— Кабульские товарищи не пострадали? — спрашиваю Мамнуна.
— Что им сделается? До самого Кандагара на полу машины пролежали. С утра в Управлении с Гульханом общаются.
— С днем рождения, Мамнун, — говорю я, — но «вечер воспоминаний» пора заканчивать. — Ставлю бутылку в шкаф. — Что-нибудь интересное есть?
— Есть. Сарвар! Зайди! — кликнул он и, обращаясь ко мне, добавил: — От агента Хабиба интересную информацию получили.
* * *
В кабинет вошел пуштун лет пятидесяти, плотного телосложения. Это Сарвар. В отделе он был самым опытным сотрудником. Служил в полиции еще при Захир Шахе. Во времена правления Дауда два года в тюрьме «отдыхал». До больших чинов Сарвар не дослужился. Был он флегматичен и молчалив (три революции и тюрьма научат держать язык за зубами), но оперативную работу знал.
Поздоровавшись, перешли к делу.
— Родственник Хабиба работает в Управлении по племенам и народам, — начал Сарвар. — Он рассказал агенту, что из Кабула для ополченцев должны поступить двадцать «калашниковых» и два миллиона афгани. Эту информацию по моему заданию агент слил одному из бандглаварей Рахматулло, предложив ему — естественно, за определенную сумму — помощь в захвате автоматов и денег.
— Рахматулло? Это не племянник Муллы Насима, члена Исламского суда? — спрашиваю я Сарвара.
— Он самый. Любимый.
«Неплохо. Если захватим Рахматулло, можно и на Исламский суд выйти. Не оставит же Насим своего любимого племянника в беде», — подумал я.
— Извини, что прервал. Продолжай, — говорю Сарвару.
— Двадцать автоматов и два миллиона — хороший куш. Рахматулло информацией заинтересовался, но он очень осторожный. Начал крутить — мол, людей мало, и тому подобное…
— А что агент?
— Агент сказал: «Боишься? Я другого „клиента“ найду. Дело выгодное». После его слов Рахматулло согласился, но агенту полностью не доверяет. Думаю, проверять его будет.
— Не доверяет, — повторил я, — а вы бы доверили? То-то и оно. Информация отличная, молодец! — похвалил я Сарвара. — Теперь, — обращаюсь к Мамнуну, — надо нам хорошенько подумать, как «усыпить» бдительность Рахматулло и из «зеленки» его выманить. Организуйте мне встречу с агентом. Кстати, кто еще владеет информацией?
— Только мы и агент, ну и Рахматулло, конечно, — ответил Мамнун.
— Этим кругом и ограничимся. Гульхану и Игорю Митрофановичу доложим, когда они вернутся из Кабула.
Дело в том, что в связи с заявлением Горбачева о поэтапном выводе советских войск из Афганистана руководители оперативных зон и начальники Управлений были вызваны на совещание в Кабул.
* * *
Пообедав в Управлении традиционным рисом с мясом, выехали на базу. Я с Тахиром, Димой и Аликом в первой машине. Володя на «Мустанге» с двумя ребятами — во второй. Проехали камыши. Все нормально. Проехали прорез…
— Что это там на дороге? — спрашивает Тахир, показывая рукой вперед.
— Ящик какой-то, — говорю я. Подъехали ближе. Остановились.
Действительно, на дороге лежит разбитый ящик. Рядом с ним валяется снаряд. Мы переглянулись.
Подошли ребята из второй машины.
— Что делать будем? — спрашивает Тахир.
— Ничего не будем делать. Не нами положено, не нам и подбирать, — отвечает Алик.
— Конечно, чтобы душманы для нас же фугас изготовили, — возражает Дима.
— Если уже не заложили, — замечает Тахир.
— Фугас? Не похоже, — говорит Володя.
Он в Афгане не первый год, в «Каскаде» успел повоевать. Делает шаг вперед.
— Чего удумал? — Тахир придерживает его за рукав.
— Посмотрю, что к чему.
— Уверен? У тебя через месяц замена.
— Не переживай, все будет нормально. На всякий случай машины сдайте назад.
Мы отогнали машины подальше от снаряда. Стоим в ожидании. Никому и в голову не приходит, что это может быть фугас с дистанционным управлением. Сидит где-нибудь в камышах душман с проводками в руках и ждет, когда мы снаряд поднимем. Подняли и… спите спокойно, ребята. Последнее время подобные «сюрпризы» все чаще попадаются на дорогах Афганистана. Кроме них, «духи» активно используют мины — ловушки. Делают их из магнитофонов, керосиновых ламп, наручных часов и даже пустых банок «SISI». Неделю назад боец из бригады лишился кисти руки, после того как «Seiko»[83] на дороге подобрал.
Минут через пять Володя махнул нам рукой:
— Давайте сюда. Это снаряд от «Гиацинта»; похоже, военные его потеряли.
— И что дальше? — спрашивает Алик.
— Ничего, — отвечает Тахир. — В бригаду его отвезем. Дима, помоги.
Тахир с Димой подняли снаряд и понесли в багажник машины.
— Тяжелый, зараза, — кряхтит Тахир, — килограммов на пятьдесят потянет.
— Делать вам нечего, — ворчит Алик.
Честно говоря, меня тоже не устраивала перспектива кататься по кандагарской дороге с таким «сюрпризом», но мнение коллектива — закон…
После вынужденной остановки снова двинулись в путь. Через сто метров подобрали еще один снаряд. Потом еще два… и еще…
— Урожайный у нас сегодня денек, — продолжает ворчать Алик. — Снаряды, словно грибы в лесу собираем.
— Похоже, батарея «Гиацинтов» окопалась, — показывает Тахир рукой вправо.
Свернув на накатанную дорогу, ведущую на батарею, метров через пятьсот мы остановились перед шлагбаумом, возле которого стоял часовой в бронежилете и каске. Ни забора, ни колючей проволоки. Шлагбаум посредине пустыни — и часовой! Только в армии подобное можно увидеть. Я пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Такой кадр упустил…
— Боец, командира позови, — обратился к часовому Тахир.
Через некоторое время к нам подошел офицер.
— Командир батареи капитан Иванов, — представился он. — Вы кто будете? Впрочем, вижу: советники МГБ. Какие к нам вопросы?
— Вопрос один, — говорит Володя, открывая багажник машины. — Ваши?
— Наши снаряды, — заглянув в багажник, отвечает комбат. — Откуда они у вас?
— На дороге подобрали. Быстро ездите, командир, так и голову можно потерять.
— Серьезно, на дороге нашли? — переспрашивает капитан.
— Какие могут быть шутки? Шутки, комбат, — замечает Володя, — начнутся, когда особисты о снарядах проведают. Впрочем, это не наше дело, забирайте их.
— Ну… — капитан сжал кулак. — Заместителя ко мне! Быстро! — приказал он бойцу.
В воздухе возникло напряжение. Чтобы разрядить обстановку, спрашиваю комбата:
— Капитан, шлагбаум зачем?
— Действительно, как корове седло, — усмехается он. — Мы только вчера выдвинулись на позицию. Шлагбаум поставили, а проволоку нам еще не успели подвезти, но я вам не советую по периметру ходить. Там сигнальные мины, и не только…
Подошел замкомбата. Поздоровался.
— Лейтенант! — обратился к нему комбат. — Товарищи советники снаряды нам привезли. Бери бойцов и неси их на склад. Положи отдельно от остальных. И, главное, язык не распускай. Позже объясню, что с ними делать. Чего стоишь? — видя удивленный взгляд лейтенанта, спрашивает комбат. — Вперед!
Лейтенант побежал за подмогой.
— Может, пока разгружают, чайку попьете? — предложил нам комбат.
— Отчего не попить, — согласились мы.
* * *
«Резиденция» комбата была сложена из саманного кирпича и ящиков из-под снарядов. Два небольших окна располагались друг против друга. В них были вставлены деревянные обрешетки, набитые верблюжьей колючкой.
— Жарковато у тебя, — заметил Володя.
— Минуточку. Боец! — кликнул комбат.
В дверях появился воин.
— Кондиционер включи.
Мы удивленно переглянулись…
Минут через пять боец с двумя ведрами воды вошел в помещение.
— Отойдите в сторонку, — попросил он нас, после чего с размаху плеснул на окна воду из ведер. Прохладный воздух «загулял» внутри домика.
Да, сильна наша армия умельцами…
Поблагодарив комбата за чай, выехали на виллы. В машине Тахир заметил:
— Комбат-то молодец! Ловко он на нас стрелки перевел.
— Ты по поводу снарядов? Действительно, ловко. Если что, — советников и спрашивайте.
* * *
Вечером на вилле появился земляк по Волгограду — Валера из вертолетного полка — с незнакомым офицером.
— Виктор, — представил он его, — сослуживец из бригады.
Понятно. Особисты на «мед» слетаются.
Разговор Валера начал от «печки»: как дела, как в Кандагаре?
— Валер, — прервал я его монолог. — Тебе наши «дела» нужны? Не темни! Говори, зачем пожаловали. Помощь нужна? Поможем.
— Хорошо. Снаряды нас интересуют.
— Какие снаряды? — мы удивленно переглянулись.
— Ладно вам ваньку валять. Те снаряды, которые вы днем в батарею «Гиацинтов» доставили.
— Оперативно работаете, — польстил нашим гостям Тахир. — Но у нас на родине говорят: «Не знаю — и душа спокойна».
