Въезжая сюда, генерал ожидал увидеть расположение и склады секретного полигона, сооруженные в толще скал, наподобие финских подземных сооружений, которые вскрыли красноармейцы на той же «Линии Маннергейма». Там у финнов имелись и подземные арсеналы с оружием и боеприпасами, и продуктовые склады, и склады различной амуниции. Даже подземные медпункты с медоборудованием и с медикаментами обнаружились. Запасливыми и очень предусмотрительными оказались эти финны. Личный состав у них жил в катакомбах под дотами со всеми удобствами. Были у них там не только электрогенераторы, обеспечивающие освещение и питающие вентиляционные установки, не только водопровод имелся, но даже и канализация предусматривалась.
Вот и думал генерал, что внутри высоты 168,5 строители из ведомства Берии тоже тайно выстроили нечто подобное финским объектам. Да и что мешает Лаврентию Павловичу строить подобные сооружения, скрытые военные базы, силами заключенных? Лагерей с зэками по всей Карелии разбросано предостаточно. А многие тысячи людей могли еще и не такое построить. Знал Мерецков и то, что к партизанской войне активно готовились. Вот только истинных масштабов этой подготовки Мерецков не представлял. Его никто не посвящал детально в подобные планы. Ведь всю эту подготовку к диверсионной деятельности по тылам оккупантов курировал Берия.
Кирилл Афанасьевич ожидал увидеть какое угодно секретное сооружение, тайно выстроенное и скрытое внутри холма, но только не то, что увидел на самом деле, едва оказавшись по другую сторону арки в скале. Помимо странностей природы, в глаза командарму сразу бросился палаточный военный лагерь, рядом с которым на импровизированном стрельбище, расположенном между скал, тренировались бойцы. Когда проехали мимо этого лагеря, то обнаружилась возле скал и автостоянка. А там стояли автомобили неизвестных моделей. Дальше впереди виднелся какой-то большой склад с навесом, возле которого сновали рабочие в синих и оранжевых комбинезонах. Они разгружали большие трехосные грузовики, военные, судя по цвету, но неизвестных марок. Эти машины приезжали из еще одного тоннеля, расположенного значительно выше уровня берега, спускаясь к складу по металлической аппарели.
«Опель Адмирал» остановился напротив небольшого, но самого настоящего двухэтажного здания простой архитектуры. Хотя вид его все равно казался необычным. Ведь здание оказалось встроено прямо в скалу. И так искусно, что казалось, будто бы оно из этой скалы само собой выросло. Во всяком случае, нигде не виднелось ни единого шва между блоками. Перед Мерецковым, определенно, был монолит. Вот только, как исхитрились строители сделать монолит из яркого розоватого гранита? Этого Мерецков понять не мог, как и всего остального. За короткий путь от арки в скале вопросов у него накопилась масса. И он спросил Сомова:
— Объясните мне, пожалуйста, Николай Павлович, как все вот это получается? Машина въезжает под холм, а приезжает сюда. И тут явно не подземное пространство, а наземное. Но, судя по солнцу, часовой пояс совсем другой. Как же такое происходит?
Майор ГБ ответил:
— Товарищ командарм, наука и технический прогресс творят настоящие чудеса. В той арке, где стоит туман, имеет место прокол в пространстве и времени. Лучше всего вам расскажет об этом главный ученый нашего полигона, профессор Игнатов. Он же у нас и начальник всех вольнонаемных, которые находятся на полигоне. Распределяет он и работы среди пленных.
— А у вас тут и пленные задействованы? — удивился Мерецков.
— Да. Есть не только финны, но и немцы. Они работают в оранжевых комбинезонах, а в синих у нас трудятся вольнонаемные.
* * *
В трудовом отряде военнопленных Клаус Вандеркнехт получил назначение на должность бригадира. Территория, куда они попали, не походила на обыкновенную карельскую землю. Климат тут приятно радовал стабильным теплом и ясным небом, а небольшие дожди бывали только ночами, но тоже регулярно. Пленных разместили не в бараках, а в просторной пещерной тюрьме, расположенной под береговой скалой. Впрочем, на нарах они только спали. А все остальное время проводили на воздухе. За ними присматривали конвойные, но не более того. Их никто никогда не избивал. Да и отношение местных жителей приятно радовало. Никто не проявлял агрессию и не мешал пленным работать. Никто их особенно и не подгонял. Завтрак, обед и ужин проходили по расписанию под навесом возле тюрьмы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Утро начиналось с построения у входа в тюрьму и с переклички. Каждому отделению пленных ставилась задача выполнить в течение дня определенную норму работ, которая значилась в наряде. В качестве спецодежды им выдавали яркие комбинезоны апельсинового цвета и коричневые ботинки на шнуровке. Точно такую обувь носили на этой территории и вольнонаемные рабочие. Общаться с местными не запрещалось, но никакие письма или посылки пленные отправлять и получать не имели право. Также не было у них права и на личную собственность. Кроме предметов одежды и гигиены ничего им не полагалось, а все лишнее регулярно изымалось из тюремных спален при обысках.
Рабочий день в этом лагере не был нормированным. Если работали быстро и качественно, то отделению выдавали поощрения, разнообразили питание сладкими булочками или мармеладом. Если пленные работали с ленцой и делали работу плохо, то, наоборот, питание такого отделения становилось однообразным, а меню ужималось до невкусной каши. Тем, кто успешно выполнял функции надзора за остальными, полагалось дополнительное питание. И Клаус Вандеркнехт регулярно получал от начальства всякую вкуснятину, ему выдавали сахар, чай, кофе и даже шоколадные конфеты. В его бригадирские обязанности входило не только организовать работу для пленных, но и их досуг.
Подъем объявлялся в половину шестого. Завтрак начинался в шесть. Перед завтраком и после него выходили на построение. А трудовой день начинался с семи утра. Каждый наряд на работы рассчитывался, примерно, на десять трудовых часов. Поэтому те, кто завершал работу быстрее, могли воспользоваться до отбоя свободным временем. И оно длилось до наступления темноты. А здешними летними днями темнело лишь к десяти вечера. Потому до вечерней проверки и отходом ко сну имелось несколько часов, которые приходилось заполнять каким-то досугом. Придумывать этот досуг и отвечать за него полагалось бригадиру.
Отдых военнопленных тоже должен был согласовываться с администрацией. Причем, поощрялся досуг полезный, а не глупое лежание возле реки кверху брюхом. Например, не возбранялось заниматься рыбалкой. Правда, улов сразу сдавался колхозной приемщице, но сам процесс вылова рыбин из реки доставлял удовольствие многим пленным. Еще до отбоя можно было сесть в столовой под навесом и поиграть в шахматы, в шашки, в домино и даже в карты. Но, только просто так, а не на деньги. В целом, условия содержания в плену получались не такими уж и плохими.
Все военнопленные находились в тепле и в безопасности, были накормлены, обеспечены бесплатной медицинской помощью, нехитрым досугом и крышей над головой. А все их трудовые дни учитывались администрацией для дальнейшего поощрения. Злостных лентяев, воров и драчунов наказывали отдельно, арестовывая и запирая в одиночных камерах тюрьмы. Впрочем, таких имелось мало. Да и посидев в полном одиночестве камеры, нарушитель постепенно осознавал пагубность собственного поведения и стремился на волю. Но, для этого арестанту требовалось писать специальное заявление и снова проходить сквозь каменную рамку. А этой процедуры все побаивались, потому, как знали, что могла и красная лампочка загореться. Поэтому пленные предпочитали не бедокурить. В сущности, жизнь в плену для Клауса Вандеркнехта и его камрадов складывалась не так уж и плохо, вот только курево и алкоголь никак не удавалось найти.
Недавно Вандеркнехт придумал для военнопленных интересное и полезное занятие, вечерние курсы по изучению русского языка. Наладить нормальное общение с местными казалось ему самой первостепенной задачей. Ведь вокруг наблюдалось множество странностей, которые, не владея языком, понять попросту не представлялось возможным. Например, многие из тех военнопленных, которые работали с трубами и кабелем, обратили внимание, что маркировка на них свидетельствовала, что все эти изделия были выпущены в 2018-м, 2019-м или в 2020-м годах. Причем, многое, судя по всему, производилось в Германии будущего. И как такое могло быть, никто из военнопленных пока не знал. Но, их очень радовал тот факт, что Германия, судя по всему, никуда не делась и в двадцать первом веке. Только откуда же немецкая продукция у русских? Неужели они оккупировали весь Рейх на столь длительное время? Да и непонятен был сам механизм пересылки продукции между будущим и прошлым.
