Что я творю? У него — оружие средней дистанции, у меня — ближней, нужно быть ближе, а не дальше…
Усилием воли я заставил себя не обращать внимания на боль, пожирающую левое плечо, и тут же атаковал. Всё же, мечником я был неплохим, и вскоре понял, что Ками не так силен и быстр, как мне казалось ранее. Я теснил его, атакуя все время в разные уровни, заставляя его все силы бросить на атаку. Наконец, я подловил его. Я буквально на мгновение перестал атаковать, Ками, ликуя, провел свой удар мне прямо в голову — надеялся убить, собака такая. А как же «без членовредительства»? Хотя, вряд ли ему что-то будет за убийство незнакомца…
Я дождался, пока его корпус занесет достаточно далеко, чтобы он не смог быстро вернуть копье, и совершил кувырок в его направлении. Я едва успел нырнуть вниз — почувствовал даже, как копье задело волосы. Но все же я успел, и на выходе из кувырка вскинул меч вверх. Меч словно направляла чужая рука, и я едва успел остановить его.
Застыв в полуприседе, я упер свой меч в подбородок гиганта — по нему стекала тонкая струйка крови. Ками же не отпустил свое копье-дубину, и оно было прямо над моей головой.
— Достаточно! — крикнул старец, наблюдавший за боем в кругу, и направился к нам.
Я не рисковал убрать меч от гиганта — опасался, что у него возникнет непреодолимое желание тюкнуть меня копьем по голове. Но в этот момент произошло нечто странное — Ками отбросил копье и расхохотался. Толпа взревела, но рев этот был сильно не похож на их обычные попытки симулировать речь. Он был радостным.
Я неуверенно увел меч, а он ухватил меня за подмышки и одним движением поднял над головой. Я понял, что чувствует ребенок, когда какой-то друг отца подбрасывает его в воздух. Ощущение было не из приятных, но лишь потому, что меня подбросил уродливый амбал, и я боялся, что совершенно случайно приземлюсь на его любезно выставленное копье, но все обошлось. Он поймал меня, что немаловажно, руками, и аккуратно поставил на землю, а затем от души врезал мне по больному плечу кулаком. Я едва не взвыл от боли, но старик уже подошел и сказал:
— Чего ждешь? Бей его тоже, а не то он обидится.
Я обернулся — и действительно, гигант стоял, повернув ко мне плечо, и улыбался во все зубы. Ну, держись… В школьном лагере мы играли в карты на «сушняки», которыми называли удары по плечу, и я был чемпионом.
Я от всей души втащил гиганту прямо в больное место чуть выше локтя, где было меньше всего мышц, но гигант всего лишь расхохотался и вновь размахнулся для удара, но старик его опередил, на миг подпрыгнув, и засадив ему посохом прямо по носу. А старик-то тоже неплох для своего возраста.
Гигант схватился за нос и поспешно отошел от старика.
— Молодец, — старик впервые улыбнулся. — Я чувствовал, что это ты.
— Что — я?
— Тот самый. Пошли, скоро все узнаешь.
Мы направились к костру. Люди перед нами расступились, а затем все пошли за нами. До меня донесся аппетитный запах жареного мяса. О нет, где Тодд?
— Тодд! — закричал я, оглядываясь.
— Тодд здесь, милсдарь, — заплетающимся языком произнесли за мной.
Я обернулся. Ну, казанова, твою мать. А я волновался. Тодд шел, обняв руками двух девушек из племени, естественно, в одних набедренных повязках. Я покачал головой и отвернулся.
Мы подошли к огромному чану, стоявшему на костре. Не знаю, как я раньше его не заметил. Стресс?
Чан висел на двух железках, которые крепились к земле каким-то хитрым приспособлением. Старец что-то прорычал, и указал на чан, а затем направил нас к повозке. Нас уже ждали — трое, два старика и одна старуха. По-другому их и не назвать. Возраста они были примерно такого же, как и их боевой дед, но лица сильно отличались. У деда было лицо обычного человека, тогда как их лица выдавали принадлежность к племени — тот же неестественно выдвинутый лоб, узко посаженые глаза, мелкие губы и подбородок.
Дед поклонился им, рукой похлопав меня по ноге, и я последовал его примеру. Старцы что-то прорычали, и мы с дедом выпрямились.
— Это — старейшины племени Хола Иу, и они рады такому гостю, как ты. Они приглашают тебя отпировать твое появление вместе с ними.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
У меня заурчало в животе, и я только сейчас понял, насколько голоден. Я ведь не ел не меньше десяти часов кряду…
— Я буду только рад, — ответил я деду, и мы уселись прямо перед повозкой.
Перед старейшинами поставили тот самый огромный чан, и мой недавний оппонент Ками, подойдя, засунул в него руку, с легкостью вытащив какую-то ногу большого и мясистого животного — то ли коня, то ли коровы. Толпа одобрительно зарычала, и он, довольно улыбаясь, присел рядом с нами, протягивая ногу мне.
— Давай, бери, — сказал дед. — Ты почетный гость, и Ками делится с тобой своей едой.
— Эээ… Спасибо. — Я принял у него ногу и сидел, не зная, что делать. Она была очень тяжелой, и лишь благодаря развитой силе я сумел удержать ее на весу.
— Кусай, а потом верни ему, — объяснил мне дед.
Я зубами оторвал кусок мяса от ноги и, прожевав, проглотил. Что-что, а готовить они умеют, мясо практически таяло во рту, а какие-то хитрые специи сделали блюдо незабываемым.
После этого, я протянул ногу обратно. Ками взял ее одной рукой, и без каких-либо усилий поднес ко рту, точно в руках у него была не целая нога крупного животного, а куриное крылышко. Он подцепил зубами кусок мяса, и, проведя головой в сторону, оторвал от кости внушительный кусок, который ему пришлось дважды заталкивать в рот.
После этого он вновь расхохотался и что-то прорычал. Засмеялось все племя, и уже все остальные стали подходить к чану за своей порцией.
— Он говорит, что, хотя в военном ремесле вы и равны, за столом он тебя уделал, — пояснил дед.
Я улыбнулся и кивнул Ками. Состязаться еще и в этом было бы не только бессмысленно — очевидно, шансов у меня нет, но и утомительно.
Плечо стрельнуло болью, и я не удержался от того, чтобы схватиться за него. Старейшины обратили на это внимание, и старуха сказала что-то дедуле. Тот обратился ко мне:
— Майва спрашивает, сильно ли болит твое плечо?
— Ощутимо, — поджал губы я.
Затем старушка прорычала еще что-то, глядя уже на меня.
— Подойди к ней, — сказал дед.
Я встал и подошел к повозке. Старушка, еле передвигаясь, подошла к ее краю. Я рассмотрел ее вблизи, и она оказалась не такой уж страшной. За отличительными уродливыми чертами этого племени, в безумных глазах проглядывалась какая-то затаенная боль, да такая сильная, что даже уродство не могло скрыть его. Я даже едва не отшатнулся от нее, но вовремя остановил себя.
Она протянула руку, и коснулась моего плеча. Прикосновение было очень нежным, я почти его не ощутил. Она смотрела мне в глаза, не отрываясь, и постепенно боль успокоилась. Затем она медленно отошла и села на свое место, а я вернулся к деду.
— Ну что, полегчало? Майва — ведунья, когда-то она была довольно сильным магом, но… Впрочем, рановато пока для этого. Завтра все равно все узнаешь сам.
Я не возражал — после исцеления глаза просто слипались. Майва внимательно посмотрела на меня, и что-то прорычала двум мужчинам-старейшинам. Те, в свою очередь, прорычали что-то всем.
— Они приказали всем спать. Завтра очень важный день, — сообщил мне дед.
— Отличная новость, — пробормотал я. — А где ложиться?
— Где тебе лучше. Их племя неприхотливое.
Я понял, что он имеет в виду, когда повозку накрыли каким-то шатром для старейшин, а все остальные начали укладываться вокруг повозки прямо в траву. Окей… Я тоже опустил голову на траву. Только сейчас я вспомнил, что в пылу битвы смахнул несколько уведомлений, но с этим разберемся завтра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дедуля, слушай, а что ты делаешь с этими… с этим племенем? Ты же нормальный, — спросил я.
— Они тоже нормальные. Просто ты этого не видишь, — отрезал дед, отворачиваясь от меня. Спустя секунду до меня донесся его храп.
Эх, уснуть бы прямо здесь, в Претонии, да и вообще жить. Прекрасное место…
