— А мы с Истом получим кабинет Грея? Вы обещали постараться, чтобы он достался нам! — закричал Том.
— А я буду теперь спать в четвёртом номере? — заорал Ист.
— А как поживает старина Сэм, и Богль, и Салли?
— Да что же это такое! — закричала Мэри, когда ей удалось, наконец, вставить слово. — Мальчики, вы затормошите меня до смерти! Пожалуйста, идите в комнату экономки и поужинайте. Вы же знаете, сейчас у меня нет времени для разговоров. Неужели в корпусе больше не с кем поговорить? А вы, Мастер Ист, положите эти вещи на место, вы и так уже перемешали вещи трёх новеньких.
И она кинулась за Истом, который увернулся от неё и отскочил от открытых чемоданов с добычей в руке.
— Смотри, Томми, вот потеха! — закричал он, размахивая над головой прелестными ночными чепчиками чудесной работы, сшитыми любящими пальцами где-то в далёком сельском доме. Заботливая мать и сёстры, которые с болью в сердце прокладывали эти тонкие стежки, едва ли думали, какую беду они накличут на юную голову, для которой предназначены. Но заведующая хозяйством была мудрее, она быстро выхватила чепчики из рук Иста до того, как он успел рассмотреть, какое имя на них вышито.
— Мастер Ист, я действительно рассержусь, если вы не уйдёте, — сказала она, — там наверху вас ждёт отличная холодная говядина и пикули, а здесь вы, старые мальчики, мне в первый вечер не нужны.
— Да здравствуют пикули! Пошли, Томми; пошли, Смит. Мы всё равно выясним, кто этот юный граф. Надеюсь, он будет в одной спальне со мной. Мэри всегда злая в первую неделю.
И мальчики повернулись, чтобы выйти из комнаты, но тут заведующая хозяйством дотронулась до руки Тома и сказала:
— Мастер Браун, останьтесь на минутку, мне нужно с вами поговорить.
— Хорошо, Мэри. Ист, я сейчас приду, не приканчивай пикули…
— Так вот, мастер Браун, — заговорила она, когда остальные ушли, — миссис Aрнольд сказала, что вы получите кабинет Грея. И она хочет, чтобы вы взяли к себе вот этого юного джентльмена. Он новенький, и ему тринадцать лет, хотя на вид меньше. Он слабого здоровья и в первый раз уехал из дому. Я сказала миссис Арнольд, что вы будете добры к нему и посмотрите, чтобы его не обижали поначалу. Он в одном классе с вами, и я отдала ему кровать рядом с вашей в четвёртом номере, так что Ист не сможет там спать в этом полугодии.
Том был растерян. Ему удалось получить двойной кабинет, о котором он так мечтал, но сопутствующие этому обстоятельства значительно омрачали его радость. Оглядевшись, он заметил в дальнем уголке дивана хрупкого бледного мальчика с большими голубыми глазами и очень светлыми белокурыми волосами; вид у него был такой, как будто ему хотелось провалиться сквозь землю. Том с первого взгляда понял, что маленький незнакомец принадлежит как раз к тому типу мальчиков, для которого первое полугодие в публичной школе будет настоящей пыткой, если предоставить его самому себе, или же постоянной нервотрёпкой для любого, кто возьмётся ему помогать. Том был слишком честен для того, чтобы согласиться взять малого к себе, а потом предоставить ему барахтаться самому; но если он станет его соседом по комнате вместо Иста, то что же будет со всеми его взлелеянными планами насчёт того, чтобы устроить под окном погреб с бутылочным пивом, и делать вместе закидушки и рогатки, и планировать экспедиции на Браунсоверскую мельницу и в рощу Кальдекотта? Они с Истом давно мечтали заполучить этот кабинет, и тогда каждый вечер от закрытия и до десяти часов они могли бы вместе болтать о рыбалке, и пить бутылочное пиво, и читать романы Мерриэта,[109] и наводить порядок в своих коллекциях птичьих яиц. А этот новенький, наверно, никогда не будет выходить за пределы школьного двора, и будет бояться промочить ноги, и все будут смеяться над ним и дразнить его Молли, или Дженни, или ещё какой-нибудь уничижительной женской кличкой.
Наблюдавшая за ним заведующая хозяйством поняла, что происходит у него в душе, и, как опытный дипломат, решила воззвать к доброму сердцу Тома:
— Бедняжка, — сказала она, понизив голос почти до шёпота, — отец у него умер, братьев нет. А его мама, такая милая, добрая леди, так переживала, когда оставляла его здесь сегодня утром! Она сказала, что у одной из его сестёр туберкулёз, и она может умереть, поэтому…
— Ладно, ладно, — выпалил Том, со вздохом делая усилие над собой, — похоже, придётся мне оставить Иста. Идём, малый. Как тебя зовут? Сейчас мы пойдём поужинаем, а потом я покажу тебе наш кабинет.
— Его зовут Джордж Aртур, — сказала заведующая, подводя к нему Тома, который в качестве необходимой формальности пожал его маленькую тонкую руку и почувствовал, что мог бы сдуть его одним дыханием.
— Я уже велела перенести в кабинет его вещи и книги, а его мама заново оклеила кабинет обоями и купила покрывало на диван и зелёные суконные занавески над дверью, — это дипломатичная заведующая вставила для того, чтобы показать, что новенький внёс значительный вклад в совместное хозяйство. — И ещё миссис Арнольд просила передать, что она приглашает вас обоих сегодня к себе на чай. Вы знаете дорогу, мастер Браун, чай только что подали наверх.
Вот это была новость так новость для Мастера Тома! Его пригласили на чай в первый день полугодия, как будто он был не самым безрассудным шалопаем среди фагов, а пяти- или шестиклассником и занимал заметное положение в школьном мире. Он сразу же поднялся на более высокую ступень в собственных глазах, однако всё же не мог не пожалеть о весёлом ужине в комнате экономки в компании Иста и остальных, и о том, как мог бы оббежать после ужина кабинеты всех своих друзей и рассказать о своих подвигах и приключениях на каникулах, и строить планы на новое полугодие, и узнать, кто ушёл из школы и кто новенький, и кто получил чей кабинет, и где спят новые старосты. Впрочем, Том утешился тем, что всё равно не смог бы осуществить всё это с новеньким, следующим за ним по пятам, и зашагал по коридорам на половину Доктора, ведя на буксире своего подопечного, страшно довольный собой и окружающим миром.
Не стоит рассказывать о том, как мальчики были приняты в гостиной. Леди, которая была тогда её хозяйкой, жива до сих пор и унесла с собой в свой мирный дом на севере любовь и уважение всех тех, кто пользовался её утончённым и радушным гостеприимством. И многие из тех, кто выполняет сейчас свой долг и несёт нелёгкое бремя в сельских приходах, в лондонских судебных палатах, под солнцем Индии или в далёкой Австралии, с благодарностью вспоминают гостиную Школьного корпуса, в которой они получили такие важные и необходимые уроки.
Кроме миссис Арнольд и одного — двух старших детей, там был ещё один из молодых учителей, младший Брук, который был теперь в шестом классе и достиг того положения и влияния, которым когда-то пользовался его брат, и ещё один шестиклассник, — они беседовали у камина. Учитель и младший Брук, здоровенный восемнадцатилетний парень шести футов ростом и сильный, как угольщик, приветливо кивнули Тому, к его великому восторгу, и продолжали беседовать; третий собеседник его не заметил. Хозяйка сказала мальчикам несколько ободряющих слов, от которых они сразу же почувствовали себя свободнее, и оставила их со своими детьми, в то время как сама заканчивала письмо. Между младшими тут же завязался разговор, и Том рассказал, какой у него замечательный пони, и как он ездил на нем на охоту, а в ответ услышал рассказ о том, как здорово зимой на озёрах.[110] Затем подали чай, и сразу после этого появился сам Доктор.
С какой искренностью, теплотой и благородством приветствовал он стоявших у камина! Приятно было смотреть, как они с младшим Бруком пожали руки, глядя друг другу в лицо, и Том обратил внимание, что ростом Брук почти с Доктора и так же широк в плечах. И он был на седьмом небе от счастья, когда директор повернулся к нему, пожал ему руку с такой же теплотой и сказал, как будто забыв обо всех его проделках за последнее время:
— А-а, Браун, и вы здесь! Надеюсь, вы оставили своих родителей в добром здравии?
— Да, сэр, вполне.
— А вот и паренёк, который разделит с вами кабинет. Пока что он выглядит не так, как нам хотелось бы. Ему нужен свежий воздух Рагби, крикет и хорошие долгие прогулки. Вы должны сводить его в Билтон Грэйндж и рощу Кальдекотта и показать ему, какие у нас тут красивые места.
Том подумал, что Доктор, наверное, знает, что его предыдущие визиты в Билтон Грэйндж имели целью разорение грачиных гнёзд (против чего сильно возражал землевладелец), а в рощу Кальдекотта — установку закидушек на ночь. Чего только не знал Доктор, и как благородно он всегда это использовал! И Том почти решился навеки отказаться от пирогов с грачатиной[111] и рыбалки с помощью закидушек. Чаепитие продолжалось, было весело, Доктор говорил сначала о каникулах, а потом о планах на полугодие и о том, каковы шансы, что кто-нибудь из учеников получит стипендию Бэллиол-колледжа, и хороша ли будет команда по крикету. Обстановка была непринуждённой, и каждый чувствовал, что, как бы молод он ни был, он играет какую-то роль в маленьком школьном мирке, и у него есть свои обязанности.
