– Неделю, – сказал он. – Кстати, милый человек, – обратился он к менеджеру с лучшим британским акцентом, когда-либо воспроизведенным уроженцем Бруклина, – будьте добры, с этого момента говорите с нами только по-английски. Вежливость требует, чтобы участники беседы говорили на языке, который все участники понимают. Любой другой метод общения классифицирует общающегося как мещанина с дурными манерами.
– Перестаньте, – сказала Гвен, нервничая.
– Да, сэр, – с сомнением сказал менеджер.
Лерой презрительно фыркнул.
Утомленная перелетом, Гвен попыталась уснуть и не смогла. Чувствуя каждой клеткой каждое неправильное, выходящее за рамки систем, движение Вселенной, она вдруг поняла, что дрожит от мутного ужаса, испытываемого людьми, в которых недавно стреляли. За ними следили? Их преследуют?
Двор отеля за окном – очень мрачный. Пол в коридоре скрипит от поступи слоняющихся без толку богатых юношей и девушек. Где-то раздается чей-то оргазменный крик. Прекрасное место для убийства. «Богатая Наследница Убита В Парижском Отеле». Некоторое время она переживала по этому поводу. Можно было выйти и выпить, но не в одиночку же. Выходить в одиночку сейчас – немыслимо. Было боязно даже в душ зайти. Она осторожно вышла из номера и постучалась к Лерою.
– Да? Войдите.
Она вошла. Лерой уже принял душ и теперь курил у окна, разглядывая двор. Крыс в номере, вроде бы, не было.
– Простите, – сказала раздраженно Гвен. – Я очень напряжена сейчас, не могу расслабиться, не могу уснуть. И не могу быть одна. Я боюсь.
– Это обычное явление, – сказал Лерой. – Я бы удивился, если бы вы не боялись. В ванной есть лишнее полотенце. Примите душ.
– Я…
– Вам нужен душ, мисс Форрестер. А потом мы вместе выйдем и выпьем, и даже наверное съедим чего-нибудь. Уходящий страх способствует аппетиту. Не волнуйтесь, вы в безопасности.
Такое вдруг сочувствие – от Лероя! Это чудовище, этот хам с садистскими замашками! К чему бы это?
Температура воды в душе не желала подниматься выше комнатной. Полотенце оказалось слишком маленьким даже для маленькой Гвен. Выйдя из ванной, она поймала взгляд Лероя и неловко улыбнулась. Проксимальные фаланги больших пальцев ног были у нее круглые, неприятно похожие на мячи от гольфа. Халат скрывал слишком развитые икры. Она сразу пошла к кровати.
– Я только посплю немного, час всего, – сказала она устало. – Вы можете посидеть в кресле, или еще чего-нибудь.
Она подняла покрывало и забралась в постель.
Он сообразил, что она механически воспринимает его, как представителя низов, вроде слуги или дворецкого. Он ухмыльнулся.
Она, однако, вымоталась здорово. И уснула моментально.
Лерой осторожно присел на край постели. Ресницы у Гвен очень длинные. А глаза огромные. Неаполитанский нос, дорсумная часть слишком широка, чтобы назвать нос аристократическим – дернулся несколько раз из стороны в сторону – очень умилительно. Фильтрум сузился и сморщился на мгновение, когда она собрала губы в бантик в ангельском своем сне. Безупречная кожа. Нежная шея, удобная для поцелуев и сворачивания. Из-под покрывала торчит рука с длинными, изящными пальцами, красивый маникюр, лунки и кутикулы ухоженные. Он ощутил почти непреодолимое желание захватить зубами мочку ее уха, или подразнить ей языком трагус, чуть вытарчивающий.
Чего он ожидал? Что она вдруг вплывет к нему в объятия и растает? Что она ни с того ни с сего вдруг решит, что он ей ровня? А может его бесконечный мужественный шарм и учтивость должны были произвести на нее впечатление? Можно, конечно, бросить ей что-нибудь в стакан с водой, или просто приложить смоченный чем-нибудь кусок материи к ее ноздрям, из-за чего у нее потом долгое время будет дико болеть голова. Нет. Нет. Помимо этого – исследовать ее, голую, прикладываться губами, носом и пальцами – безусловно, приятно, но дальше-то что? Воспользоваться. То бишь, если честно – изнасиловать. Не говори глупости, друг мой.
Он разделся, почистил зубы, и после тщательной инспекции одежды Гвен, каждый предмет по отдельности, уснул в единственном в номере кресле, вытянув поперек комнаты ноги.
Гвен проснулась через четыре часа и уставилась сонно на человека в кресле, со стоячим членом на виду.
– Эй! – сказала она. Затем повторила, громче. Вылезла из постели и, чуть поколебавшись, тронула Лероя за плечо.
– Ммм? Что? – спросил он.
– Я думала, вы будете следить, нет ли опасности, а не спать, – сказала она с трудом, сонная.
– Я слежу, – парировал он. – Все это время я держал уши открытыми.
– Вы голый.
– Я всегда сплю голый. Прошу прощения. Вас это беспокоит?
– По-моему, вы сумасшедший.
– Хорошо.
– Я хочу кофе.
– До завтра нельзя подождать?
– Нет. Хочу сейчас. И хочу выйти на улицу.
Лерой встал, рыча. Гвен опасливо отступила.
– Что это вам не спится? – неодобрительно сказал он, ища трусы. – Почти одиннадцать часов по местному времени. Кофе … Кофе она хочет! … Где мои джинсы? А, вот они. Хорошо, будем пить ебаный кофе, раз вы настаиваете. Мне сюда его принести, или вы спуститесь со мной? Вы нисколько не изменились. Еще в школе были не в меру требовательны.
– Что? – она нахмурилась.
– Да так, ничего. Я знаю о вас больше, чем вы думаете. Жил-был такой парень, звали его Арчи.
– Как, простите?
Порассматривав рубашку, он подозрительно понюхал ее, прежде чем надеть.
– Вы с ним спали в колледже. Он был на последнем курсе, а вы на втором. У него еще безумная такая стрижка была, как будто он обиженный дикобраз.
– Откуда вам это известно? Кто вам сказал?
– Гейл.
– Гейл ничего не знает о моих университетских годах, маньяк!
– Почему вы не одеваетесь?
Она окончательно проснулась. Глаза ее горели. Она топнула ногой.
– Хорошо, – сказала она. Пройдя к двери, она положила руку на бронзовую ручку и остановилась. – Я…
– Да идите же! Ну и дела! – сказал он. – Никто вас там не ждет, по крайней мере сейчас. Но все-таки попытайтесь одеться быстро.
Она сверкнула глазами. И вышла. Дверь в ее номер открылась и закрылась. Почти сразу раздался ее отчаянный крик.
Лерой вылетел из номера и пинком распахнул дверь в следующий, готовый бросится на того, кто смеет обижать Гвен, кто бы он ни был.
– Черт, – сказала Гвен. – Это занавеска. Я думала там стоит кто-то. Не знаю. Вон, посмотрите на очертания.
– Очертания в точности совпадают с очертаниями стандартной занавески на французском окне, – сообщил Лерой.
– Но силуэт…
– Одевайтесь. Сейчас же. Я тут посижу и посмотрю задумчиво в окно, как Наполеон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
