неотрывному взгляду, больше интересовалась мной, чем колобусами. И определить, боится ли она меня или видит во мне добычу, я не смог.
* * *
По спине пробежал предательский холодок, страх был больше природным, чем осознанным. Мне приходилось встречаться с хищниками в природе и раньше, но саблезубых кошек я увидел впервые. Я повернул рычаг изменения режима импульсника на прицельный огонь, но поднимать ружьё не стал. Потом вспомнил совет, что хищникам не стоит смотреть в глаза, отвёл взгляд, продолжая следить периферийным зрением, и продолжил путь.
Через десяток шагов налетел на паутину крестовика и пока снимал её с лица и одежды, остановился. Движение позади заставило меня обернуться, холодок снова побежал по спине. Детёныш куда-то исчез, а самка сократила расстояние до меня и прилегла на землю, слившись с травой. Так домашние кошки, притаившись, следят за птицей. Я вскинул импульсник и попятился назад. На лоб упала первая капля дождя. Хищница пару секунд продолжала смотреть на меня, потом заметила начинающийся дождь, приподнялась и посмотрела наверх. Повернулась, смешно, по-кошачьему замотала головой и неторопливо пошла к укрытию. С полминуты я следил за ней, потом понял, что опасность миновала.
К просеке, оказавшейся старой, заросшей травой дорогой-бетонкой, я добрался через минут сорок уже изрядно промокший. Я начал жалеть, что оделся легко и предпочитаю простую, без новомодных наворотов, одежду. Собственно, в Новоуралье и на востоке обычные куртки носило большинство городского населения. Только в столичном регионе и западе, где влияние Иаскана больше, в моду начинала входить в обиход одежда с обогревательными элементами, самоочищающиеся дышащие ткани и тому подобные технологии, известные ещё в эпоху колонизации и возрождённые после Малого Средневековья.
Никаких табличек и дорожных указателей, указывающих расстояние до монастыря и посёлка, в первом исследованном мной километре дороги не оказалось. Если они когда-то и были, то за пятьдесят лет использования сферотранспорта в этих местах вряд ли кто-либо решился их обновить. Зато навигатор в карте-терминале сработал, поймав чей-то сигнал. Помогло это слабо, устойчивую сеть для вызова всё ещё не ловило, а координаты аппарат показывал настолько неточные, что понять, какой из двух пунктов ближе, не получалось.
Поэтому я плюнул и выбрал направление наобум — направо, до посёлка. Замотал программатор в пакет в кармане, чтобы он намок меньше всего, и старался идти по краю дороги, чтобы кроны деревьев прикрывали меня от косого ливня.
Вскоре я увидел проблески света позади себя и услышал характерный шелест дождя по поверхности сферополя. Оставляя после себя душный след испарённой воды, в сотне метров над дорогой неторопливо двигался патрульный танк-сферолёт Восточной пограничной службы.
В отличие от своих южных и западных коллег, восточные пограничники летали не на лёгких патрульных машинах, а на тяжёлых пятиметровых «Панголинах». Оказавшись на земле, такой сферолёт даже с выключенным сферополем и подбитыми обручами остаётся неприступной крепостью для пехоты.
Восточные пограничники были особым родом войск, сочетавшим функции егеря, патрульного, участкового или шерифа в отдалённых приграничных секторах. Радик и капитаны синдиката считали не конкурентов из «Горных Тритонов» и даже не прокураторов, а погранцев своими главными врагами.
Меня заметили, и летающий танк начал снижаться, садиться на бетонку. Я повернулся и на миг замер, уже готовый нырнуть в чащу. Потом вспомнил, что многие танки-сферолёты оборудованы сферобайками, и уйти через лес будет не просто.
Я приготовился к досмотру. В голове возник план: я решил идти ва-банк.
Сферолёт приземлился достаточно быстро. В метре от земли сферополе погасло, и от корпуса вниз выстрелили амортизаторы с гусеничными приводами. Нижний люк открылся, и из него резво выпрыгнул худой солдат в желтой кирасе пограничника и неторопливым шагом, не обращая внимания на ливень, направился ко мне. На плече у него по-залихватски лежало мультиружьё — импульсник, совмещённый с огнестрелом и парализатором. На вид солдату было лет двадцать.
— Документики! — спросил он. — Оружие на землю! И куда направляемся?
— Стоян Сребров, — я положил импульсник на бетонку и протянул им УНИ, который мне дали в первом монастыре на Перешейке и который я носил с собой. — Направляюсь в посёлок. Мне нужна ваша помощь.
— Подвести? — погранец с вполне дружелюбным видом подошёл и считал данные из УНИ. — Подвезти мы можем. Только… какие-то подозрительные у вас данные.
— Не только подвезти. Я работал батраком в монастыре. Отрабатывал долг. Чтобы я не сбежал, сектанты вживили под кожу чип, — я указал на голову. — Сказали, что он впрыснет мне яд, если я далеко уйду.
— Яд?
Я достал из кармана свёрток с программатором.
— Да, мне удалось уйти. Я прихватил с собой вот это. Только, судя по всему, что-то напутал, и жить мне осталось пара дней.
— Ого! — у солдата прямо расширились зрачки, когда он увидел программатор. — Это же знаменитый «Токси Ресет», нам про него на курсах рассказывали. Сектанты? Вроде бы у них нормальный монастырь, всего десяток человек живёт… Погодите…
Он снял с плеча ружьё, наставив его на меня и сделал жестом коммуникатор, не то имплантированный, не то встроенный в шлем.
— Товарищ старший лейтенант, тут какой-то странный парень. Говорит, что ему вживили под кожу рабовладельческий чип. У него и программатор есть.
— Тащи его сюда! — услышал я тихий баритон из наушника.
— А что если он рванёт прямо у нас там?
— Не рванёт. Растением станет. Ты обыскал его?
— В процессе! — ответил солдат и бросился хлопать меня по карманам и водить по мне рукояткой ружья, в которой, по видимости, был встроенный сканер.
Заставил вытащить из карманов металлический нож, карту-терминал, цепь-пилку из спасательного набора, в итоге я начал злиться.
— Может, обыщите меня внутри? Мокровато, знаете ли, хотелось бы согреться.
— Пускай его внутрь! — услышал я голос в наушнике, и солдат наконец-то махнул мне рукой.
— Идёмте!
Я прихватил импульсник и скользнул через люк внутрь, проведя рукой по чешуйчатой многослойной броне, спрятанной под обручами. Меня накрыли не очень приятные воспоминания двадцатилетней давности. В похожем танке я летал в степях Югроси.
Внутри, впрочем, танк оказался немного другой планировки. В нём было чуть меньше отделений для боевых устройств и боеприпасов. Двухэтажный, с трюмом и багажным «чердаком», он спокойно мог поднимать до двадцати человек. Меня оставили в самом низу, напротив люка в «трюме», в котором обычно перевозят заключённых. Впрочем, я рад был и такому месту, чтобы присесть и расслабить уставшие за переход ноги.
Командир корабля спустился из кабины, когда
