Прикрываясь хлёсткой демагогической фразой, оправдывая любой свой поступок терминами из арсенала социал-дарвинистов вроде «борьбы за существование», спекулируя именем Герцена и хвастаясь своей дружбой с лидером российской политической эмиграции, сверхнигилист безжалостно эксплуатирует остальных членов «революционного» кружка – изгоев общества, неспособных к созидательному труду, аморальных типов, которых сам презирает. Все это прикрывается разговорами о таинственном «деле».
Зачастую, по ходу повествования подручные сверхнигилиста с помощью фальшивых грамот с «царевой печатью» подбивают к бунту тёмных крестьян в отдалённых уездах. В этих «золотых» грамотах объявляется о ликвидации России как государства: об открытии границ, о роспуске армии, о бесплатной раздаче земли, и пр. Одновременно сверхнигилист или его сообщник из дворянской среды подталкивают губернатора выслать регулярные части на подавление бунта.
В одном из сёл происходит столкновение, заканчивающееся гибелью крестьян и массовыми арестами.
Немедленно сверхнигилист возбуждает общественное мнение в городе, устраивает акции протеста, вроде «панихид по убиенным», делает всё, чтобы дестабилизировать обстановку и овладеть реальной административной властью. По мере нагнетания событий упоминается центральный комитет «Земли и воли» в Петербурге или за границей, в Лондоне, откуда координируется развал страны.
Сверхнигилист проявляет себя и в быту: подталкивает к преступным деяниям юношей, поддавшихся тлетворному влиянию новомодных западных теорий об абсолютной свободе личности, о «естественном отборе» людей в обществе; совращает одну или нескольких девушек, увлёкшихся идеями эмансипации; совершает уголовные преступления, пытаясь завладеть родовым дворянским имуществом.
Планы сверхнигилиста вот-вот осуществятся, однако на его пути возникает неодолимое препятствие в лице молодого человека благородного происхождения, который, поддавшись на демагогию о скорейшем социальном переустройстве России, на какое-то время примкнул к «новым» людям (Хвалынцев – «Кровавый пуф», В. Крестовский; Подозеров – «На ножах», Н. Лесков). Осознав пагубность нигилизма для государства, герой-охранитель вступает в борьбу с бывшими единомышленниками. Ему помогают люди из светского общества – добропорядочные граждане.
Не всех удается вызволить из беды: убиты один или несколько состоятельных землевладельцев (при этом по ложному навету сверхнигилиста незадачливый губернатор отправляет на каторгу невинно оклеветанного), накладывает на себя руки или умирает в нищете соблазнённая и брошенная сверхнигилистом девушка, истинных же исполнителей убийств – каторжников и бродяг, «убирает» сам сверхнигилист. Во многих из антинигилистических романов события достигают кульминационной точки в Польше, где разгорается мятеж местных националистов и где преследованиям и издевательствам подвергаются православные русские люди (которых мучают и убивают католики-фундаменталисты, руководимые католическими ксендзами). Повествование переносится в Польшу, куда по зову совести отправляется герой-охранитель, принимающий участие в войсковых операциях по подавлению мятежа. Ценой невероятных страданий он окончательно прозревает и расстается с прежними увлечениями навсегда.
Финал антинигилистического романа оптимистичен: спокойствие в уездном городе восстановлено. Вернувшийся на родину герой-охранитель женится на девушке, верной дореформенным устоям; его антагонист – антигерой-сверхнигилист или скрывается в неизвестном направлении (Петр Верховенский), или как истый социал-дарвинист приспосабливается к среде, вливается в ряды ура-патриотов и становится преуспевающим чиновником в «нашей» Польше (Ардальон Полояров).
Ключевую нагрузку в архитектонике антинигилистического романа несут женские персонажи. Любовные коллизии решаются здесь весьма своеобразно: сверхнигилисты без особого труда овладевают теми женщинами, которых долго и безуспешно добивался положительный герой (что, кстати, становится косвенной причиной гибели этих женщин). Неудачи положительных героев в личной жизни как бы наводили читателей на мысль о недостаточной силе героев-охранителей в борьбе с нигилистами, их неспособности к самовыживанию в обществе, которое начало жить по законам социал-дарвинизма.
Однако положение в корне меняется, когда центром любовного треугольника становится мужчина. Героиня – носительница нравственных устоев – завоёвывает сердце положительного героя и создает с ним семью; этим как бы подчёркивается её «биологическое» превосходство над развращенной нигилисткой, опять-таки в духе «естественного отбора».
В антинигилистических романах прослеживается размежевание на положительных и отрицательных героев на уровне социального статуса. Защитник традиционных устоев принадлежит к дворянскому сословию, в то время как нигилизм исповедуют либо охотно к нему приобщаются изгои из нижних слоев общества. К последнему ряду относятся персонажи из романов Н. Ахшарумова – эмансипированные женщины, свободные в любви, которые соблазняют легковерных мужчин, затягивают их в омут лжи и разврата и используют в своих сугубо корыстных целях. Наиболее яркая в этой серии антигероинь – Юлия Штевич, описанная на страницах романа «Концы в воду», впервые опубликованного в журнале «Отечественные записки» в 1872 году.
Назовём другие произведения этого чрезвычайно популярного во второй половине XIX века русского писателя-беллетриста: «Чужое имя», «Мудрёное дело», «Граждане леса», «Мандарин», «Опасная игра» и остановимся подробнее на его биографии.
Николай Дмитриевич Ахшарумов (1819–1893) в юности окончил курс в Царскосельском лицее; служил в канцелярии военного Министерства, но вскоре вышел в отставку; слушал некоторое время университетские лекции и посещал рисовальные классы академии художеств. В большую литературу вступил в 1850 г., дебютировав в журнале «Отечественные записки» с повестью «Двойник». Принадлежавший к поколению Гоголя, Лермонтова и Белинского, писатель обратился в своем творчестве к обывателям разбухавших городов, их мелким утилитарным интересам. Н. Ахшарумов подчёркивал незрелость нравственных устоев новоявленных горожан, ежедневно унижаемых, теряющих человеческое достоинство, озлобленных вереницей горя и неудач; показывал отсутствие социальных лифтов, подтолкивающее к преступлению, и увлекательно описывал его расследование.
Мировоззрение Н. Ахшарумова колебалось между умеренным либерализмом (младший брат писателя проходил по делу Петрашевского) и охранительным мировосприятием, не приемлевшим тектонические социальные сдвиги в общественной жизни и повседневном быту, произошедшие в пореформенной России. Между тем сам писатель ратовал за «искусство для искусства», был близок к кругу Ап. Григорьева, осуждал навязчивую либеральную «тендецию» в литературе, отразив свою эстетическую позицию в статье «Порабощение искусства» (1857). Настоящий творческий подъём он испытал в пору расцвета антинигилистического романа, органично вплетая его компоненты в словесную ткань своих произведений: смело описывал реальное сращивание «протестного революционного» сообщества с криминальным миром.
К этому времени в мировой литературе обозначился новый жанр: detective story. Пионером его стал американский писатель-романтик Эдгар Аллан По. Три его детективных рассказа «Убийство на улице Морг», «Золотой жук», «Тайна Мари Роже», переведённые на русский язык, оказали сильное впечатление на Достоевского (вспомним восторженную рецензию о новеллах «Эдгара Поэ» и написанное вскоре «Преступление и наказание»). Следующим этапом в развитии жанра стали произведения А. Конан Дойля, в которых описывалась борьба с криминальными сообществами, терроризирующими буржуазные мегаполисы (противостояние частного сыщика Шерлока Холмса и маргинализированного профессора Мориарти, фантазийно развёрнутое режиссером Гаем Ричи в отснятых фильмах шестисерийного сиквела).
В романе «Концы в воду» писатель беспристрастно и честно воссоздал с натуры новый тип женщины пореформенной эпохи. Юлия Штевич-Бодягина предвосхитила образ Ирен Адлер из рассказа А. Конан Дойля «Скандал в Богемии»: она обладает эффектной внешностью, хладнокровна, равнодушна к мужчинам, но умело их сталкивает, вовлекая в преступления, совершаемые в сугубо корыстных целях под аккомпанемент громких фраз о «свободе». Манипулируемый ею, безвольный, опустившийся Сергей Черезов, не сумев побороть искушения, становится любовником коварной нигилистки, убившей его сестру. Уставший от любовных оргий разочаровавшийся во всем «герой», которому перевалило за тридцать, уже не верит ни в «новых» людей, ни в «дело», ни в «труд», с ненавистью вспоминает о заблуждениях юности. Скрепя сердце признается он самому себе: «Много ошибок! Но в основании под всеми одна: это заглядка вдаль и неспособность видеть или понять то, что творится вблизи, под носом и под ногами. Лет десять носился я, как дурак на рынке с своей идеальною меркой и с задачами общественных целей, не замечая, что этот товар никому не нужен и что все от него сторонятся, как от проказы»[51]. С изрядной долей раздражения вспоминает он засекреченного «Молотова»[52], вовлекшего его в бездельный «протестный» кружок.
