После обеда все перешли в соседнюю комнату, где образовались две группы – вокруг Государя и вокруг Государыни, и разговор продолжался. Государь заметил, что все мы обращаем внимание на распущенный темляк его шашки, и сказал: «Вы смотрите, что у меня темляк не форменный? Ну пусть он будет форменным» – и таким образом Государь вернул полку темляк, который офицеры полка носили до реформ Императора Александра III. Старые офицеры особенно радовались, говоря: «То, что отобрал у нас Император Александр III, вернул император Николай II».
Смотр на следующий день прошел прекрасно, и после завтрака во дворце мы отправились в Петербург.
За все парады, смотры, учения и маневры в Высочайшем присутствии все солдаты и казаки получили от Государя по одному рублю; ефрейторы и приказные по рублю пятьдесят; младшие унтер-офицеры и урядники по три рубля; старшие унтер-офицеры и урядники по пяти рублей; вахмистры и фельдфебеля на действительной службе по десяти рублей, а сверхсрочные по двадцати пяти рублей.
В день нашего полкового праздника Государь обыкновенно бывал в Крыму, и полк посылал ему, как своему шефу, поздравительную телеграмму, но раз он не поехал туда и жил в Петергофском дворце. В день полкового праздника он пригласил к себе во дворец на обед всех офицеров с женами, а одну сотню в конном строю для участия на параде вместе с Конвоем Его Величества (полковой праздник у Конвоя был тоже 4 октября). Шел сильный дождь, и парад, к общему неудовольствию, сделали в манеже в пешем строю. Но во время обеда выглянуло солнышко, и Государь пожелал видеть нас и в конном строю. Протрубили тревогу, и через 20 минут все уже стояли на плацу в парадной форме. Государь удивился быстроте, так как все парадные мундиры казаков были уже уложены в сундуки для отправки в Петербург.
Когда полк наш справлял столетний юбилей Лейпцигской битвы82 , у нас в полку были особые торжества. Утром в этот день в Михайловском манеже был молебен в присутствии Государя Императора и парад в конном строю. На молебне пел войсковой хор, прибывший к этому дню из Новочеркасска. Обедал Государь в этот день у нас в собрании. Были также Великий князь Николай Николаевич с супругой и другие Великие князья (не помню, кто). Во время обеда великолепно пел войсковой хор.
На следующий день Государь Император пригласил всех наших офицеров с женами на обед в Зимний дворец. На обеде присутствовала вся царская семья, были Великие князья и иностранные гости. После обеда Государь подарил полку великолепную большую картину – атака лейб-казаков в 1813 году, специально Государем заказанную ко дню нашего юбилея. Стоя у этой картины, Государь разговаривал со мной и интересовался, почему 4 октября, когда Он был в Крыму, телеграмма ему была подписана мной. Я ответил, что старшие в это время были в отпуске, и я временно командовал полком, а был я тогда есаулом.
На юбилейных торжествах все офицеры и казаки получили юбилейные бокалы с портретом Государя Императора, а офицеры, кроме того, бронзовые медали, на одной стороне которой буквы А-Iй и H2, а на другой стороне портреты трех императоров – русского, австрийского и германского.
Много раз приходилось встречать Государя во дворце на «больших выходах» и один раз на балу в Зимнем дворце. На бал и ужин после бала были приглашены все гвардейские и армейские офицеры Петербургского гарнизона. Бал открылся полонезом Государя, Государыни и еще не помню, всего три пары. В открытом коридоре, рядом с большим Николаевским залом, стояли столы, в изобилии уставленные всякими яствами и сладким. В изобилии были также всевозможные водки, вина, крюшоны, шампанское... После часу или двух (не помню) все были приглашены на ужин. Каждый должен был найти у прибора свою карточку. Когда все стали у своих мест, была прочитана и пропета молитва, и все сели. Государь сидел недолго. Он, как хозяин, обходил все столы, наблюдал, к некоторым обращался с коротким вопросом... Выходя после ужина, все кланялись Государю и благодарили.
6 января, на Богоявление, Государь Император обыкновенно выходил на иордань[39] на Неву. Против Иорданского подъезда строилась деревянная площадка – помост с прорубью посередине, а сверху помост прикрывался балдахином. От Иорданского подъезда, поперек набережной, – ковер к помосту. С двух сторон от Троицкого моста и от Дворцового, лицом к помосту, стояла гвардейская пехота. На Крещенский парад приглашались во дворец все офицеры гвардии и армии Петербургского гарнизона. Все были в парадных мундирах, а дамы, имеющие приезд ко Двору, статс-дамы, фрейлины и «городские дамы», – все в русских сарафанах и кокошниках. Приглашалась, конечно, свита, чины Двора, гофмейстеры, егермейстеры, камергеры, камер-юнкеры, министры, члены Государственного совета и сенаторы, а также камер-пажи и пажи. Все становились шпалерами в определенных местах Николаевского зала по старшинству полков, как и на всех царских выходах.
Церемониймейстер стуком палочки предупреждал о выходе Их Величеств из своих покоев. Все разговоры сразу смолкли, и все взоры устремились в сторону, откуда должен выйти Государь. И какая была радость и счастье, когда видели Государя в форме своего полка. Впереди шел Государь Император с Императрицей Марией Федоровной83 , за ними Государыня Императрица Александра Федоровна с Великим князем Михаилом Александровичем, братом Государя. За ними дочери Их Величества, потом Великие князья и княгини и затем дамы по старшинству. За Государынями, с двух сторон, шли камер-пажи, поправляя, а иногда и неся очень длинные шлейфы Их Величеств.
Из церкви в сопровождении адъютантов выносились знамена и штандарты Петербургского гарнизона, хранящиеся в Зимнем дворце, а также привезенные на этот день из Царского Села, Гатчины и Петергофа.
Из церкви, на иордань, с крестным ходом шли митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский84 с сонмом духовенства и придворными певчими. Шла также свита и назначенные лица.
В момент погружения Святого Креста в Неву, при пении «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи»[40] гвардейская батарея, стоящая на другой стороне Невы, давала салют – три залпа холостыми снарядами... Все офицеры и дамы, не спустившиеся к Неве, смотрели на водосвятие из окон Николаевского зала.
В 1905 году вольноопределяющийся, отбывавший воинскую повинность в батарее, в одно из орудий гвардейской конной артиллерии вложил вместо холостого боевой снаряд шрапнели и направил орудие не вдоль Невы, а на Зимний дворец.
Когда после залпа шрапнель запрыгала по льду Невы у самого помоста, Государь не дрогнул, тогда как на лицах свиты был страх и волнение... От залпа в Николаевском зале посыпались стекла, и мы поднимали с пола кусочки свинца. Ужасный случай. Командир батареи был отрешен от должности. Понесли наказание и другие лица.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
