И Сталин понимал: лучше Жукова в новой ситуации никто не разберется. И вот поэтому делает шаг навстречу, проявляет сначала осторожно, знак внимания, но с явным намеком на дальнейшее улучшение отношений.
Редактор АПН Миркина Анна Андреевна, работая с Жуковым над рукописью будущей его книги, однажды спросила:
— Георгий Константинович, как могло получиться, что после всего, что вы сделали, Сталин отправил вас в Одессу, а затем в Свердловск?
Жуков спокойно ответил:
— Зависть к моей славе. А Берия всячески это чувство подогревал. Припомнили и мою способность возражать Сталину.
— А вы теперь простили Сталину то, что он так несправедливо с вами поступил?
— Я просто это вычеркнул из своей памяти. Он сделал некоторые шаги для примирения: я стал кандидатом в члены ЦК, он послал меня с визитом в Польшу. Думаю, что он хотел назначить меня министром обороны, но не успел, смерть помешала.
Да, Жуков не ошибся — Сталин сделал бы его министром обороны — обстановка того требовала. И вот очень убедительные на мой взгляд, доказательства. У нас создана атомная бомба. Американцы опробировали свои бомбы в Хиросиме и Нагасаки. Провели они опытные учения с использованием атомной бомбы и применением войск. У нас нет такого опыта и, значит, надо его приобретать. Разумеется, не на войне, а на специальных учениях. Эту огромную работу под силу вести только Жукову. Значит, надо с ним мириться. Личной беседы у Сталина с маршалом не было, но выданные авансы и без слов красноречивы. Жуков — мужик догадливый — поймет.
Теперь попробуем, хотя бы приблизительно, представить ход мыслей Сталина о попытках фабрикации «заговора Жукова» А кто о них знает? Обыски были негласные. Подслушивание и сейчас ведется негласно. Аресты офицеров, генералов и главного маршала авиации производил Абакумов. Жукову пришлось писать объяснение о драгоценностях? Так опять же, за всем этим стоит Абакумов. А Сталин вроде бы в стороне. А то, что Абакумов много знает, так это не проблема — и Ягода, и Ежов много знали. А этот Абакумов такой недотепа, а, может быть наоборот очень хитрый — всегда в своих докладных пишет: «По Вашему указанию…» Зачем он так пишет? Нет, пора его убирать. А все его бумажки о «моих указаниях» хранятся у меня на квартире и надо будет их сжечь.
Такой ход мыслей возможно был у вождя до того, как он начал «реанимировать» Жукова, а то, что он так думал и заранее готовил мировую с маршалом, подтверждают не мысли, а реальные действия. Вот как начинается очень важный, подтверждающий то, что сказано выше, документ:
«1951 года июля 12 дня» Генеральный прокурор СССР, государственный советник юстиции 1–го класса Г. Сафонов предъявил Абакумову Виктору Семеновичу 1908 года рождения, члену ВКП (б) с 1930 года, образование низшее, должность до ареста Министр государственной безопасности СССР, — постановление об аресте в связи с обвинением по статье 58–16 УК РСФСР, которое гласит — измена Родине. И впредь содержать бывшего министра под стражей в Сокольнической тюрьме.» (Которая ныне известна, как «Матросская тишина»)
Одна из главных причин (официальная) — донос в ЦК Сталину коллеги Абакумова, старшего следователя по особо важным делам следственной части подполковника М. Рюмина о том, что Абакумов и его компания (были потом и они арестованы) покрывают замыслы вражеской агентуры, направленные против членов Политбюро и лично товарища Сталина.
Очень вовремя подоспел этот доносец. Давно пора избавиться от Абакумова. Вести следствие по делу Абакумова было поручено лично Генеральному прокурору Сафонову, но он вскоре попал в автокатастрофу и затем в больницу. Следствие продолжил его первый заместитель К. Мокичев. Через несколько дней после того, как он приступил к допросу, ему принесли записку:
«Тов. Мокичев.
В 3 часа позвонил тов. Маленков и передал, что получено указание — завтра же послать товарищу Сталину протокол допроса Абакумова.
19.8.1951 г. 3 часа 10 минут
С. Игнатьев»
Обратите внимание — велась такая работа главным образом ночами. Днем партийные, хозяйственные дела, а вот в ночной тиши Сталин любил заниматься «для души» судьбами людей, недавно еще близких. И все начальники сидят ночами в своих кабинетах и ждут распоряжений вождя. А выполняют их мгновенно. Это четко просматривается в короткой записочке. В 3 часа ночи Сталин позвонил Маленкову, а он на месте (молодец, хороший слуга). Маленков немедленно звонит министру госбезопасности и тот у телефона. Ну, только что назначенному сам бог велел свою старательность показывать. И он ее фиксирует даже письменно в записочке прокурору, даже время передачи указания проставил — «3 часа 1.0 минут», чтобы при необходимости можно было установить — он сработал мгновенно.
Протокол допроса Сталину из прокуратуры прислали. Но это было не то, что нужно… Или не успели за короткий срок сломить Абакумова или рассусоливали с ним законники. Рюмин, который уж был теперь начальником следственного управления, докладывая Сталину, обратил на это внимание и Сталин с ним согласился:
— Они чекисты (имел в виду Абакумова и тех, кто проходил с ним по одному делу) — от них уговорами ничего не добьешься, их надо… — и Сталин несколько раз стукнул ребром ладони по столу.
Дело Абакумова было передано из прокуратуры в Министерство госбезопасности. Рюмин повышен на должность зам. министра. Абакумов переводится из «Матросской тишины» в Лефортовскую, а затем в Бутырскую тюрьму.
Министр Игнатьев дает указание следователям «снять белые перчатки» и прибегать к физическим мерам воздействия и для убедительности добавил, что на этот счет есть «указание свыше». Абакумова истязали так, что вскоре он не мог ни стоять, ни передвигаться без посторонней помощи. Но он упорствовал и не признавал «вины».
Смерть настигла Сталина внезапно, не успел он уничтожить свой личный архив. Позднее этот архив пополнялся бумагами последующих генсеков. Кое—что в связи с открытием архивов узнал и я.
Вот один весьма любопытный, страшный, но красноречивый документ.
«Заместителю начальника следчасти по особо важным делам МГБ СССР полковнику г/б товарищу СОКОЛОВУ
РАПОРТ
Согласно распоряжению Министра государственной безопасности Союза ССР товарища Игнатьева С. Д. 15 ноября 1952 года арестованный № 15 помещен в камеру № 77 Бутырской тюрьмы… из шести камер, расположенных в конце коридора, где размещена камера № 77, выведены все заключенные и, таким образом, по соседству с арестованным № 15 других заключенных нет.
В целях конспирации эта часть коридора отгорожена специальной портьерой. У двери камеры выставлен круглосуточный пост из числа наиболее проверенных надзирателей… Надзиратели предупреждены, что арестованный № 15 способен допустить любую провокацию и может прибегнуть к самоубийству. Поэтому за ним необходимо вести особо тщательное наблюдение…
Также в целях конспирации принято решение прикрепить к арестованному № 15 наиболее проверенного, умеющего держать язык за зубами, врача и вызов других врачей к арестованному производить только в экстренных случаях.
Согласно указания министра арестованный № 15 закован в наручники, которые будут сниматься только во время принятия пищи. Все остальное время арестованный № 15 будет сидеть в наручниках, причем в дневное время с руками за спину, а в ночное время — с руками на животе.
Материалы тюремного дела арестованного № 15, из которых можно догадаться о характере и содержании дела, переданы на хранение начальнику внутренней тюрьмы тов. Миронову, а остальные материалы, по которым содержание и характер дела понять нельзя, переданы начальнику Бутырской тюрьмы…
Пом. начальника следчасти
по особо важным делам МГБ СССР
подполковник г/б Гришаев.
17 ноября 1952 г.»
Кто же этот таинственный узник, который так изолирован и даже наручники снимаются с него только для приема пиши? Ну, как вы думаете, кто это? Вы правильно догадались. Сам министр госбезопасности Абакумов! Получал указания лично от Сталина, много, очень много знал — и не только об охоте на Жукова. А вдруг проболтается? Вот его и упекли в такую строжайшую изоляцию.
Обратите внимание на дату под письмом об узнике № 15–17 ноября 1952 года, до смерти Сталина оставалось два с половиной месяца…
Смерть Сталина
В первых числах марта 1953 года Жуков вернулся с тактических учений в Свердловск. И вовремя, ему звонил министр обороны Булганин и, не застав, приказал дежурному, чтобы маршала разыскали в поле и чтобы он ему позвонил. Жуков немедленно соединился с министром.
Булганин сказал:
— Завтра утром вам нужно быть в Москве.
За последние годы Жуков уже привык — каждый вызов в столицу приносил очередные неприятности, и попытался узнать что ожидает на сей раз.
