– Нет, никто не проводил там никаких следственных действий. Сам же должен понимать, какое время тогда было.
– Так может, и нет никаких схронов? И никогда не было? – неожиданно посетила меня страшная догадка. – Это же в репертуаре российских чиновников: получить государственное бабло, растратить его «налево», а потом списать все на аварию. Мне знакомый рассказывал, как в Чечне пилили бабло. По документам построили новую школу, а по факту только фундамент залили, а потом подошли «боевики», раздолбали все, и на них это списали, а бабло потом пополам с «боевиками» распилили. Может, и здесь все так же: изначально не было никаких схронов, а все имущество, которое должно было в них находиться, в другом месте.
– Нет, Леха, тут все не так, эти схроны точно были. Я лично допрашивал одного мужичка, который занимался логистикой сбора грузов, и поверь, он мне не врал. Ну так что, какой там пароль? А то нам бы выдвигаться, и так много времени потеряли.
– Нет никакого пароля, – улыбнулся я. – Обманул я тебя, Винт. Митяй вас в любом случае взял бы на борт. Русские своих не бросают!
– Скотина ты, Историк! – хмыкнул Степан. – Ох и набью же я тебе морду, когда мы домой вернемся. Ладно, проехали. Пойду свяжусь с буксиром, уточню их местоположение, а заодно узнаю, есть на самом деле пароль для встречи или нет, а то хрен тебя знает, может, ты сейчас меня опять обманываешь. Ваш брат историк – тот еще врун: такого в учебниках истории набрешут, что хоть стой, хоть падай.
Винт связался с буксиром. Выяснилось, что мы предупредили Митяя об опасности в последнюю минуту; они видели, что к ним движутся несколько автомобилей, и думали, что это мы. Поскольку часть беженцев еще была на пирсе и никак не успевала погрузиться на судно, Гарик, вооружившись ручным пулеметом и взяв несколько запасных коробок с лентами, решил выиграть драгоценное для эвакуации время. Буксир успел забрать всех освобожденных рабов и отойти от пирса. Со слов Митяя, они отошли от берега на несколько километров, а бой на берегу все еще продолжался, Исмаил держал оборону и не желал сдаваться. Потом громыхнула пара взрывов – и все стихло. Скорее всего, Гарик погиб.
– Жаль пацана. По сути, еще ребенок совсем и пожить толком не успел, – пробормотал Винт. – Мы выдвинемся к пирсу, – пустым голосом предложил спецназовец, – возможно, произошло чудо, и Гарик жив.
– Удачи вам, – тяжело выдохнув, попрощался я, понимая, что Гарика уже не спасти.
– Этого заберите. – Винт с Лейлой выбросили на землю связанного мужика в офицерском мундире, богато украшенном золотыми эполетами. – Если повезет, выменяете его на своих пацанов. Если не получится обменять, то в живых его не оставляй: на нем столько русской крови, что можно залить целое море.
– Кто это? – удивился я.
– Визирь! – буднично ответил Винт, но в глазах его плясали самодовольные и торжествующие чертики.
– Тот самый?! – искренне поразился я.
– Ага.
– И ты так просто его отдаешь? Он ведь кладезь ценной информации!
– Да и хрен с этой информацией, – пренебрежительно сплюнул Винт. – Русские своих не бросают! Спаси своих пацанов и сам спасись – вот что сейчас важно!
– Удачи вам! – крикнул я.
– И тебе не сдохнуть! – Винт выставил на прощание два пальца в знаке «виктория».
Вита послала мне воздушный поцелуй, а потом тут же высунула язык и показала «фак». Сумасшедшая! Генеральская дочка хотела поехать с нами, но я категорически воспротивился этому. На фига мне в команде сумасшедший боец? Хрен знает, чего от нее в любую минуту следует ожидать. Правда, Вита истолковала мое поведение по-своему, подумав, что я включил режим заботы о ней, и тут же обвинила меня в том, что даже если мы с ней разок перепихнулись, это не дает мне права распоряжаться ее жизнью. Я на это даже реагировать не стал.
Винт, Лейла, Фома, Архип и генерал Корнилов на трофейном ARMA в сопровождении пикапа ушли в сторону моря; я, Керчь, Серега, Саня и Миха на двух «Кобрах» и грузовичке с КПВТ в кузове помчались вызволять застрявших где-то в Синопе парней из нашей банды. Чтобы хоть как-то уравнять шансы в предстоящей мясорубке, я приказал всем своим подчиненным переодеться в трофейные шмотки – черный камуфляж и светло-серую сбрую разгрузочных жилетов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Город накрыло черными, густыми грозовыми тучами. Ветер накатывал резкими порывами, гремя оторванными железными листами и поднимая в небо легкий бумажный мусор и вездесущие пластиковые пакеты. Наверное, даже тогда, когда человечество окончательно сдохнет и о нас забудут даже помнящие все слоны и мудрые черепахи, по воздуху во время сильного ветра будут носиться тучи грязных мусорных пакетов. Какая цивилизация, такое и наследие. Мы – цивилизация грязных пластиковых пакетов.
Эх, когда же закончится этот чертов день?
Глава 16
Я вновь был за рулем головной «Кобры». Бронемашина шла тяжело, дороги не было видно из-за стелющегося к земле дыма и гари. Набежавшие с моря тучи прибили к земной поверхности дым, а начавшийся дождь затушил часть пожарищ, добавив дыма и вони к общей суматохе. Воздух был наполнен смрадом горелой плоти.
Сколько же народу погорело в устроенном нами пожаре? Десятки? Сотни?
Сверху в гнезде пулеметчика торчал Серега, в салоне, крепко примотанный к десантному сиденью, с кляпом в пасти сидел пожилой дядька с богатой бородой и густой седой шевелюрой, которого в Турции за глаза называли Визирем. На самом деле в старой жизни он был военачальником средней руки в звании полковника, но в жизни так часто бывает, что именно полковники оказываются самыми живучими и удачливыми. Батиста – на Кубе, Мобуту – в Заире, Попадопулос – в Греции, Каддафи – в Ливии, Чавес – в Венесуэле, Норьега – в Панаме, Ассад – в Сирии, ну и Путин – в России. Кстати, Николай II тоже был в звании полковника.
Наша колонна из трех машин проскочила очередное пресечение улиц, на котором неожиданно оказался самодельный блокпост – несколько грузовых машин, стоящих мордами друг к другу. В кузовах самосвалов были установлены пулеметные гнезда, прикрытые баррикадами из мешков с песком. Видимо, бойцы на блоке приняли нас за своих, а может, просто прозевали, не ожидая, что мы появимся с другой стороны. Стволы вражеских пулеметов были развернуты в другую сторону.
– Не стрелять! – приказал я в динамик рации. – Ручкой им помашите, пусть думают, что мы свои!
Блокпост мы проехали без единого выстрела, Керчь, сидящий за рулем второй «Кобры», зачем-то, проезжая мимо вражеских машин, выкрикнул им: «Керчь ин зе бест сити офф планет!» Похоже, по английскому у него в школе была тройка, да и ту, скорее всего, учителя ставили из жалости.
Моя «Кобра» как раз протиснулась между двух остовов обгоревших машин, когда впереди неожиданно показались два идущих навстречу «хамви» песчаной расцветки. Причем машина, двигавшаяся первой, принялась сигналить фарами, а пулеметчик на крыше внедорожника активно размахивал руками, призывая к остановке.
– Медленно останавливаемся и ухо держим востро. Если что, валим их с ходу, – приказал я в динамик рации.
Экипажи «хамви» приняли нас за своих: они были облачены в точно такую же форму, что и мы. Как только наши машины поравнялись, из второго «американца» выполз здоровенный мужик с густой бородой и самой натуральной чалмой на башке. За ним тут же выпорхнули два типа помельче, зато с бельгийскими ручниками наперевес. Пулеметчики на крышах внедорожников сурово смотрели на нас, держа руки на спусковых крючках.
Наша колонна встала плохо: мы выстроились друг за дружкой, загораживая сектора обстрела. А вот машины противника встали рядком, значит, оба пулеметчика могли поливать нас свинцом за милую душу, не мешая друг другу. Вот что значит отсутствие боевого опыта и слаживания. Нас сейчас расчехлят в два счета. Надо срочно что-то предпринять: если здоровяк в чалме подойдет поближе, он сразу же поймет, что мы враги.
– Серега, я сейчас рвану вперед на таран, а ты сразу бей по пулеметчикам, – приказал я. – Керчь, левая машина твоя. Начали!
