Енын округлила глаза. – То есть он может попросить…
– Именно, – мрачно кивнул он, прохаживаясь по пещере и, к своему сожалению, больше не ощущая того спокойствия, которое всегда царило в его душе.
– Что ж… – У Енын было такое лицо, словно она решилась на крайнюю меру, и злость, как змея, ужалила Сина прямо в сердце.
– У тебя что, совсем нет гордости и чести? Ты даже на такое готова пойти? Да еще с кем! С этим уродливым мохнатым чудовищем! Я не допущу этого, Енын! – Впервые со времени их первой встречи Син назвал ее по имени и сам почувствовал, что тем самым переступил какую-то невидимую, но важную грань. Словно сразу стал гораздо ближе, чем того требовали приличия. Он раздраженно откинул полы турумаги и отвернулся, полыхая от злости.
– А кто в этом виноват? Я настолько отчаялась, что готова на все! – Енын вскочила со стула, ее глаза сверкали, и, казалось, она готова кинуться на Сина с кулаками. Он опешил и даже невольно отступил назад, будто она действительно могла причинить ему вред.
– Ты поверила моему брату? – решил он прибегнуть к еще одному аргументу. – Действительно, думаешь, что останешься в живых, если поможешь семи несчастным душам? Это просто его манипуляции, он использует тебя! Магия, которая нас связала, необратима, я говорил тебе это много раз!
– Но твою пещеру тоже невозможно было разрушить, однако она меняется на глазах, и ты не можешь это контролировать. Значит, подвластные тебе чары не работают или работают неправильно. Выходит, что и связавшая нас магия тоже может дать сбой, – упрямо возразила Енын.
– Это совсем другое! Пещера – олицетворение моего внутреннего мира, и она меняется, когда меняюсь я, вот в чем дело! – выпалил Син, поздно спохватившись, что сказал лишнего. Имуги, Ино и Енын смотрели на него во все глаза.
– И почему же ты стал меняться? – прошелестела Енын, не сводя с него странно блестевших глаз. Син от досады скрежетнул зубами и провел ладонью по волосам, пытаясь успокоиться.
– Это тебя не касается, – отрезал он и добавил, чтобы развеять все сомнения. – Можешь делать что хочешь, я не буду мешать. Кстати, один из токкэби частенько ко мне захаживает, уверен, вы найдете его неподалеку от трактира. Желаю удачи.
И он удалился к себе, больше не удостоив Енын и взглядом. Его покои, которые когда-то украшали зимние узоры, большие пушистые снежинки и прекрасные ледяные скульптуры, сейчас превратились черт знает во что, как и вся пещера. Теперь на высоких стенах упрямо расползался темно-зеленый мох, а вместо скульптур вдоль стен красовались пушистые кустарники. Их ветви пока еще были без листьев, но Син, который отлично разбирался в травах, уже определил, что это мюленбергия[30].
Раздраженно вздохнув, он сел на деревянный табурет напротив большого зеркала и с неудовольствием посмотрел на себя. Куда подевалась благородная бледность? Щеки тронул румянец, на высоких скулах появился легкий загар. Словно сейчас не разгар зимы, а жаркое лето.
Как же так вышло, что вся его жизнь вышла из-под контроля? Пожалуй, стоило все же посмотреть в глаза ужасной правде и признать, что в первую очередь изменился он сам. Но о причине его внутренних изменений думать было страшно и даже опасно. Син тряхнул головой, отгоняя так и норовившие выскочить из наглухо закрытого тайника мысли, и все же решил вернуться к Имуги и Енын. Он знал, что токкэби, несмотря на внешнее дружелюбие, могут быть коварными и опасными существами.
Син не мог остаться в стороне и просто наблюдать за тем, как эта глупая человеческая девушка падает в пропасть. Ей нужно помешать любой ценой, ведь в противном случае – Син чувствовал это – его пещера действительно разрушится, как и его внутренний мир.
Он вернулся в трактир, опять украдкой наблюдая за разворачивающейся сценой. Имуги позвал гоблина, который теперь сидел, нахально развалившись на стуле рядом со змеем, и бесстыдно разглядывал сидящую напротив Енын. От его наглого взгляда кровь бросилась в лицо, но Син сдержался и остался на своем наблюдательном пункте.
– Зачем же вы меня позвали? – хрипло спросил гоблин, мерзко осклабившись.
Голос у него был грубый, низкий – под стать внешности. Енын смотрела на токкэби со смесью потрясения и отвращения, что не могло не радовать. Конечно, увидев это чудовище во всей красе, она наверняка сразу же оставила мысли о «плате» за его золото.
Гоблин выглядел весьма экзотично в глазах обычного человека: покрытое шерстью тело, маленькие рога, пробивающиеся сквозь волосы на лбу, злобные черные глазки и в довершение всего – ярко-синий шелковый ханбок, который обычно носили только аристократы. Чудовище в человеческой одежде. Для Сина, который за долгие столетия привык к странным существам в своем трактире, внешний облик токкэби не являлся чем-то необычным. Но Енын, похоже, была потрясена и молчала, старательно отводя взгляд от гоблина. Син невольно фыркнул: «А чего ты ожидала, маленькая госпожа, выросшая в тепличных условиях? Думала, он окажется прекрасным принцем из твоих дурацких романов?»
– Нам нужна крупная сумма денег, – несмело сказал Имуги, очевидно, тоже чувствуя неловкость в присутствии этого неприятного и хитрого существа.
– Золото? Хм… – Токкэби подпер голову мохнатой лапой. – Конечно, я могу дать его вам, только что я получу взамен? У вас есть что мне предложить, юная госпожа?
– Я… я не знаю… а что вы хотите? – пролепетала Енын, покраснев до корней волос.
– Нравятся мне невинные, неискушенные девы, – поиграл бровями монстр и наклонился вперед, почти касаясь своими рогами нежного лба Енын. Она отпрянула, а Син так сильно сжал кулаки, что ногти впились в ладони.
– Я… могу предложить что-то другое? – Енын дрожала, не смея поднять глаз на чудище.
– Даже не знаю, – притворно задумался гоблин, – я так давно не прикасался к красивому юному телу, что ничего другого мне сейчас не хочется. Не беспокойся, красавица, я очень даже хорош в этих делах, уверяю тебя, ты не пожалеешь.
Наглый тип проворно вскочил со своего места и сел рядом с Енын, прижавшись к ней почти вплотную. Несчастная девушка, казалось, готова была расплакаться и не знала, что делать. Син не вытерпел и вышел из укрытия.
– Убери от нее свои руки, грязный гоблин! – громыхнул он, вихрем подлетев к столу.
Токкэби отскочил от Енын и залебезил перед Сином:
– Господин, я не знал, что вы здесь! Давно не виделись! Как вы поживали все это время?
– Хорошо, пока не услышал твое отвратительное предложение. – Син разъяренно смотрел на согнувшегося в почтительном поклоне токкэби, придумывая для него всевозможные пытки. – Как ты посмел произнести его
