Но теперь к нему возвратилась былая уверенность. Бесспорно, браться Баттрики были известными и доблестными воинами. Но уж куда им равняться с Обмылком и калекой! На протяжении многих и многих месяцев он лелеял мечту о том, чтобы доверить собственную охрану одному обмылку, чем держать при себе несговорчивых Баттриков. Но он так и не осмелился сказать об этом мулату. Джарвин знал, что негр давно и тайно его ненавидит, и что, пожалуй, ничто на свете не доставило бы Обмылку такой радости, как заполучить, наконец, долгожданную возможность молча сомкнуть свои толстые пальцы на шее хозяина.
Однако, теперь у Обмылка появился хозяин, чье загадочное влияние было столь велико, что мулата можно было держать под контролем. Это поражало Джарвина, и одновременно с тем радовало его до глубины души. Итак, вот он, Майк Джарвин, человек ещё вполне способный сам постоять за себя, но предпочитающий, чтобы враги подходили к нему по очереди. Теперь у него за спиной возвышалась странная фигура калеки, который на самом деле им вовсе не был — он был наделен умом, спокойствием и силой Питера Хейла. А за Питером Хейлом стоял хищный зверь, безумец; тот, кто наслаждался мгновениями смертельной опасности, как другие упиваются чистым и прозрачным воздухом гор. Все вместе они образовывали могучий треугольник. Так чего же удивляться, что он решил для себя, что вполне может совершить ещё одну пиратскую вылазку в раскинувшиеся внизу долины?
Оттуда, из поселков лесорубов, далеких рудников, захолустных городишек, больших и малых скотоводческих хозяйств — из каждого такого источника к нему тек постоянный ручеек прибыли. По правде говоря, теперь, когда столь широкое распространение получила банковская система, русла денежных рек стали по большей части невидимы. Но люди умные обычно могут безошибочно определить близкое присутствие подобного потока и устроить колодец на его пути. Люди больше не возили с собой много золотого песка или же толстые пачки наличных. С другой же стороны, теперь они могли подписывать долговые обязательства на гораздо большие суммы, тем свободнее оперируя огромными числами, чем выше оценивалось их состояние.
Именно в таком свете Майк Джарвин взирал с высоты своих владений на жиреющий внизу мир, самодовольно потирал руки и улыбался, отчего его маленькие глазки совершенно исчезали в складках жира.
— Что ж, как знать, — глубокомысленно изрек он, наконец. — Возможно, ночью мы уже будем в тех местах, где меня ещё никогда не видели!
Джарвин предложил ехать напрямик через владения его рудника в сторону окутанных сизой дымкой холмов, видневшихся на горизонте. Там, по другую сторону от этих холмов, у него появлялась возможность переменить обстановку и оказаться в обществе совершенно незнакомых людей. И может быть именно там ему удастся провернуть достаточно занятные махинации, чтобы потом на досуге, предаваясь воспоминаниям в тишине рудника, было бы о чем вспомнить.
А на тот случай внезапной опасности он призвал к себе двоих самых грозных защитников из тех, с кем ему только доводилось сталкиваться за всю свою деловую жизнь — большая часть которой прошла так или иначе в тесном общении с ганфайтерами, считавшимися мастерами своего дела. Он также не сомневался и в том, что сил и прыти мустангов хватит для блестящего завершения задуманного путешествия — на одном дыхании, без остановок. Но рассчитывал он отнюдь не только на них. Помимо мустангов в путь отправлялся и неутомимый, спокойный и выносливый мул Обмылка, а также собственный любимый конь Джарвина, который хоть с виду и казался несколько тяжеловат для скаковой лошади, но был довольно быстр для того, чтобы оторваться от преследователей. Кроме того, у них был ещё и огромный Лэрриби, который должен был нести на себе их козырного туза, Питера Хейла, доставив его до места, а затем при необходимости вырвать из зубов у опасности!
В целом мистер Джарвин был доволен. Он ненадолго задержался, чтобы самолично проверить приготовленный в дорогу багаж. Когда же к его величайшему удовлетворению все было закончено, то к уже уложенным вещам он лично от себя добавил еще одну маленькую вещицу, которая, как оказалось, вот уже с давних пор сопровождала его повсюду.
— Возможно, я покажусь тебе странным, — сказал Джарвин Питеру. — Наверное я просто безнадежно устарел и отстал от моды. Я замечаю, что парни сейчас все чаще не расстаются с автоматическими пистолетами, где лишь достаточно однажды нажать на пусковой крючок, чтобы разом выдать целую очередь из дюжины патрон! Что ж, Пит, они могут сколько угодно увлекаться этими новомодными изобретениями, но признаюсь тебе, я своим успехом я в какой-то мере обязан именно вот этой старенькой винтовке.
Ее не назвать скорострельной, для стрельбы с большого расстояния тоже не подходит, да и с виду не слишком-то изящно. Можно ли положиться на такое старье? И я скажу: можно! Как-то раз, имея при себе лишь вот это самое ружьецо, я наткнулся на шайку угонщиков скота, которые направлялись обратно в Мексику. Я совсем не собирался с ними связываться. Я даже не знал, кто они такие. И знать не хотел. Но тем не менее, выехав из-за поворота, я оказался лицом к лицу с ними. Они немедленно решили, что я послан для того, чтобы остановить их. Не успел я и глазом моргнуть, как на солнце сверкнул ствол пистолета, и две пули просвистели у самого моего уха.
Можно сказать, что положение было критическим. И тогда я выхватил своего старого боевого приятеля. У меня не было времени прицеливаться. Они были прямо передо мной. Еще немного, Пит, и меня наверняка расстреляли бы в клочья.
Тогда опер ствол о колено и почти не глядя спустил один, а затем и второй курок. Сынок, вот это уж воистину можно было назвать преступлением — то, как летели пули.
Всего какую-то минуту назад передо мной была шайка наглых ворюг, державших путь к границе с Мексикой. А в следующее мгновение все они уже лежали в пыли — кто-то, уткнувшись носом в землю, иные, наоборот, обратив лицо к небу, кое-кто быстро шептал молитвы, другие на редкость громко ругались, проклиная все на свете — но только всем им было суждено вскоре оказаться в совсем другом месте, куда более жарком, нежели Мексика.
С тех пор и по сей день, отправляясь в дорогу, я всегда беру с собой эту старенькую двустволку. Имея её под рукой, ты даже пьяный будешь не беспомощен.
Давай, Обмылок, залезай в повозку. Будешь править лошадьми. А я сяду здесь же, рядышком и буду любоваться на твою распрекрасную физиономию!
Глава 26. УСТРОЕННАЯ ИГРА
Повозка катилась по дороге. Мустанги резво пускались вскачь, оставляя позади многие мили, отделявшие их от северных холмов, и в конце концов, перешли на шаг. К тому времени, как холмы, выступив из далекой призрачной дымки, стали вполне осязаемой реальностью, а извилистая дорога пошла в гору, Питер Хейл уже не находил себе места от усталости. Он устал от жесткого сидения тряской повозки; устал даже от езды верхом на своем замечательном жеребце, отличавшемся наредкость ровной поступью. Но больше всего он проклинал свою жизнь и судьбу, которой было угодно связать его с такими попутчиками.
