— Это все по-английски? — удивился Самойлов.
— К твоему сведению, у меня оказался мичиганский акцент!
— И полицейские были так тупы, что дали тебе адрес и имя владельца номера машины?
— Нет. Они позвонили по телефону, попросили «мистера Корамиса» и спросили о сумке. Естественно, он ничего не знал, тогда мне посоветовали тренировать память на цифры. Но это еще не все! — поспешила Лера, видя, что Самойлов собирается что-то сказать. — Я позвонила потом по номеру, который при мне набирал полицейский.
— Только не говори, что ты… — покачал головой Самойлов.
— Да, мы поговорили. По-русски, к твоему сведению. Когда я увидела, что мальчишка не мой брат, я тут же освободила себя от всех обещаний адвокату.
— Ты чудовище, — прошептал Прохор Аверьянович, завернув в гостиную и свалившись там на диван.
— Да что я сделала-то? Подумаешь, сказала, что прилетела в Бостон с делегацией одаренных детишек и звоню передать привет от Маруси.
— Зачем сюда приплетать еще и Мукалову?!
— Во-первых, — уверенно заявила Лера, — чтобы убедиться, что это тот самый грек. А во-вторых, чтобы подтвердить некоторые подозрения насчет Муму.
— Подтвердила?…
— Еще бы! Теперь ясно — они поддерживают отношения. Наверняка перезваниваются!
— Ты не говорила с ним о мальчике?
— Зачем? — удивилась Лера. — Я не хищница какая-нибудь. Мне чужое счастье глаза не застит.
Самойлов выдохнул скопившееся напряжение и расслабился, откинув голову на спинку дивана.
— Одевайся, — сказал он, — и мне позволь одеться.
ОВОЩ
Уйдя от Капустиных, Маруся поехала в Шереметьево. В автобусе она неожиданно уснула, ее разбудил какой-то пожилой мужчина, когда все уже вышли.
Маруся не сразу узнала среди прилетевших Валерию. А когда узнала, помимо воли охнула и схватилась за щеки, улыбаясь. Большого труда стоило не подбежать к ней. Девочка выросла и стала красавицей. Из тех красавиц, что поражают грацией движений, как породистое животное. Вот она тащит тяжелую сумку, вот наклонилась к окошку, договариваясь с шофером такси. Глаз не отвести! Маруся покосилась по сторонам. Мужчины на Лерку смотрят, но не как на объект домогательств, а немного удивленно, с подростковой растерянностью в уставших от жизненного опыта глазах.
Оплатить такси денег хватило, но подождать у дома, в подъезд которого вошла Лерка, таксист отказался. На третьем этаже загорелись два окна. Маруся осмотрела вход в подъезд — кодовый замок с кнопками. Если нажать самые затертые… Дверь неожиданно распахнулась, выбежала Лера и бросилась к такси, которое ее привезло. Маруся услышала адрес и вздрогнула — теперь девочка хочет нагрянуть к следователю Самойлову, не иначе! Четвертый час ночи! Такси отъехало. Маруся отошла от подъезда. Чтобы взглянуть на окна. На третьем этаже они больше не горели. Она постояла, озираясь. На улицах — пусто. И Маруся нажала затертые цифры на пульте.
На третьем этаже было всего две квартиры. Маруся сначала постояла под одной дверью, прислушиваясь, потом прислонилась ухом к другой. От ее прикосновения дверь подалась. Сердце пропустило один удар, потом стало наверстывать упущенное, бешено колотясь. Она вошла и нашарила на стене справа выключатель.
Через минуту Маруся вернулась в коридор и заперла дверь изнутри. Лежавший в гостиной на ковре мертвый мужчина оказался адвокатом Попакакисом. Маруся сразу узнала его, несмотря на приобретенную им с годами грузность и залысины надо лбом. Шоковая растерянность оттого, что девочка Лера только что выбежала из этой квартиры — Маруся не сомневалась, что из этой, — сменилась нахлынувшим желанием помочь и защитить. Маруся начала со спальни адвоката. В ванной комнате она обнаружила резиновые перчатки. Натягивая их, внимательно рассмотрела труп. Убит не сегодня. Задумавшись, с чего начать, Маруся решила вначале позвонить.
Лиза взяла трубку после девятого звонка.
— Какого хрена?… — прохрипела она.
Маруся чертыхнулась, но просить больше было некого.
— У меня проблема. Нужна «Скорая» с носилками.
— Кто рожает? — «включилась» Лизавета.
— Потом расскажу. Проблема в том, что за рулем должна сидеть ты. И носилки потащим мы с тобой. Давно пьешь?
Тишина, шорохи, потом — длинный тягучий вздох.
— Судя по чеку из магазина, третий день. Но если насчет сесть за руль, так в половине четвертого утра это не проблема: улицы-то пустые.
— Ты и я — больше никого. Записывай адрес, — велела Маруся.
Тишина, шорохи, хихиканье. Потом странный вопрос:
— Это что — шутка?
— Это не шутка. Это проблема.
— Так не бывает, — уверенно заявила Лиза.
— Ты приедешь или нет?
— Приеду. А что, даже интересно. Приеду, как только найду пустую машину.
Стараясь не думать о Лизавете за рулем угнанной машины после трех дней запоя, Маруся тщательно, сантиметр за сантиметром, осмотрела спальню Попакакиса. В этой комнате ничего, принадлежавшего девочке-подростку, не оказалось.
В гостиной за диваном валялась женская заколка для волос. Марусю охватили сомнения, что Лера могла нацепить подобное на свои светлые волосы, но на всякий случай заколку она забрала. В кабинете в мусорной корзине лежали две скомканные записки: «Ушла в…», «Какис, тебе звонили, я записала…» и почему-то томик стихов Леопарди с инициалами «В.О.» на развороте обложки.
Маруся заглянула в последнюю комнату, вернулась в спальню и взяла из шкафа дорожную сумку. Преодолев ступор после осмотра двух выдвижных ящиков с нижним бельем, мама Муму начала забрасывать охапками все это в сумку. Потом пришлось оголить все плечики. Мягкие игрушки, учебники, косметика, медальон, парик из темных волос. Сцепив зубы, она затолкала в сумку плетку, намордник и сложную конструкцию из ремней в заклепках — все из черной кожи. Более ласково она отнеслась к мягким игрушкам. Вспомнила, что видела еще одну, очень странную — то ли крыса, то ли длинноносый хорек в тельняшке — под диванными подушками в гостиной. Чтобы затолкать и ее в сумку, пришлось применить усилия. Хорек вдруг захрипел, отчего Марусю отнесло в сторону, и сказал знакомым голосом: «Привет!.. добрая, умная и красивая…»
Маруся сходила в ванную комнату и ополоснула лицо холодной водой. Рассматривая себя в зеркальной дверце навесного шкафчика, удивилась злому выражению глаз. Глаза жили сами по себе, а трясущиеся губы — отдельно. Она открыла дверцу, долго смотрела на четыре зубные щетки, потом забрала их все и засунула в наружный карман сумки.
Тапочек у адвоката оказалось дикое количество, все разных размеров, большая часть — совершенно новые. Из обуви, которая подошла бы девочке в пятнадцать лет, — тупоносые «камелоты» да сандалии на веревочной подошве. В дверь позвонили. Вот и Лиза.
Она вошла. Маруся осмотрела ее отчаянно накрашенные глаза и губы с фиолетовым блеском, но ничего не сказала, только показала рукой на дверь гостиной. Из коридора были видны босые ступни адвоката, но Лиза смотрела только на Марусю и ни разу не оглянулась по сторонам.
— Килограммов девяносто, — заметила Маруся.
— Девяносто шесть, — уточнила Лиза заплетающимся языком. — Ты собираешься его отсюда вынести?
— На носилках, — кивнула Маруся.
— Так не бывает, — повторила свое непонятное заявление Лиза и тяжело опустилась на тумбочку в коридоре. — Но почему?! — повысила она голос.
— Так надо.
— Ладно. Надо так надо… — Лиза встала, прошла в гостиную и поинтересовалась: — Где пистолет?
— Какой пистолет? — не удивилась Маруся, еле живая от усталости.
— У него дырка в груди, должен быть пистолет.
— А где носилки?
— Одной мне, что ли, нести? — возмутилась Лиза.
— Тогда нужно найти ключи от квартиры. Иначе двоим не выйти.
— Посмотри в коридоре у зеркала.
Ключи нашлись в кармане плаща адвоката.
— Зачем ты тащишь эту сумку? — спросила Лиза на лестнице. Маруся только прижала палец к губам, призывая ее замолчать. Лиза послушалась и не проронила ни слова, пока они не сходили к машине и не притащили носилки в квартиру.
Женщины молча уложили мертвого адвоката и закрыли простыней. Пристегнули ремешками. Потом Лиза села на диван покурить, а Маруся замывала пятно на ковре. Промокнув как следует кровь, она завернула ковер и с изнанки тоже поработала. Губку, перчатки и окровавленный шелковый халат адвоката засунула в полиэтиленовый пакет и закрепила его на носилках сбоку под ремнем.
— Посмотри, как там на лестнице, — кивнула она Лизе, забирая у нее окурок.
— Давай поставим его стоймя в лифте, — предложила Лиза, осмотрев пролеты лестницы вниз.
Маруся покрутила пальцем у виска и пошла выбросить окурок в унитаз.
Носилки оказались очень тяжелыми. Лиза пошла впереди, она сразу стала стенать, и на первой же площадке пришлось носилки опустить на пол. Они поменялись местами, но Лизавета все равно страдала шепотом и чертыхалась. Марусе тоже в какой-то момент показалось, что руки не выдержат, но все обошлось.
