатая. Дымчатый обсидиан
Дождь прибивал к земле белёсую провальную пыль; чертил мокрые полосы по лицу. Даже ожив, багровый мир выглядел отчаянно чужим; уж лучше бы он молчал и не двигался, как раньше…
Макс прислонился спиной к скале, и черный фарх привычно слился с ее густой тенью. Уверяя себя, что он остановился здесь единственно для того, чтобы осмотреться, благо отсюда далеко видно, Максимилиан врал себе самому. Он устал. Сколь бы ни был силен дух миродержца, теперь ему приходилось считаться с физической усталостью молодого неокрепшего тела; в какой-то момент Макс понял, что если сейчас не остановится и не попьет воды, то просто упадет и уснет замертво — все-таки он не железный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
