Передний «Адлер» заехал как раз на середину мостка, когда его опоры сложились, и он боком опустился в речку. Вместе с автомобилем. Сама речка была мелкой, но с топкими берегами. Шедший вторым автомобиль затормозил и успел остановиться. Высыпавшие из него пассажиры увидели, как у притопленного «Адлера» открылись дверцы, но из машины никто, кроме водителя, не вышел. Тот с ошарашенным видом обошел вокруг и открыл капот. Наконец из салона выполз, иначе не скажешь, лысоватый толстячок в полувоенном френче. Речка хотя и была мелкой, но вода заливалась в новенькие высокие сапоги толстяка. Отчего тот не стоял на месте, а перебирал ногами. О чем он спросил водителя, никто не расслышал, но тот только выглянул из-под капота, махнул рукой и снова уткнулся носом в мотор. Толстяк оглянулся на второй «Адлер» и направился к нему, пытаясь влезть по скользкому берегу. Ему помогли, хотя френч и щегольские галифе оказались основательно измазаны глиной и торфом. Через некоторое время в речку сошел второй водитель и принялся помогать первому. Они какое-то время посовещались, после чего второй вернулся и бросил первому конец пенькового троса. Наконец, натужно рыча, двигаясь задним ходом, второй автомобиль начал медленно вытаскивать застрявший. «Мощный у него мотор, всё-таки», — подумал Архипов, наблюдая картину в бинокль. На всякий случай у него было готово еще одно «препятствие» — готовая рухнуть поперек дороги сосна. Там, где объехать её было очень трудно. Ну, и еще кое-то, на самый крайний случай. Это как раз то, что командир называл «излишествами». Применить — руки чесались, но…приказ есть приказ. Никто из командиров не знал, что несостоявшимся визитёром был переведённый из Киева и назначенный в Военный совет округа Н.С.Хрущев. И это оказалось к лучшему. Для Слащева — потому что неизвестно, чем бы эта встреча закончилась. Точнее, известно. И Малыш с чистым сердцем считал бы, что в этом случае свой долг он бы исполнил, собственноручно. Собственно, эта поездка Хрущева оказалась последней. Но об этом командиры тоже не знали.
Новиков
Будучи гуманитарием по образованию и разбиравшийся во всей этой мудреной технике только как пользователь Новиков, тогда известный всем как Сеня Доктор, не очень вникал в суть возникшей проблемы. Своих забот хватало. Но всё более громкие голоса физиков, не давали сосредоточиться, и он невольно начал прислушиваться. Понимал с пятого на десятое, но кое-что уловил. При расчете точки переноса определились два практически совпадающих вектора переноса, связанных между собой каким-то неопределенным фактором, но на несколько порядков отличающихся друг от друга по необходимой для переноса энергии. Причиной возникшего разбирательства стало то, что по энергозатратному вектору точка переноса полностью совпадала с расчетной, а по энергосберегающему — смещалась. Причем и величина смещения и сами точки переноса были связанны между собой и зависели от этого самого неопределенного фактора. Послушав некоторое время этот грозящий дойти до рукоприкладства научный спор, Сеня не выдержал.
— Мужи ученые, разрешите смиренно просить вас разрешить возникшее вследствие моего врожденного скудоумия и тупости недоразумение.
Ученые мужи, вырванные из мира формул и стремительно меняющих друг друга на экранах мониторов кривых, уставились на него красными как у кроликов (увы, не от алкоголизма, а от постоянного недосыпа) глазами.
— Сеня, ты чего?
— Я не чего, я — кого. Мужики, я вас тут слушал и от тоски на обычном калькуляторе посчитал. Странные цифры получились. Чтобы сработал ваш первый вариант, нам не хватит энергии, даже если мы каким-то чудом, сумеем обесточить всю Ленинградскую область. Времени осталось — сутки. Теперь объясните мне, дураку, используя второй вариант, мы попадем в двадцать девятый год или нет. А если попадем, то, какого… вы тут затеяли этот научный диспут!
Леха Очкарик (как этому солидному дяде не шло сейчас это прилипшее со студенческой скамьи прозвище), снял свои знаменитые очки и уставился на него близоруким взглядом оскорбленного носорога.
— Скорее всего, попадем. Но…
— Мужики, — неизвестно откуда возникший в кабинете, причем совершенно бесшумно, совсем немаленький Малыш, заставил всех вздрогнуть. — Я с Доком, согласен. Главное что бы ни нас с вами, ни всех этих ваших чертовых ящиков, ни клочка информации о том, чем мы тут занимались — в ЭТОМ мире не осталось. Считайте, что мы вынуждены сыграть в «Русскую рулетку».
— Тут ты не прав, шансов у нас побольше.
— Тогда тем более.
И вот теперь этот неопределенный фактор сработал. Перенос состоялся. И во времени, как они и рассчитывали, и в пространстве. Вот только в каком?! По какому измерению?! Попасть не только в другое время (с этим они заранее смирились, да и наличие личностей реципиентов спасло от неизбежного шока), но в другой мир! Стоп. А чем тебе этот мир не угодил? Россия тут есть? Есть! Спасти её от грядущего хаоса и развала необходимо? Необходимо! Чем, кроме этой трижды долбаной скорости света, этот мир отличается от твоего? Вроде бы ни чем. А если тебе этого не хватает, вспоминай почаще: «Точки переноса и вектора жестко взаимосвязаны»! Изменим этот мир — лучше станет и в твоем, родном. А если изменим как надо, то чем черт ни шутит, может быть и получится сделать это не опосредованно, а своими руками. Черт! А ведь это — мысль! Так держать товарищ Новиков!
— Молодой человек, можете вставать.
Военврач, осматривавший Новикова, дружелюбно улыбнулся.
— Давно не встречал такого здоровяка, даже среди наших, не жалующихся на здоровье пациентов. Легкое переутомление и больше ничего. Сегодня отдохнёте, а завтра можете приступать к занятиям.
— Спасибо доктор. Похоже, мне действительно надо немного отдохнуть.
— Вот и замечательно. Идите, отдыхайте, а начальнику курса я сам сообщу.
На крыльце медпункта Новиков вздохну полной грудью пьянящий весенний воздух и неожиданно хлопнул по плечу стоявшего рядом Катукова, так что тот чуть не слетел со ступенек.
— Ну, вот Миша, а ты боялся!
— Потише, ты, медведь сибирский. Ничего я не боялся, ты бы на себя в тот момент посмотрел. Морда вытянулась, глаза стеклянные.
— Ничего Миша, это всё ерунда. Мы ещё повоюем. Так повоюем, что чертям станет тошно.
Сидя в комнате самоподготовки и пользуясь редкой возможностью побыть в одиночестве, Новиков и так и этак прокручивал в голове сложившуюся ситуацию.
«Где вы сейчас друзья-одновремяне? Как и договаривались, письма, на почтамте в Москве, до востребования оставил. Объявления, в окнах Мосгорсправки, о покупке пианино Tokatta, разместил. Но ни ответа, ни привета. Куда же все подевались? Не может быть, чтобы он здесь оказался один. Будем считать, что сработал временной разброс. О возможности такого мужики говорили. Где-то в пределах плюс — минус шесть месяцев, может немного больше. Да и в столицу, не все, наверное, могли попасть так быстро. Хорошо, будем ждать и работать. И учится, учиться и учиться — как завещал великий Ленин, правда совсем по другому поводу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
