— А кроме того, — вмешался командующий Объединенного флота Исороку Ямамото — каких именно самолетов, танков и орудий хотели бы получить наши прославленные полководцы? Уж не тех ли тип 89 и 94 [113], которыми вы пугаете гоминьдановцев? Возможно, вы, многоуважаемый, имели в виду Ki-27 [114] — те самые, которые новые самолеты советских сбивали, словно мальчишки — спелую хурму? Или есть какие-то новые виды вооружений, о которых я, в необразованности своей, не знаю?
Коноэ стиснул зубы, а его тонкое лицо пошло красными пятнами гнева. Ямамото ударил в больное место: проклятые «росске» хорошо осадили японскую армию у озера Хасан и на границах Внешней Монголии [115]. Их диверсанты свирепствовали в тылах, а в воздухе самолеты Советов быстро показали самураям воздуха, кто на самом деле король неба [116].
— Нашей армии весьма пригодились бы те новые истребители, что летом испытывали на кораблях досточтимого Ямамото, — наконец выдавил из себя принц. — И артиллерийские системы, которые устанавливаются на корабли для защиты от воздушного нападения — тоже.
— Коноэ-сама, позвольте мне, недостойному, указать вам на невозможность ваших пожеланий, — сладким голосом проговорил Ёсидо Дзэнго. — У флота нет ни лишних самолетов, ни лишних орудий. Все, чем располагает флот, необходимо для его боеспособности. Запасов, кроме тех, что нужны для обновления и ремонта, у нас не имеется — все, что могло бы быть нам потребно пошло на вооружение Императорской армии…
— Но достопочтенный Ёсидо-сан, — Коноэ уже справился с гневом, который вызвали обидные слова Ямамото, — разве есть кто-то, кто угрожает нашему блистательному флоту? Великолепный Императорский флот — разве он не хозяин в Желтом море и в нашей части Великого океана? У вас сейчас нет врагов, а у нас, армейцев, они есть.
И он посмотрел на императора, ища у него поддержки. Но Хирохито сидел неподвижно, точно каменное изваяние, с ничего не выражающим лицом и пустыми глазами.
Ёнай веско произнес:
— У флота Божественного Тенно нет врагов, потому что каждый знает: Императорский флот вооружен самым современным оружием, а экипажи отменно подготовлены и готовы отразить любое нападение. Однако вы, многоуважаемый Коноэ, предлагаете ослабить наш флот. Уж не западные ли демоны нашептали это вам в уши?
Оба принца — и Коноэ, и Котохито — задохнулись от услышанного. Премьер осмелился упрекнуть их в предательстве?!
— Это переходит все границы… — начал Котохито звенящим от ярости голосом, но Ямамото перебил его — Вот именно, достопочтенный синно [117]: это переходит все границы! Как можно даже думать о том, чтобы ослабить наш флот?!
На некоторое время в зале наступила тишина. Но вот Котохито, пошептался о чем-то с Коноэ и несколькими генералами, потом поднял голову и сказал уверенным тоном:
— Командование Императорской армии понимает и разделяет тревоги командования Императорским флотом. И если выполнить наши пожелания невозможно — что же, мы не вправе настаивать. Но тогда возникает другой очень важный вопрос: почему командование Императорским флотом так противится заключению договора с Германией и Италией? Эти страны могут помочь нам тем, чего нам не хватает: автоматическим стрелковым оружием, танками, авиационными двигателями высокой мощности. А кроме того они готовы помочь Империи отомстить большевикам за нанесенные оскорбления!
Армейские офицеры одобрительно закивали головами, превратив на мгновение свою скамью в подобие полки сувенирной лавки, на которой стоят фарфоровые фигурки кивающих мудрецов. Принц Котохито пылко продолжил:
— Сейчас — именно сейчас, когда войска Советов заняты на западе, самое время отомстить им. Мы должны заставить росске держать ответ за зверства, учиненные их бандами в тылу наших армий!
Принц гордо взглянул на императора, но тот все также хранил каменную бесстрастность. А в зале раздался голос адмирала Ёная:
— Вы хотите, многоуважаемый Котохито-сама, расквитаться с большевиками? Очень хорошо. Очень. Нам всем понятны ваши чувства, досточтимый. Но, — он преувеличенно тяжело вздохнул, — как вы полагаете осуществить ваши намерения, синно?
— Наша армия до сих пор ни разу не терпела поражений! — Котохито приосанился — И сейчас, когда Китай вот-вот падет к ногам Божественного Тенно точно перезрелая слива, результаты двух операций против русских провокаций порождают в солдатах ненужные раздумья и сомнения.
— Ненужные сомненья — это плохо, — согласился с принцем Исороку Ямамото. — Особенно сейчас, Котохито-доно, когда наши части нашей доблестной Экспедиционной армии из последних сил отражают наступление миллионной армии готового пасть к ногам Сына Неба Китая.
При этих словах присутствующий тут же командующий Экспедиционной армией генерал Тосидзо начал наливаться краской. А эстафету уже принял министр флота Ёсидо Дзэнго. Он склонил свою бритую, точно у монаха голову и голосом полным сарказма спросил:
— Я бы хотел уточнить, сэнсей: считаете ли вы победами японского оружия Чаншайскую операцию и потерю Тайэрчжуана [118]?
Котохито подавился несказанными словами, а генерал Тосидзо выглядел так, словно его прямо здесь и сейчас хватит апоплексический удар.
Адмирал Ёнай продолжил, обращаясь, в основном, к императору:
— Наша доблестная армия воюет на континенте уже больше десяти лет. Каких же результатов она добилась? У нас появился замечательный союзник — Маньчжоу-го. Это прекрасно. Наш союзник так силен, что если убрать с его территории наших солдат — правитель Пу И [119] продержится не более месяца.
— Неделю, — буркнул Ямамото. — И то, если местные сразу не поймут, что Императорская армия ушла.
— Маньчжурия — это зерно, это овощи, — сладким голосом напомнил принц Коноэ. — И как это вы, Ёнай-сан не понимаете значения этих территорий для Империи?
— Коноэ-сан, поясните: что я должен понять? — спросил Ёнай еще более сладким голосом. — Да, в Маньчжурии есть сельское хозяйство, но о каких урожаях может идти речь, если зимой там свирепствуют морозы ниже тридцати градусов? И сколько мы вкладываем в эту землю, а?
— Вы предлагаете изменить погоду, Ёнай-сама? — саркастически осведомился Коноэ.
— Я предлагаю поменять территорию, — отрезал Ёнай. — За какими восточными дьяволами нам сдалась эта морозная степь? Если бы армия приложила те же усилия к южным районам Китая…
— Мы захватили Гуанси [120]! — каркнул Тосидзо. — Мы захватили Гуанси!
— Правда? — холодно осведомился министр флота. — И что, наш флот уже может базироваться на Гуандун [121]?
— Гуанси — не Гуандун! — повысил голос Котохито. — Если бы флот не бездействовал…
— То он должен был бы принять участие в захвате Гуандуна, не так ли, Котохито-сан? — холодно осведомился Ямамото. — Жаль только, что наши корабли не могут ходить по суше…
Адмирал Ёнай снова заговорил:
— На юге Китая выше урожаи, теплый климат, развитая инфраструктура. И нет большевиков.
— Оскорбление нанесенное красными Империи… и нарушение правил ведения войны… — начал было Тосидзо, но Ямамото грубо его прервал:
— Разумеется резня в Нанкине и Шанхае, которую учинили ваши подчиненные полностью отвечает правилам и нормам, генерал. Лучше ответьте: у вас уже появились подразделения, способные бороться с красными диверсантами?
Коноэ, помолчав, ответил гордо:
— Союз, который предлагают нам Германия и Италия позволит обрушить на большевиков всю мощь Империи. А если они отвлекутся на нас, то в спину им ударят силы наших союзников…
— Хотелось бы знать, чем это поможет нам? — отрезал Ёнай. — Вы все никак не хотите понять, многоуважаемые, что Советы не воевали с вами. От вас просто отмахнулись, как от надоедливых мух, причем убили наиболее кусачих. Сколько у вас войск, генерал Тосидзо?
— Почти два миллиона… — начал тот, но Ёнай кивнул:
— Отлично. Против большевиков в Европе было вдвое больше, и что? Красным потребовалось два месяца, чтобы уничтожить их всех. Польша и республики побережья Балтийского моря прекратили свое существование. А Финляндию не присоединили только потому, что в отличие от вас, досточтимые, большевики умеют считать деньги. И им не нужен еще один кусок тайги — им ее и в Сибири хватает!
Ямамото не преминул внести свои пять сен [122] в общую потеху:
— Помнится, росскэ нанесли ракетные удары по вашим штабам и тыловым складам. Не будет ли достопочтенный синно Коноэ столь благорасположен, что снизойдет до объяснения мне, неразумному: что может помешать Советам ударить такими ракетами по нашим островам? Или даже по дворцу Сына Неба?
