— А что еще про него помнишь? — поинтересовался полковник.
Кудряшов поведал:
— Он родился в 1897-м году, где-то в Рязанской губернии, в семье крестьян. С малолетства помогал отцу пахать. Окончил всего четыре класса, а потом отправили его родители в Москву, где он с двенадцати лет на заводе трудился. Там он рабочий политический кружок посещать начал. Так и примкнул к революционерам. Работая слесарем, доучивался в вечерней школе. Потом направили его на оборонный завод во Владимирскую губернию. Там он начал продвигаться по партийной линии, его выбрали секретарем большевистского комитета города Судогда и начальником штаба городских красногвардейцев. С этой должности он и начал воевать в Гражданскую, дослужившись до начштаба дивизии. Его, кстати, несколько раз ранили. Так что в тылу не сидел. В двадцать первом, кажется, окончил военную академию. Ну, и пошла у него карьера. За двенадцать лет поднялся до начштаба Белорусского военного округа. Там, между прочим, его непосредственным начальником был тот самый Иероним Уборевич, которого потом расстреляли по делу Тухачевского.
— Я помню про Мерецкова, что он в Испании воевал, — вставил Мальцев.
Кудряшов уточнил:
— Да, поехал он туда добровольцем в тридцать шестом. Тем самым не только избежал возможного ареста, но и получил ордена. Орден Красного Знамени дали ему за героизм при обороне Мадрида, за разгром Марокканского корпуса. А за то, что разгромил Итальянский корпус у Гвадалахары, Мерецков получил орден Ленина. Он вернулся из Испании в мае тридцать седьмого, когда уже вовсю в СССР шли аресты генералов. Но, Мерецкова Сталин в тот раз не позволил арестовать, и утвердил на должность замначальника Генштаба. Перед началом Зимней войны перевели его командовать Ленинградским военным округом, а потом, после того, как командир седьмой армии Всеволод Яковлев никаких успехов не добился, провалив наступление против финнов, вместо него назначили Мерецкова.
За прорыв «Линии Маннергейма» его наградили золотой звездой Героя Советского Союза, потом повысили до генерала армии, а в августе сорокового Сталин назначил Мерецкова начальником Генштаба. Вот только генерал не верил в Пакт о ненападении с Германией. А Сталин, судя по всему, на этот Пакт очень надеялся, убедив себя, что Гитлер не нападет. Мерецков же пытался доказать вождю народов, что он не прав. Ну, и лишился должности, а потом и на нары загремел. Вроде бы, Тимошенко помог ему выбраться, организовал передачу письма из Лефортово от арестанта к Сталину. А то сгнил бы в лагерях Мерецков, может даже и под расстрел попал. А так повоевал еще. Неплохо себя проявил, хотя, между прочим, генерал Власов, тот самый известный предатель, командир 2-й ударной армии, которую кинули блокаду Ленинграда прорывать, как раз под командованием Мерецкова служил на Волховском фронте.
— Да просто Сталину, как раз в тот момент, когда Мерецкова освободили, позарез требовались компетентные генералы. Потому что почти никто из тех, кто командовал фронтами в первые месяцы войны, не сумел эффективно противостоять немцам. Большинство действующих генералов обделались летом сорок первого. Павлова, командовавшего Западным фронтом, даже расстреляли. Вот Сталину и пришлось срочно перетасовать кадры, вспомнив о тех из генералов, кого арестовали по доносам. Не только одного Мерецкова тогда выпустили, а несколько десятков других военачальников освободили. Сталин не был дураком, он же на самом деле считал, что кадры решают все, — вставил Мальцев.
— Это там у нас в две тысячи двадцатом он «не был» и умер давно. А здесь он есть, жив и здоров прямо сейчас. Ты понимаешь, Петя? Там снаружи за аркой, где мы воюем, власть усатых, там Сталин противостоит Гитлеру, — проговорил Кудряшов, снимая с крючка очередную пойманную рыбину.
— Вот поэтому, Вася, я думаю, нам надо перетягивать на свою сторону оттуда таких людей, как этот Мерецков. Ведь получается, что именно он всеми советскими войсками вокруг нас командует, — проговорил Мальцев, забрасывая удочку в очередной раз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— То же самое сказать хотел и я. Надо нам срочно придумать, как такое дело обставить. Вот только осторожно действовать придется, а то у Мерецкова жена и сын, считай, в заложниках у Берии находятся, — произнес Кудряшов.
* * *
Профессор Игнатов работал у себя в новом гранитном офисе, когда ему тоже пришло мысленное сообщение от Сомова, что приехал Мерецков. Как человек с отличным образованием, Аркадий Игоревич неплохо знал и историю. Он сразу понял, что скоро придется контактировать с одним из сталинских генералов. Что это за фигура, Игнатов имел представление. Генерал, пострадавший от репрессий, но никогда не высказавший публично ни одной претензии к Сталину. Значит, либо Мерецков слишком предан вождю, либо слишком запуган. В любом случае, лучше сделать его союзником, нежели врагом. Не очень хорошо представляя, как лучше строить общение с таким человеком, профессор мысленно попросил совета у Хозяйки Камня. И та появилась перед ним в образе Люды. Присев в гранитное кресло напротив, она мысленно сказала:
— Все происходит к определенному сроку. Строящийся новый мир симбиоза людей и Живого Камня ускорил энергетические процессы. Как я уже говорила тебе, Аркаша, психическая энергия людей пробуждает Живой Камень. Без этой психической энергии он спал миллионы лет в этом девственном запасном мире. Но, как только сработал мой Хтиом, как только он подключился к Живому Камню, а рядом появились высокоразвитые разумные существа, которые способны генерировать мыслеволны определенной силы и спектра, Камень пробудился и все процессы внутри него сразу убыстрились. Ведь кремниевый организм Живого Камня резко активизируется именно при взаимодействии с подходящими биологическими объектами. Мыслеволны и психическая энергия, исходящая от биологических существ, вызывают резонанс в его структурах.
И Камень начинает отвечать добром на добро, подстраиваясь под этих живых разумных существ, защищая их и даже выполняя их желания. Симбиоз мыслящего кремния и мыслящей биоформы с названием «человек разумный» развивается. И вот уже влияние выходит за границы этого резервного мира Новой Гипербореи, экспансия распространяется и в другой мир, в воюющую Советскую Карелию, начиная сталкиваться там не только с врагами, но и с властями. И это нормальный процесс взаимодействия.
— Но, я не очень понимаю, с чего следует начать общение с этими самыми местными властями? Как нас воспримет этот Мерецков? Надо ли ему говорить о Живом Камне, или пока не время? И что тогда ему говорить? — спросил профессор.
— Подумаешь, властитель нашелся, — улыбнулась Люда. И пояснила:
— Мерецков этот, насколько я знаю из вашего интернета, никакой особой властью не обладает. В том же Петрозаводске, несмотря на осаду, власть, как и везде в Советском Союзе, находится в руках партийного руководства и опирается на НКВД. А Мерецков лишь военачальник и исполнитель партийных решений. Ему дали приказ защитить город. Он этот приказ и старается выполнить. Положение самого Мерецкова шаткое. Его недавно арестовывали, а сейчас он под негласным надзором со стороны НКВД.
Кстати, я просканировала личность того штабного капитана, которого сюда привозил Васильев и угощал супом. Этот Проскурин работает на их контору, осуществляет тот самый надзор за генералом. Так что для генерала будет лучше и безопаснее, если мы подключим его к Живому Камню. Но, Мерецков сам должен сделать такой выбор, потому что насильно к Живому Камню подключить разумное существо нельзя. Человек должен потянуться к Камню всеми фибрами своей души. Только тогда и получается Подключение.
* * *
Собираясь посетить секретный полигон, Мерецков не взял с собой Валентина Проскурина, приказав ему продолжать инспекцию позиций Гиперборейского полка в компании майора Романенко. «Неужели почувствовал, что я наблюдаю за ним? Не должен, вроде бы. Хотя, кто знает, может, ему этот Сомов шепнул. Он, вроде бы, большая шишка в ГБ и много к чему допуск имеет. Вот только проверить все это следует», — рассуждал капитан Проскурин, направляясь к своему грузовику в наступивших сумерках. Стараясь подойти незаметно, пробираясь за кустами, сотрудник службы Государственной Безопасности, внедренный в штаб седьмой армии под легендой армейского капитана, крадучись преодолел последние метры и внезапно выскочил перед самой машиной, порядком напугав задремавших бойцов, которые запоздало встрепенулись и потянулись к оружию.
