И действительно – дело, которым я занимался сейчас, было отвратительно по любым меркам. В ходе первого безумного эксперимента меня ослепляло честолюбие, которое не давало почувствовать всю противоестественность моих научных исканий, а весь мой рассудок был поглощен стремлением к цели. Теперь же я действовал хладнокровно и вполне осознавал мрачный ужас того, что совершаю.
Я оказался в полном одиночестве, ничто внешнее не отвлекало меня ни на миг от моей задачи, но с каждым днем я становился все более нервным и беспокойным. Кроме того, меня преследовал страх. Порой я часами сидел, устремив неподвижный взгляд в землю, потому что боялся, подняв глаза, увидеть того, кто меня неотступно преследовал. Что, если он явится прежде того, как я закончу, и потребует свою невесту?
Между тем работа моя продвигалась довольно успешно.
Я ожидал результата с суеверной и трепетной надеждой, но к этой надежде примешивалось отчетливое предчувствие беды, от которого холодело и замирало мое сердце.
4
Однажды вечером я находился в своей лаборатории. Солнце недавно зашло, но сумерки быстро сгущались. Света было недостаточно, чтобы продолжать работу, и я сидел, раздумывая, отложить ли начатое до утра или зажечь лампу и попытаться закончить намеченное на сегодня.
Внезапно ход моих мыслей изменился: я отчетливо представил возможные последствия моего очередного эксперимента. Тремя годами раньше я шел по тому же пути, был занят тем же делом и в результате создал сущего дьявола, способного на любое злодеяние. Я тысячу раз раскаялся в сделанном, душа моя полна слез и горечи, но теперь я создаю новое существо, о котором точно так же ничего не знаю. А что, если оно окажется во много раз свирепее первого монстра и будет получать наслаждение от убийств и кровопролития? Тот, кто нетерпеливо ожидал появления на свет своей невесты, поклялся покинуть населенные места и удалиться в глухие дебри; но ведь она такой клятвы не давала! Создаваемая мною женщина будет существом мыслящим, а со временем и разумным; она может отказаться выполнять договор, заключенный до ее появления на свет.
А что, если монстры возненавидят друг друга? Ведь первое созданное мною существо ненавидит собственное безобразие. Не испытает ли оно еще большее отвращение, когда его собственное уродство предстанет перед ним в женском обличье? Да и его будущая невеста может отвернуться от него – ведь перед глазами у нее окажутся люди, существа, внешне гораздо более совершенные. Она может покинуть того, кому предназначалась, и он снова окажется одиноким, униженным и вдвойне разъяренным.
Еще одно обстоятельство я совершенно упустил из виду. Допустим, монстры каким-то образом сумеют покинуть Европу и добраться до Южной Америки. Но в каких бы дебрях они не поселились, будь это хоть вершины Анд, одним из первых результатов их взаимной привязанности станет потомство, дети. На земле с течением времени возникнет новая раса – раса демонов, которая может представлять серьезную опасность для всего рода человеческого.
Какое я имею право ради собственного спокойствия и безопасности двух-трех близких мне людей поставить под угрозу жизнь многих поколений? Да, монстру на какое-то мгновение удалось растрогать меня и убедить в истинности его намерений и чувств, его угрозы меня испугали и вывели из равновесия. Но теперь мне впервые открылась вся безнравственность и необратимость того, что я делал. Потомки будут правы, если проклянут мое имя – имя того, кто намерен купить собственное благополучие ценой будущего всех людей.
Меня охватила смертельная тоска.
Я поднял глаза – и внезапно при свете луны увидел лицо демона, заглядывающего в мое окно. Гнусная ухмылка искривила губы монстра, когда он обнаружил меня за лабораторным столом. Должно быть, он решил, что я и ночью продолжаю сотворение его подруги.
Теперь сомнений не оставалось: он следовал за мной на протяжении всего путешествия, таился в лесах, прятался в пещерах, между береговых скал и на вересковых пустошах. Он умудрился пересечь даже море, а теперь явился, чтобы удостовериться, что я беспрекословно выполняю свое обещание.
В эту минуту на его лице, наполовину остававшемся в тени, появилось выражение сатанинской злобы и коварства. Я ужаснулся: ведь сейчас я тружусь ради того, чтобы создать еще одно подобное существо! Гнев, словно багровая лава, затопил мой мозг. Повинуясь порыву, я бросился к столу и принялся уничтожать то, что уже было мною сделано, а заодно крушить хрупкие лабораторные приборы. Раздался звон бьющегося стекла.
Демон, увидев, как я уничтожаю то, с чем он связывал все свои надежды, испустил безумный вопль, полный отчаяния и злобы, и стремительно бросился прочь.
Я вышел из лаборатории, запер дверь и торжественно поклялся больше никогда не возобновлять эту работу, что бы ни случилось. В спальне я сел у окна и погрузился в гнетущие думы. Последствия моего поступка могли быть самыми ужасными, а рядом не было никого, кто бы мог поддержать меня хотя бы одним-единственным добрым словом.
Так прошло несколько часов. Я все еще сидел, глядя на залитое лунным светом море; ветер стих, вся природа уснула. Вдали виднелись силуэты нескольких рыбацких суденышек, с моря время от времени доносились отзвуки голосов – там перекликались рыбаки, занятые ночным ловом. Глубокая тишина стояла вокруг, но внезапно ее нарушил легкий плеск весел у берега. Кто-то причалил у самой моей хижины.
Спустя несколько минут слегка заскрипела дверь – словно кто-то налег на нее, пытаясь бесшумно отворить. Я вздрогнул, хотя гадать о том, кто бы это мог быть, не приходилось. Мелькнула смутная мысль позвать на помощь обитателей соседней хижины, стоявшей в сотне ярдов отсюда, но я чувствовал странную скованность и беспомощность, как в кошмарном сне, когда пытаешься убежать от грозящей опасности, а какая-то непонятная сила буквально пригвождает тебя к месту.
Затем я услышал тяжелые шаги в коридоре. Дверь спальни отворилась, и тот, которого я так страшился, протиснулся в нее, согнувшись в три погибели. Он задыхался, черты его лица, и без того безобразного, были мучительно искажены.
– Что это значит? – хрипло выдавил монстр. – Ты уничтожил начатую работу? Значит, ты решил нарушить свое обещание? Я испытал тяжкие лишения: покинул Швейцарию, пробирался вдоль берегов Рейна и через голландские болота, провел месяцы на равнинах Англии и Шотландии, терпел холод, голод и бесприютность. И после этого ты хочешь лишить меня надежды?
– Убирайся! – вскричал я. – Да, я беру свое слово назад. Никогда, даже под страхом смерти, я не стану создавать существо, подобное тебе, столь же безобразное и жестокое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
