— Я забыл тебе сказать: когда-то он уже сослужил мне ценную службу. Помнишь, я собрался в поход на север против Агвизеля и все не мог придумать, как бы мне разделаться с этим подлым шакалом и не навлечь на себя месть Тидваля и Уриена? Так вот, об этом, должно быть, говорили в народе, и вскоре я получил известие от этого же самого раба. Он свидетельствовал о злодействах, которые наблюдал, находясь на службе у Агвизеля. Агвизель совершил насилие над юным пажом, одним из младших сыновей Тидваля, и затем убил его. Кассо объяснил, где найти зарытое тело. И оно было найдено, а заодно и другое тело. Мальчик принял смерть именно так, как о том свидетельствовал Кассо.
— А потом Агвизель, — сухо добавил я, — вырезал языки у рабов, которые при этом присутствовали.
— Значит, он — немой? Наверное, именно поэтому люди не стеснялись разговаривать в его присутствии. Дорогую же цену заплатил Агвизель за то, что не дал себе труда узнать, владеет ли его раб грамотой.
— Он и не владел. Когда я знал его в Дунпелдире, он был нем и совершенно беспомощен. Это я в награду за одну услугу — а вернее, просто так, по наитию свыше, — позаботился о том, чтобы его научили грамоте.
Артур с улыбкой приветственно поднял ко мне свой кубок.
— И это я назвал чистой случайностью? Следовало мне помнить, с кем я разговариваю. Разумеется, после того дела с Агвизелем я наградил Кассо и назначил ему, куда посылать сведения в дальнейшем. И раза два от него поступали кое-какие известия. Но это важное письмо он прислал прямо мне.
Мы еще потолковали немного о прошлом, но затем я возвратился к делам насущным:
— Как же ты предполагаешь обойтись с Моргаузой?
— Это я решу по возвращении и с твоей помощью. Пока же пошлю распоряжение, чтобы ее содержали под охраной в обители монахинь в Эймсбери. А мальчики будут находиться при мне, я велю к Рождеству доставить их в Каэрлеон на празднества. С сыновьями Лога трудностей не будет, они еще достаточно юны, чтобы радоваться прелестям придворной жизни, и достаточно взрослы, чтобы обходиться без материнской опеки. Что же до Мордреда, то он сам изберет свою судьбу — ему будут предоставлены те же возможности, что и братьям.
Я промолчал. В тишине вдруг громко замурлыкал кот у очага, потом смолк, широко зевнул и снова погрузился в сон.
— А что же ты хочешь, — продолжал Артур. — Он теперь под моим покровительством, и если раньше мне, пожалуй, еще и можно было убить его, то уж теперь жизнь его в безопасности. Впрочем, у меня не было времени основательно все обдумать, мы еще успеем с тобой обсудить, как с ним обойтись. Но мое мнение, что, коль скоро ребенок избежал гибели при бойне, учиненной Лотом, пусть лучше живет у меня и растет под моим присмотром, а не где-то в темном углу на краю королевства, что чревато, быть может, грозной опасностью. Ты согласен?
— Да. Согласен.
— Вот видишь. Если я приближу его к себе и признаю его наследственное право, о чем он, наверное, и мечтать не смел…
— Да, едва ли ему это могло прийти в голову. Я думаю, мать не открыла ему, кто он.
— Вот как? В таком случае я сам ему открою. Так даже лучше. Он поймет, что я делаю это по своей воле, а не по необходимости. Мерлин, все может обернуться к лучшему! Мы с тобой оба знаем, каково это — жить безотчим сиротой, а потом вдруг в один прекрасный день узнать, что в твоих жилах течет кровь Амброзия. Да и как я могу еще раз взять на себя грех и опять пожелать смерти собственному сыну? И один-то раз такую мысль нельзя было допустить. Видит бог, я дорого за нее поплатился.
Он отвернулся и снова вперил взгляд в пламя. В углу его рта пролегла горестная складка. Помолчав, он вздернул плечо.
— Ты спрашивал про Калибурн. Дело было так: моя сестра Моргана завела любовника, это был один из моих рыцарей по имени Акколон, доблестный боец и достойный муж, однако из таких, кто не в силах отказать женщине. Когда король Урбген приезжал сюда со своей королевой, ей приглянулся Акколон, и скоро уже он, точно жалкий пес, пресмыкался у ее ног. Собираясь сюда, она заказала одному кузнецу у себя в королевстве выковать ей меч, по виду во всем подобный Калибурну, а в Камелоте заставила Акколона произвести подмену. Должно быть, она рассчитывала, что в мирные времена обман будет обнаружен не сразу и она успеет снова убраться к себе на север. Не знаю, какими милостями вознаградила она Акколона, знаю только, что, когда она и Урбген пустились в обратный путь, Акколон испросил дозволения и отправился вместе с ними.
— Но для чего она подменила меч?
Он бросил на меня быстрый изумленный взгляд, ведь я нечасто задавал такие вопросы.
— Причина все та же, — ответил он, — Стремление к власти. Забрала в голову посадить своего мужа на верховный британский трон и самой стать верховной королевой. А уж что там она посулила Акколону, мне не известно. Знаю только, что пришлось ему поплатиться головой. По справедливости надо было и ей заплатить ту же цену, но у меня не было прямых доказательств, и к тому же она — супруга Урбгена. Что она моя сестра, это бы ее не спасло, но Урбгену о ее предательстве ничего не было известно, а я не могу допустить, чтобы он очутился в стане моих врагов.
— На что же она рассчитывала?
— Тебя уже не было. Должно быть, она заранее узнала от Моргаузы о твоем тяжелом недуге и готовилась к мигу своего торжества. Она полагала, что люди пойдут за всяким, кто подымет меч Калибурн, вот и вознамерилась вложить его в руку короля Регеда… Перед тем, конечно, надо было убить меня. Акколон приложил к этому старания — затеял со мной ссору, и мы вышли на поединок. А меч у меня был подмененный, сталь хрупкая, как стекло, я лишь только взмахнул им в воздухе, как сразу понял, что дело нечисто, но было уже поздно. Мы скрестили мечи, и мой сразу же обломился по самую рукоять.
— И что же?
— Бедуир и другие кричали: «Измена!» — но мне и так было ясно, что без измены здесь не обошлось, довольно было взглянуть Акколону в лицо. Его-то меч был цел, а мой сломан, но рыцарь Акколон испытывал страх. Я швырнул обломанную рукоять ему в лицо и убил его ударом кинжала. По-моему, он не сопротивлялся. Может быть, он все-таки был честный человек. Хотелось бы верить, что так.
— Ну а настоящий меч? Как ты его нашел?
— С помощью Нимуэ. Это она открыла мне, как было дело. Помнишь, в Яблоневом саду она когда-то предостерегла меня против Морганы и говорила о мече?
— Да. Но я думал, она имела в виду Моргаузу.
— Я тоже. Однако она не ошиблась. Все время, пока Моргана была при дворе, Нимуэ не отходила от нее ни на шаг. Я еще диву давался: почему? Ведь видно было с одного взгляда, что они не питают друг к дружке нежных чувств. — Артур сокрушенно усмехнулся. — Признаюсь, я думал, это женская ревность… Гвиневеру она тоже как будто бы недолюбливает… Но относительно Морганы она оказалась права. Ведьма Моргауза развратила сестру еще в детстве. Как удалось Нимуэ вернуть Калибурн, я не знаю. Она прислала его из Регеда под охраной вооруженного отряда. Саму же ее я с тех пор не видел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
