Адмирал раскаивался, что приказал Лорану напасть на форт только тогда, когда сражение будет уже завязано: оно должно было начаться именно взятием форта. Монбар этого не знал, так как все время думал, что форт находится за чертой города и защищает его со стороны суши; только теперь доказательство противного было у него перед глазами.
Он находился в большом недоумении и не знал, что делать.
Бомбардировать форт было чистым безумием: подобная попытка не могла увенчаться успехом, а между тем легко повлекла бы за собой гибель флота и окончательный крах всей экспедиции Береговых братьев. Не лучше ли было,пока не поздно, повернуть назад, встать вне пределов досягаемости выстрелов артиллерии форта и прибегнуть к какому-нибудь иному способу овладеть им, не подвергаясь риску потерпеть постыдное и непоправимое поражение.
Монбар остановился на этом решении и, хотя и к величайшему своему сожалению, уже готов был скомандовать поворот назад, когда внезапно на носу корабля поднялся переполох; Монбар увидел, как какой-то почти обнаженный человек, с которого струилась вода, вскочил на палубу и был немедленно окружен флибустьерами.
Он тщетно выбивался из рук, которые держали его, и только кричал, что должен видеть адмирала. Монбар, привлеченный странной суматохой, вскоре подошел. Увидев незнакомца, он отстранил матросов движением руки и приказал ему следовать за собой.
Он узнал Хосе.
Тот поднял свой узелок, который упал к ногам адмирала, и, стряхнув с себя воду раза два или три, последовал за Монбаром.
Когда они остались одни на шканцах, Монбар вскричал:
— Как! Ты тут?!
— Собственной персоной, адмирал.
— Но каким способом ты добрался сюда?
— Вплавь.
— Гм! Ловкий же ты пловец, — сказал Монбар с улыбкой.
— Как все индейцы, адмирал, я получеловек-полурыба.
— Правда, но ты, вероятно, не для того приплыл сюда, чтобы пожать мою руку, которую я с такой дружбой всегда протягиваю тебе.
— Не отрицаю этого, адмирал, — сказал индеец, отвечая на горячее пожатие руки Монбара.
— Что же привело тебя ко мне?
— Поручение.
— Оно должно быть очень важно, клянусь честью!
— Чрезвычайно важно, по крайне мере я так полагаю.
— Полагаешь?
— Да, я должен вручить вам письмо, но не знаю его содержания.
— Ага! От кого же оно?
— От вашего брата-матроса Прекрасного Лорана.
— Черт возьми! Да ведь оно, верно, превратилось в кашу?
— Ничуть, не беспокойтесь!
— Давай же его скорее.
— С удовольствием, но с меня еще вода струится потоками.
— Ей-Богу, ты прав!
Адмирал махнул рукой, и двое матросов по приказанию Монбара подошли с тряпками и принялись так усердно вытирать ими индейца, что тот в одну минуту стал совсем сухим.
— Спасибо, — сказал он.
Тут Хосе развязал кожаный мешочек, вынул из него письмо и подал Монбару, который с живостью взял его и мигом пробежал глазами. Письмо состояло всего из нескольких строк, но вести, вероятно, заключало хорошие, потому что лицо флибустьера засветилось радостью.
— Видно, вы очень довольны, адмирал, — заметил Хосе, который тем временем спокойно одевался.
— Сам посуди, вот что пишет мне Лоран…
— К чему читать мне письмо, адмирал?
— Чтобы ты дополнил его своими объяснениями.
— В таком случае читайте, я слушаю.
— Вот оно, — сказал Монбар и принялся читать:
Брат-матрос!
Прибыв на указанное место, я увидел, что сведения, которыми ты располагаешь, ошибочны. Следовать твоим указаниям буквально — значило бы обречь себя на неудачу, тебя — на верное поражение, а флот, пожалуй, и на полный разгром и гибель.
Я взял на себя смелость изменить разработанный тобою план и действовать без промедления.
Теперь форт в моей власти, и ты можешь войти на рейд без опасения. Испанский флаг я оставляю на форте, чтобы обмануть и вернее уничтожить батареи врага. Хосе даст тебе самые подробные сведения о том, что произошло (он вел себя достойно, как и всегда).
Если я виновен в том, что взял на себя ответственность и изменил твои планы, то отдаю себя на твой справедливый суд. Как командующие войсками, мы должны подавать личный пример повиновения и воинской дисциплины.
Потери наши велики, но каков успех!
Пожимает твою руку всем сердцем преданный тебе
Лоран Форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес, 5 часов утра
— Честная душа! — невольно шепотом вырвалось у Монбара, когда он кончил читать. — Он опять выручил нас!.. Следуй за мной, Хосе.
— Куда, адмирал?
— В мою каюту, черт побери! Думаю, ты сильно устал и проголодался, ведь тебе, видать, пришлось перенести немало тяжких испытаний со вчерашнего дня.
— Признаться, это так.
— Так пойдем со мной перекусим, а между тем ты мне расскажешь, что у вас там творилось.
Они спустились в адмиральскую каюту, где действительно уже был подан завтрак.
— Скорее за стол! — весело воскликнул Монбар. — Твое здоровье, Хосе.
— Ваше здоровье, адмирал!
— Ну, теперь рассказывай, как вы там рубились с испанцами, да смотри, не забудь об интересных подробностях.
— Очень охотно, адмирал, передам все, что знаю.
В эту минуту в каюту вошел Медвежонок Железная Голова.
— Адмирал, — обратился он к Монбару, — не пройдет и получаса, как мы будем под огнем форта Сан-Лоренсо. Каковы будут ваши приказания?
— Сесть к этому столу, завтракать с нами и внимательно слушать, что будет рассказывать наш друг Хосе; больше пока делать нечего, любезный мой Медвежонок, клянусь тебе честью.
Медвежонок знал своего друга как нельзя лучше; ему ни минуты не приходило в голову, чтобы тот мог поднять его на смех или без важного повода отпускать подобные шутки в их настоящем опасном положении. Принимая во внимание внезапное появление Хосе, да еще таким странным образом, не трудно было предположить, что случилось нечто важное и Монбар сейчас сообщит ему об этом.
Итак, он поклонился с улыбкой, ввел свою неизменную свиту — собак и кабанов, — сел к столу, приказал животным лечь у его ног и, придвинув к себе блюдо, принялся усердно есть, чтобы догнать опередивших его сотрапезников.
Монбар взглянул на него украдкой, достал из кармана письмо и молча подал его Медвежонку.
Тот взял его и прочел, не отрывая глаз, с явными признаками живейшей радости.
— Черт побери! — весело вскричал он, возвращая листок Монбару. — Молодец Лоран!
— Не правда ли? — радостно подтвердил Монбар.
— Да он на этих делах прямо-таки собаку съел! Если так пойдет и дальше, нам просто нечего будет делать!
