Гастон внимательно выслушал меня, удивленно склонив голову, хмыкнул, потянулся к бутылке — в ней еще оставалось немного шампанского — и с аптекарской точностью разлил его по нашим бокалам.
— Дело вовсе не в желаниях Ледюка, — наконец проговорил он. — Так в проекте. Так придумал архитектор. Маршан не возражает. Он любит пустить пыль в глаза.
— Тем более! — сказала я. — По внешнему виду их может различить только очень знающий специалист, а экономия, если вместо камня использовать керамику, очень даже ощутимая.
— Процентов десять, а то и все двенадцать, — добавил Алекс. — Принеси-ка ту дискету, Беа. Мы сейчас покажем ему, как это выглядит по каждой отдельной позиции.
— Значит… — Гастон сжал ладони и радостно перевел взгляд с Алекса на меня и обратно на Алекса. — Значит, мы снова работаем вместе, старина?
— Выходит, что так, — с некоторой заминкой согласился Алекс.
— И ты больше не в обиде на то, что я уволок компьютер?
— Да нет же, я тебе с самого начала сказал…
— А гнались вы за мной, как в каком-нибудь боевике!
— Ты и улизнул, как в боевике, за секунды до блокировки двери. Но лично я, не знаю как Беа, ни о чем не жалею.
— Я тоже не жалею, — призналась я. — С технического этажа вид на Дефанс просто фантастический! — И почувствовала, что заскучавшая при нашем профессиональном разговоре, Кларис теперь откровенно заинтригована.
— Вы опять вогнали меня в краску, господа, — сказал Гастон. — Это что же, из-за меня вы оказались отрезанными от мира и спускались с чердака по веревке?
— Примерно. — Я кивнула и, пока Алекс не начал сообщать подробности, предложила допить шампанское и приступать к делу. Мне не терпелось показать свой вариант сметы Гастону.
Своим бокалом Гастон потянулся к бокалу Алекса, глядя при этом на Кларис.
— Я так рад, дорогая, что малыш Дюваль возвращается! За тебя и твое возвращение, старина!
— Погоди, Шанте. — Алекс неожиданно поставил бокал на стол. — У меня теперь своя фирма. Я не собираюсь ликвидировать ее и работать в твоей компании.
— А что ты скажешь насчет компании «Шанте и Дюваль»? Или даже «Дюваль и Шанте», если так для тебя звучит приятнее?
— Ты?.. Ты… — Алекс вдруг часто задышал. — Ты это серьезно?
— Конечно, старина. Я давно мечтал об этом.
«Дзык-дзык-дзык-дзык» — далеко не хрустально прозвенели мои дешевые фужеры.
Мы выпили, и Гастон, все больше воодушевляясь, начал очень толково и подробно рассказывать о преимуществах и перспективах будущей, воссоединенной компании. Алекс кивал, приглаживал или чесал усы, задумчиво произносил: «Хмм», кое в чем спорил; Гастон соглашался или четко, буквально по пунктам, загибая пальцы, приводил более весомые аргументы. Два друга — теперь я хорошо видела, что это именно два друга, два очень близких человека, что бы там ни говорил мне про их разногласия Алекс, — раскрыли один для другого свои невидимые, отделяющие мир каждого человека от окружающего мира, эдакие условно-хрустальные оболочки и радостно-доверчиво впустили к себе друг друга. Друг — Друга.
И это был совсем другой — Другой — двойной мир. Очень похожий на тот, который бывает у влюбленных — друг в друга — мужчины и женщины. Но не интимно-эротический женско-мужской мир, а исключительно мужской, трезвый, материальный, лишенный всякой расплывчатости и эротики, очень конкретный и жестко-прочный, как надежная стальная опора, именно мужской мир. Ужасно притягательный и возбуждающий для женщины…
Гастон и Алекс существовали сейчас только друг для друга, как бы забыв о существовании остальной части планеты. Они смотрели глаза в глаза с братской, а порой и с отцовской заботой, нежностью, терпением, с гордостью, доверием и пониманием.
Я вдруг перехватила взгляд Кларис на Гастона. В ее взгляде, я уж не говорю о джокондовской улыбке, осветившей ее лицо, тоже сплеталось множество эмоций: гордость, восхищение, радость оттого, что такой человек есть, и оттого, что он рядом, нежность, ласка, желание и доверие… Настоящая гамма чувств! Как в музыке: до, ре, ми, фа, соль, ля, си… Это для ушей, а для глаз — радуга! Я вспомнила! Та самая многоцветная светящаяся дуга, которую я видела во сне, которая струилась из глаз моей сестры в глаза какого-то неведомого парня… Да мало ли что бывает во сне, главное, что наяву — сейчас! — это чудо реально существует! А я? Почему не умею смотреть так я? Почему из моих глаз никогда в жизни не вылетала радуга?
— Принеси, пожалуйста, ту дискету, Беа. Ты знаешь, где она лежит, — обернувшись ко мне, попросил Алекс. — Мне не хочется тревожить кота.
— Что? — переспросила я, плохо соображая, что происходит. Из глаз Алекса в мои определенно что-то хлынуло. Что-то совсем незнакомое, ослепительное и на удивление родное…
— Твой кот спит у меня на коленях. — Алекс ответил совершенно нормальным голосом, но взгляда не отвел. — Видишь?
— Кот? — Чтобы избавиться от наваждения, я зажмурилась на миг, встала, обошла стол — Алекс сидел напротив — и посмотрела на его колени. — Вижу. И давно он тут спит?
— Понятия не имею. Сначала не было, а потом чувствую — тяжесть, и мурчит. А теперь вот спит.
— Правда, спит, — сказала я и погладила кота; Алекс погладил мою руку.
— Разобрались с домашним животным? — из другого измерения спросил Гастон. — Давай дискету, Беа. Я включил компьютер.
— Не буду вам мешать. — Кларис встала из-за стола и посмотрела на часы. — О, я еще вполне успею привести себя в порядок! Счастливо, Алекс. Пока, дорогой. — Она легко чмокнула щеку Гастона, он с улыбкой ответил тем же. — Проводишь меня, Беа?
— Конечно.
— Я тебя умоляю, — зашептала она в прихожей, — не говори ничего Гастону! И не переживай сама. Честно, я не знаю, что на меня нашло! Все давно в прошлом.
— Ты о чем?
— Ну не дуйся, я же вижу, что Алекс тебе нравится…
— А как ты поведешь машину после шампанского? — перебила ее я, после радуги мне действительно не особенно хотелось вспоминать инцидент с поцелуями. Но и обсуждать какие-либо симпатии не было желания тоже.
— Пустяки! У меня полно жвачки. Стоп. А где моя сумочка?
— На диване или под, — все-таки по привычке съязвила я и вдруг неудержимо, до слез, зевнула.
Сестра пристально посмотрела на меня, шумно выдохнула, но оправдываться больше не стала. А я как нарочно зевнула еще раз! Кларис фыркнула и попыталась что-то сказать, но тоже широко зевнула!
Ее сумочка лежала на журнальном столике рядом с дискетой.
— Какая же ты зараза, Беа, из-за тебя я чуть не вывихнула челюсть!
— Почему из-за меня?
— Ладно. — И Кларис опять зевнула!
