"Ах, ты, дрянь этакая, — говорю, — отдай!" — схватил рыбину и тащу за хвост. Змея извивается, но не отдаёт, — самой кушать хочется…
…И тут, за спиной, мы услышали характерный звук, означавший только одно: — мы под прицелом взведенного автомата!
6. Бабек.
Взглянув в застывшие от страха глаза Феди, я представил его и себя сидящими на колу[23] у бывшего здания сельсовета, на центральной площади Нагза. Я попытался сказать ему что-нибудь, ободряющее, но услышал уверенный и резкий крик:
— Стой! Рука вверх!
Мы медленно, не разгибаясь, повернули головы и увидели стоящего на берегу маленького таджика с кучерявой шевелюрой и окладистой бородой.
— Бабек! — радостно воскликнул я, сразу же узнав своего старого приятеля. — Ты!?
— Здравствуй, Руслан! Рыбка ловишь? А я тебя поймал! Пойдем теперь.
— Куда пойдем?
— К тебе пойдем. Где твой машина? Куда едешь?
— На Кумарх еду. Дело там есть. Не пыльное, но денежное, как Житник выражается. И ты нам нужен, мы тебя искали, хотели с собой взять, а нас твой друг Резвон в яму посадил. Пошли к машине. Там все расскажем. Ты только автомат отдай, а то Юрка тебя шлёпнет.
Бабек, не раздумывая, отдал мне автомат, взвалил на плечи мокрый мешок, сверкающий чешуёй, и мы пошли к машине. По дороге к нам присоединился Житник — он и в самом деле сидел в кустах и наблюдал за нами и дорогой.
Бабек хорошо знал Юрку по полевым работам, но друзьями они не были. У Юрки, по-моему, вообще не было друзей. Но они тепло поздоровались, Бабек был рад знакомому человеку, а Житник — что не пришлось поднимать шума.
Бабек рассказал, что люди Резвона не поедут нас искать. Надо спускать озеро, да и куда мы денемся? Нас будут ждать — и в Нагзе, и в Рамите, когда мы будем возвращаться.
— Этот человек сказал, что с вас кожа будет сдирать, а Наташа ишаку без тыква отдаст, — продолжил Бабек, пытливо глядя мне в глаза и старательно выговаривая забывшиеся русские слова. — Вам надо Арху идти. Перевал Хоки пять лет никто не чистил — бульдозер нет, машина не пройдет. А зачем вам на Кумарх надо? Какой дело там есть?
— Это, дорогой, мы тебе на месте объясним, — усмехнувшись, сказал Сергей.
— Если хорошо будешь себя вести, А как ты сюда попал? Не с бандитами случайно приехал?
— Да, с ними. С кем еще? До речка. Потом немнога наверх брод переходил и сюда шёл. Видишь, до сих пор весь сапоги грязный. Им говорил, что вас сторожить буду…
— Врешь! — перебил его Житник. — Это Резвон по наши души тебя послал!!? Говори, так?
— Да, посылал. Беги, сказал, пешком и их машина догоняй, — криво улыбнулся Бабек. — Потом, сказал, "Калашник" отдавай и стенка становись.
— Да, он прав. Не могли они знать, что у нас машина сломалась. А если замочить нас послал, то зачем он к нам с Федей вышел?
— Тебя ему жалко стало! — процедил в ответ Житник.
— А что с Саидом? — спросил я.
— Чай пьет, песня поет, — пожав плечами, ответил Бабек.
— Очень веселый человек. За машина свой савсем не боится. "Куда денется? Из долина никуда не уйдет" — говорит. Руслан, давай поехали быстрей. Лучше уезжать отсюда, пока Резвон ничего не придумал.
* * *
И мы поехали. Впереди были несколько кишлаков, но без бандитов, рождённых военным временем. Часа через два, оставив машину, у трепещущего подвесного моста, мы зашли в Гускеф — большой красивый кишлак и пообедали у бабековского знакомого Махмуда.
Здесь мы купили пару немолодых ишаков и полмешка муки — печь лепешки.
Хозяйственный Житник где-то раздобыл три ватных одеяла. Скорее всего, он решил позаботиться о бедной Наташе. Они сразу подружились, хотя невооруженным глазом было видно, что антураж этой дружбы создавался Юркой. Он крутился вокруг стройной, ладненькой девушки и если видел, что кто-нибудь собирается перекинуться с ней парой слов, немедленно вступал с нею в разговор. Она же, как я сразу заметил, пыталась встретиться глазами с Сергеем. "Ну-ну, Серый, — подумал я, наблюдая за ней, — как-то ты разберешься с Юркой? С ним шутки плохи…"
Ишаки никак не хотели лезть в кузов по скату, устроенному из корявых досок, но мы особенно не церемонились. У всех было приподнятое настроение, и вредные животные не могли его ничем испортить!
При погрузке Сергей со смехом, переходящим в общий хохот рассказал, как однажды обнаружил в палисаднике большого белого ишака, неизвестно как оказавшегося в городской черте. При этом он особо подчеркнул, что был не один… "Нас было трое, и мы были в "тельняшках" ". Напустив туману, он многозначительно посмотрел на меня и Лейлу…
"Сначала Черный на него сел, поехал, потом я сзади пристроился, — вещал Кивелиди, давясь от смеха. — Лехе стало обидно, и он стал проситься в пассажиры: "Возьмите меня, гады"! Посадили и его, ткнули шестью ногами ишаку в бока, чтобы бежал быстрее, но он, скотина, — ни с места! Я посмотрел под осла и вижу — брюхо его от тяжести по земле волочится! Жалко нам его стало, слезли и думаем, что дальше делать? Тут Черный и говорит, "Давайте его на четвертый этаж поднимем!"
"Классная идея!" — поддержал нас Лёха Суворов, в генах которого без сомнения, "хранилось" всё об Альпийском походе потенциального предка.
И вот мы повели бедолагу к "хрущевке". Как мы его затащили, — не знаю! Наверху привязали моим новым галстуком к дверной ручке и — деру! Черный тогда болел два дня — сорвал что-то в горле от смеха".
* * *
После погрузки Бабек ушел по делам в кишлак. С ним в экскурсионных целях увязалась Наташа. Мы же с Сережкой и Федей сели на придорожную траву и закурили на посошок. Некурящий Житник закрыл глаза и тут же закемарил. Лейла спустилась к речке и чертила что-то пальчиком на мокром прибрежном песке. Кивелиди смотрел на нее сквозь прикрытые веки.
— Ты ее не профукай! — сказал он мне, закрыв глаза.
— Всё может случиться! Не моя она. Украл у матери. Люблю и понимаю — не пара я ей! А если потеряю — не выживу!
— Пока она твоя. Смотри, как нимфа! Часть природы…
— Природа ее часть. А ты, брат, поэт! Хорошо-то как… Похоже, все у нас будет тип-топ.
Но Всевышний опять не позволил благодушию и оптимизму поселиться в наших сердцах; "Тр-тр-тр-тр-тр", — раздалось где-то, совсем рядом. — "Тр-тр-тр-тр-тр." Вмиг застыв, мы уставились друг на друга, кто недоуменно, кто испуганно.
— Вон он! — встрепенулся Житник, указывая не вверх, а в сторону пышной ореховой рощи, разросшейся чуть выше по течению реки от Гускефа.
И тотчас мы увидели несущуюся прямо на нас большую грязно-зеленую муху.
Она, замедлив ход и, едва не чиркнув винтами по придорожным скалам, пролетеда над нами на высоте всего десяти метров. Я смог ясно различить не только пилотов в обычной гражданской летной форме, но и лица пассажиров.
