– Дык звезд-то у нас на погонах одинаково: что у меня три, что у тебя три. Но у меня они в ряд, как у генерала, и я прапорщик морской пехоты, а ты полковник войск связи! – заметил здоровяк, нехотя принимаясь снимать ботинки.
– Боец, да я погляжу, ты совсем нюх потерял, – улыбнулся Архип, забирая протянутую ему обувь. – Если уж начали письками мериться, то давай посчитаем количество войн за плечами у каждого – твои три против моих пяти!
– Между прочим, – вклинился в разговор я, – лет пять назад учеными проводились многочисленные исследования о том, как влияет несоответствие во внешнем виде людей на их статус в различных условиях. Так, широко известно исследование, получившее название «Эффект красных кроссовок», проведенное специалистами Гарвардского университета. Результаты его были просто ошеломительные: человек, обладающий неформальными элементами в одежде, имеет больший успех у работодателей при собеседовании или непосредственно на рабочем месте. А если короче, то из вас двоих именно Фома в красных кроссовках выглядит как начальник, а ты, пан Архип, уж не обижайся, но больше похож на сантехника из ЖЕКа.
– Историк, а ты вообще молчи! Ты в армиито хоть служил? – презрительно скривился полковник войск связи.
– Служил срочную, – лыбясь во все зубы, ответил я. – Дембельнулся сержантом. И что? Сейчас-то какое это имеет значение? Мы сейчас все в одинаковом положении, вернее, я немного в лучшем, чем вы. Я моложе, здоровее и обмундирование у меня лучше. И сейчас я здесь старший, поэтому хватит скалиться и трепаться. Фома, продолжай докладывать, а то мы так никогда Корнилова не освободим.
– Короче, нас сразу разделили на три группы: меня, Архипа, Виту и Косого – в одну сторонку, Корнилова, Винта, бабу его татуированную и Серегу-пулеметчика – в другую сторонку, а остальных (их там, правда, всего двое осталось – Женева и Леха) – в третью сторонку. Мешки на головы нацепили и увезли.
– Не понял. А остальные, – удивился я. – Где тогда Косой, если его здесь нет?
– А Косой, скорее всего, туркам продался, – презрительно сплюнул Фома. – Он им пообещал указать место, где пароход стоит, на котором вы планировали сбежать, а они ему взамен – жизнь, корзину печенья и бочку варенья. Остальные – «двухсотые»!
– Что?! – взревел я. – И фигли ты молчал? Скалишься тут, шутками с этим старым пердуном перебрасываешься, а турки сейчас мчатся к стоянке нашего буксира, на котором сотня баб и детишек?! Керчь, а ну быстро свяжись с Митяем или Гариком, пусть немедленно отходят от берега и идут к той точке, о которой он мне сам рассказывал. Запомнил? Передай слово в слово! – крикнул я Ваньку, сидящему снаружи. – И напомни, чтобы мой кофейный столик не забыли на берегу! Давай в темпе!
– А как же мы тогда эвакуируемся, если Митяй уйдет? – удивился керчанин.
– На пирсе было несколько моторных лодок, мы на них уйдем. Митяй должен был проверить их работоспособность и пополнить запасы топлива, – ответил я. – Уточни: все ли он сделал, как я приказывал? Шустрее, Керчь, шустрее!! – поторопил я помощника.
– Надо выдвигаться. Мы можем еще успеть отца с остальными отбить, – подала голос Вита.
Дочка генерала Корнилова перестала наконец возиться с повязкой. Рана у нее все-таки разошлась и стала кровоточить: не выдержали стяжки из лейкопластыря бешеной тряски суматошного полового акта. Когда я хотел вновь перебинтовать рану, Вита воспротивилась этому, объяснив, что у нее какая-то нездоровая реакция на мои прикосновения – будто бы она сразу же не на шутку возбуждается. Странно, раньше я подобного за своими подругами не замечал.
В итоге Вита сама себе поменяла повязку, но сначала смыла с себя пот и грязь, поливаясь из наполненной дождевой водой бочки. Вода была холодная, девушка тихонько визжала, но терпела. Потом дочка Корнилова раздела несколько подходящих по размеру мертвецов и облачилась в трофейные шмотки. Архип и Фома тоже приоделись, правда, турки, как назло, попадались сплошь низкорослые и щуплые, поэтому на здоровяках трофейные мундиры смотрелись нелепо, в обтяжку. Оружия и боеприпасов собрали много – забили нутро обоих бронеавтомобилей и трофейного грузовика.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я же, в свою очередь, залепил кровавый след от зубов ненасытной Виты пластырем, наполнил плоскую фляжку алкоголем из большой бутылки, заныканной в моем рюкзаке, который вместе с остальными трофеями лежал в бронеавтомобиле, накатил пятьдесят грамм «конины» и уселся думать, что делать дальше.
С группами Мислава и Хохла по-прежнему не было связи. Куда турки угнали Корнилова и остальных, тоже было непонятно. Ждать здесь не было никакого смысла, надо выдвигаться в город и искать пропавших без вести однополчан. Хорошо бы языка захватить, да в суматохе стремительного городского боя как-то не срослось с этим, покрошили турок в капусту.
Из рассказа Архипа я узнал, что Винт с остальными попался совершенно глупо: они приняли блокпост людей Ахмеда за нас и остановились, ну а бородачи в черном камуфляже и светлых разгрузках тупить не стали и тут же взяли их в оборот. Правда, получалось, что Ахмед и его люди действовали на свой страх и риск и вроде как и не собирались отдавать плененного генерала Корнилова обратно в лапы Визиря. Заодно люди Ахмеда решили половить рыбку в мутной воде и, когда началась заваруха, взорвали парочку инфраструктурных объектов своих конкурентов по бизнесу.
В общем, за несколько часов в Синопе развернулась небольшая войнушка всех против всех. В ней участвовали три стороны: банда Ахмеда и примкнувшие к ним разбойники, самооборонщики Синопа, куда входили сознательные и вооруженные огнестрельным оружием жители города, ну и прибывшие с Визирем из Стамбула бойцы из числа кадровых военных подразделений турецкой армии. При этом все они понемногу воевали друг против друга, но тем не менее каждый из них хотел изловить генерала Корнилова, его свиту и тех отморозков, которые сожгли часть города, расстреляли из минометов форт и потопили эсминец Визиря.
Вот такие вот пирожки с котятами…
– Бро, бро! – Ванек забежал в комнату, бешено тараща глаза. – Винт вышел на связь, запрашивает помощь, кричит, что вырвался из плена и чешет в нашу сторону, просит встретить.
– Ванек, дуй на крышу, обозначь наше место ракетами! Фома, ты к рации, укажи ему на ориентир! Остальным готовиться к бою, – тут же озаботил я всех заданиями. – Керчь, твою за ногу! Ты с буксиром связался? – запоздало выкрикнул я.
– Да-а-а! – раздалось издалека. – Все пучком, бро! Митяй уведет пароход в море!
– Так, че сидим? – рявкнул я на Виту с Архипом. – То, что одна баба – дочка генеральская, а второй – старый пердун-полковник, не дает вам права отлынивать от службы! Забыли, кто тут командир? А ну бегом вниз, в бронемашины. Расселись тут, сухопутные крысы!
– Историк, когда домой вернемся, я ведь тебе все припомню! – насупился Архип.
– Старик, в очередь становись: у меня этих припоминальщиков уже целая кодла собралась. Ключевые слова в твоей угрозе – «когда домой вернемся»! Хватай пулемет и тащи его наверх, к керчанину – если что, подсобите оттуда огнем! Вита, а ты за пулемет! Фома, ты за руль, и выгоняйте одну тачанку из двора, а то мы здесь как в мешке. Все, все!!! Разбежались, фигли сидим?!
– Ты, когда командуешь, такой сексуальный! – Вита мимоходом мазнула меня ладонью по щеке, а потом прильнула ко мне на миг, игриво укусив за мочку уха. – Когда домой вернемся, я тебе такой трах устрою, что ты неделю ходить не сможешь!
– Хоть вообще домой не возвращайся, – тяжело выдохнув, прошептал я, когда генеральская дочка скрылась из виду.
Нежданно закрутившийся роман совершенно не входил в мои планы. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы точно не закрутил шашни с Витой, уж больно она оказалось пришибленной на голову. По ней было заметно, что Корнилова-младшая совершенно сумасшедшая и взбалмошная особа. Опять же, с ее отцом у меня есть определенные невыясненные моменты. Семейство Корниловых пока еще не знает о моих намерениях, но вопрос о причастности генерала к убийству моих друзей до сих пор открыт. И если выяснится, что приказ на ликвидацию отдал лично он, то я его точно убью. И пусть это будет последнее, что я сделаю в жизни, мне плевать – месть должна свершиться!
