— Жень, — как ни в чем не бывало, щебетала она, принимая из рук Креста ветровку, — у нас гости. — Дождавшись, пока он разуется (чтобы не ушел), представила: — Знакомься, это Влад, про которого я тебе говорила. Влад, это Женя, про которого тебе много рассказывала Настя, — наигранно радостным тоном она пыталась скрыть замешательство и скованность, потому что видела, что Крест был вовсе не рад знакомству.
Отчетливо понял это и Демидов — его протянутая для приветствия рука так и осталась висеть в воздухе. Крест, опалив его недружелюбным взглядом, предпринял попытку укрыться от непрошеного гостя в комнате Насти, но Олеся не позволила. Заявившись туда следом за ним и даже не пытаясь говорить тише, горячо заговорила:
— Женя, пожалуйста, позволь мне все объяснить, — она села перед ним, сидящим в кресле, на колени, так, чтобы глаза были на одном с ним уровне, обвила ладошками его сцепленные в замок пальцы, и принялась настойчиво убеждать: — Давай хотя бы попробуем! Я знаю, я чувствую, что Кир хочет от тебя что-то важное, что-то страшное. Раз ему не нужны деньги, значит, нужно что-то еще. Он всегда пытался выведать, где тебя найти, чтобы «закрыть», значит, и сейчас хочет того же самого. Не верь ему, пожалуйста! Я чувствую, что он врет, что он преследует какие-то свои цели, и мы… и ты ему нужен лишь на время.
Мрачный взгляд Жени, от которого кожа покрывалась мурашками, ее пронзал — она никогда не видела, чтобы он так на нее смотрел, — но она не сдавалась. Ей казалось, что сейчас перед ней сидит совершенно чужой человек, не тот добрый, заботливый Женя, а хищный и опасный преступник, вполне способный переступить черту. Как ей сказал давнишний мент, напрямую повлиявший на ее судьбу? «Случайные люди на зону не попадают». Там оказываются те, кто способен, кто заслужил, кто мог.
— Женечка, услышь меня, пожалуйста, — молила она, едва не плача, забыв и о дочери в зале, и о Владе. — Я очень боюсь тебя потерять! Я не о том, чтобы потерять тебя для себя. Я боюсь, что с тобой снова случится беда! Незаслуженно! Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Пусть не со мной, пусть мы расстанемся, но мне важно знать, что ты жив, что здоров, что у тебя все хорошо, пусть и вдали от нас. Я переживу, мы с Настей справимся, только, пожалуйста, не надо из-за нас, из-за меня ломать себе жизнь! Поговори с Владом, вдруг он поможет!
— Я устал, хочу отдохнуть, — после невыносимого молчания натужно улыбнулся он и, ласково проведя пальцем ей по щеке, откинулся на спинку кресла. Закрыв глаза, дал понять, что это все, разговор на скользкую тему окончен. — Иди, у тебя там гость, — напомнил, не размыкая глаз.
Леся, напрасно подождав с минуту хоть какой-то от него реакции, с тяжелым сердцем покинула комнату. На пороге задержалась, кинула последний тоскующий взгляд в его сторону, но Крест по-прежнему полулежал с закрытыми глазами в кресле, всем своим видом показывая, что обсуждать ничего не намерен.
Когда она вышла, он еще некоторое время полежал без движения, а потом, сунув руку в карман, вытащил оттуда сложенное вчетверо черно-белое фото, распечатанное на обычном листе бумаги. Его цель, жертва, плата за свободу сестры. Несмотря на плохое качество и отсутствие цветов, он без труда понял, кто это. Человек, прямо сейчас сидящий в этой же самой квартире, тот самый «всемогущий» Влад, которому чуть ли не поклоняется Леся. Но как может бывший мент, отмотавший срок за убийство, живущий в Москве, помочь ему решить проблему сестры за сотни километров отсюда? Ответ один — никак. Особенно, если ему противостоит действующий сотрудник, скотством своим явно превосходящий «святого» Влада.
Глава 28
Звонок мобильника, раздавшийся неожиданно громко, да еще и возле самого уха, буквально подкинул Кира с дивана, куда он прилег после долгого возвращения в Москву по городским пробкам. Казалось бы, он только задремал и не сразу определил, откуда доносится звук. Потер лицо руками, окончательно просыпаясь, и пошарил по полу в поиске телефона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Диван был старым и скрипучим, и в любой момент, кажется, готов был развалиться на части. Впрочем, и вся остальная мебель в этой снимаемой им халупе, как сейчас модно говорить, выглядела «сильно подуставшей». Ни о каком комфорте и речи быть не могло, зато арендная плата была не столь высока, и после расчета с арендодателем в кошельке оставалась половина зарплаты. Ничего, будет и на его улице праздник. И бывший зэк, а по совместительству любовник Таюрских, ему в этом поможет. А вот, кстати, и он собственной персоной.
— Я все сделал, — голос Креста прозвучал как из глубокой бочки, глухо и обреченно: — Я его убил.
От неожиданности Кир даже подскочил с дивана и нервно зашагал по комнате. Не ожидал он, что Крест окажется проворным и обстряпает дело так быстро!
— Тихо-тихо, я же тебе сказал, не по телефону, все при встрече, — сквозь зубы процедил он, оглядываясь при этом по сторонам, словно его кто-то мог услышать в четырех стенах комнаты.
— Что дальше? — между тем поинтересовался Крест на другом конце провода. — Звони, пусть сестру мою отпустят.
— Не гони лошадей, сначала я должен убедиться… — осекся Кир на полуслове. — Где ты?
— Напротив дома Леси, в сквере.
— Жди меня там, подъеду через десять минут.
Нажав на кнопку отбоя, опер направился в коридор, подхватил с полки ключи от машины, на ходу сунул ноги в кроссовки и выскочил из квартиры. Чуть ли не вприпрыжку домчался до пятачка между домами, где по обыкновению припарковал машину, и юркнул в салон. Радостное возбуждение сменилось нетерпением скорее убедиться в том, что дело, действительно, сделано, и теперь для него начнется совсем другая, новая жизнь. С трудом он взял себя в руки, натянул личину спокойствия. Теперь главное действовать по уму, ничего не испортить в мелочах.
Подъехав к скверу с противоположной от дома Таюрских стороны, Кир заехал на парковку у соседнего дома и поморгал фарами, тем самым привлекая внимание одинокой фигуры Креста, замершей на лавочке неподалеку. Дождавшись, когда тот повернется в его сторону, махнул ему рукой.
Поднявшись со скамейки, фигура направилась в его сторону, слишком медленно, словно едва держась на ногах. Кир мысленно подгонял его, ругая за нерасторопность. Когда, наконец, тот буквально рухнул на сидение рядом, опер уже едва мог усидеть на месте, но ментовские привычки даже в такой ситуации взяли верх, и, прежде чем начать беседу, он увеличил громкость на радиоприемнике, чтобы в случае прослушки разобрать слова было сложно.
— Теперь говори, — приказал Кир, в нетерпении теребя пальцами по оплетке руля.
— Я сделал так, как и договаривались, — снова глухо, как из бочки, отозвался Крест, исподлобья, как загнанный зверь, оглядывая пустынную территорию за стеклами машины.
— Тебя кто-то видел? — Кир и сам зачем-то быстрым взглядом просканировал видимое пространство. Чисто, ни единой души поблизости.
— Никто.
— Где? — деловито осведомился опер, продолжая смотреть за окно, где на капоте его машины отражались лучи заходящего солнца.
— В подъезде его дома, по тому адресу, что ты дал. Там камер нет, я проверил. Дождался, когда он войдет в подъезд, ударил ножом в печень, отволок за дверь к лестнице, ведущей в подвал. Не знаю, может, его уже обнаружили.
— Ты уверен, что он мертв? — помолчав, уточнил опер.
— Уверен.
— Фото?
— Шутишь, что ли? Какое фото?! — Крест вроде стал отходить, в нем снова проснулась дерзость.
— Доказательство?
— Ты как себе это представляешь? Я его ножом ударил и поспешил скрыться, в подъезд могли войти в любой момент, — со злостью в голосе бросил Крест. — Мне некогда было фотосессию устраивать!
— Почему я должен тебе верить, если ты не можешь мне предоставить никаких доказательств? — хмыкнул Кир, глядя на него с недовольством.
— Ну, кто из нас мент, ты или я?! По сводкам своим пробей, по каким-то другим каналам! Не мне тебя учить!
Проучить бы этого борзого уголовника, но не время и не место. Кир напряженно размышлял, как поступить. Доказательств выполненного дела — ноль. Сам он в отпуске и поехать на вызов или хотя бы просто узнать детали у дежурного не сможет. Поверить на слово?
