Щупальца медленно, но неотвратимо тащили человека к сочащейся слизью пасти. Ветки гнулись как резиновые, но добычу держали крепко. Он уже не кричал и не сопротивлялся, его почти не было видно, настолько он был опутан хищными щупальцами.
Я застыл, завороженный жутким зрелищем. До пасти осталось совсем чуть-чуть. Внезапно я отвлекся от созерцания омерзительно капающей слизью пасти и встретился взглядом с жертвой. Он смотрел на меня, и его глаза были полны боли и отчаяния, и такой пробирающей до костей смертельной тоски, что я очнулся от животного ужаса, переполнившего меня в последние минуты. Как это ни странно, меня затопило острое чувство жалости. Никто, пусть даже он собирался продать меня врагам, не должен умирать такой смертью.
– Убей меня, – одними губами прошептал несчастный, но я отчетливо его услышал. А он, видя, что я не двигаюсь с места, добавил. – Пожалуйста!
Покрепче зажав в руке кликасу, я медленно поднялся.
– Куда??? – мысленный вопль кота оглушил, но не поколебал моей решимости. Я видел перед собой глаза полные смертельной тоски и боли. Загипнотизированный этим взглядом, я шагнул вперед полный решимости если не спасти, так избавить от мучений.
– Дурак! – последнее что я услышал, перед тем, как это случилось. Голова будто взорвалась бликующим фонтаном разноцветных конфетти. Разум осыпался тысячью осколков и влажная темнота, застилая глаза, хлынула внутрь меня и заполнила всего без остатка. Что-то огромное, живое и всемогущее прошло сквозь меня, поглотило и растворило в себе без остатка. Мир вокруг на мгновение замер. А потом я понял, что все изменилось.
Странное чувство! Мое сознание словно раздвоилось. Одной, какой-то крошечной частью я остался самим собой. Вот он я – застыл как дурак в нескольких шагах от ликующей в предвкушении насыщения сарацении. Но странно, почему я вижу себя со стороны? Стоп! Я стал не только собой. Откуда я знаю, что чувствует прожорливая сарацения? Как такое может быть? Часть меня растворилась в окружающем мире. Я стал всем вокруг. Я был травой под ногами: каждой травинкой, цветком, стебельком, ощущал, как постанывая приминаются былинки, по которым волокут добычу тяжелые щупальца. Я был лесом вокруг и мог почувствовать каждую веточку, каждый листок на любом дереве. Я ощущал, как в норах под корнями шевелятся просыпающиеся на заре грызуны. Я был даже землей под ногами, огромной, древней, бесконечной, теплой и живой снаружи, кипящей, огненно-пульсирующей внутри. Я попытался сосредоточиться на своих ощущениях, оценить как далеко простирается мое сознание. Новые необыкновенные ощущения захлестывали меня, уносили все дальше в неизведанное. Но что-то меня назойливо отвлекало, не давало полностью раствориться в огромном новом существе, которым я стал.
Я попытался пошевелиться. Странное ощущение. Не могу сообразить, кто я сейчас. Немного испугался – вдруг не смогу найти себя среди миллиардов других себя. Сосредоточился. Вот же я, замер на том же месте. Среди сонной размеренности вокруг что-то явно происходит. Попытавшись сконцентрировать все свое внимание на том, что происходило в непосредственной близости от меня, я почувствовал, как тяжело вздыхая приминается трава, со стонами ломаются стебли цветов, вот словно лопнули две тончайшие струны – под навалившейся тяжестью прервались жизни двух заспавшихся в цветке бабочек. Раздавленные ягоды, умирая, исходили тягучим ароматным соком, словно кровью. Но нет, беспокойство исходило не от них. Что же это такое?! Сконцентрировался, нашел причину самых сильных эмоций поблизости. Сарацения! Сарацения, затягивающая в пасть законную добычу. Почувствовав ее голод, ее нечеловеческое, но естественное как мир желание насытиться, втянуть в себя пищу и растворить ее, распределить ее силу, мощь и питательную энергию в себе, я чуть было не забылся, настолько велико стало мое желание слопать, заглотить все еще бьющуюся у меня в щупальцах добычу.
Но та частичка, что все еще оставалась мной, Эвором Неверр`аллом, мелким жалким человечком в огромном необъятном мире, смогла заткнуть природный голод растения. Я с трудом смог преодолеть себя, свой голод и огромным усилием воли разжал ветки-щупальца и через силу вытолкнул наполовину уже втянутую добычу из себя. Да так, что человек пролетел с пяток ярдов, врезался в ствол раскидистого дуба и шмякнулся на землю.
Так чуднО. Я мог видеть все как будто с нескольких сторон. Вот я-Сарацения, воя от обиды и неудовлетворенного голода, выплевываю из себя добычу, вот я-дуб принимаю на себя удар человека, врезавшегося в меня со скоростью пушечного ядра, вот он, обдирая кору, скатывается на меня-землю, приминая и ломая траву, давя и распугивая букашек.
Внезапно все затихло. Я больше не чувствовал ничего. Тихо стало словно в могиле. Я не сразу понял что произошло. НЕЧТО, секунду назад заполнявшее меня – ушло. Я попытался удержать ЭТО в себе. Но куда там! Могучую древнюю силу, словно выдуло из меня. Я снова стал только собой.
В уши словно ваты натолкали, в голове звенело, в первый момент показалось, что я перестал видеть, слышать, чувствовать. Ослеп и оглох! Потерял все былые ощущения. В ужасе я осел на землю. И только тут сообразил, что все-таки могу видеть и слышать, но какие это были убогие чувства по сравнению с тем, что переполняло меня секунду назад! В изнеможении я зарылся пальцами во влажную от росы траву. Все осталось по-прежнему, я стал самим собой. Скорченным на земле, жалким человечком на огромной твердыне мира.
Хрипя и стеная, как раненый слон, я поднялся на четвереньки и огляделся. Кристобаль как был со вздыбленной помятой шерстью, так и застыл, забыв обо всем на свете, переводил круглые как плошки глаза с меня на сарацению, на валяющегося под деревом человека и обратно. Вид у кота был на редкость глупым. Он с трудом оторвал взгляд от человека, лежащего сейчас в ярде от него и изумленно посмотрел на меня.
Как раз успел к тому моменту как меня накрыло. Видно, слишком сильно я вторгся куда-то в неизведанное, и это не прошло бесследно. И теперь наступила реакция. Для начала меня основательно вывернуло наизнанку. Я только и успел, что на карачках сунуться мордой куда-то в траву, корчась в надрывных судорогах. Мир плыл перед глазами, качался и кружился. Меня бросало то в обжигающий жар, то в ледяной холод, я катался по земле, тщетно пытаясь найти положение, в котором мне станет хоть капельку легче.
Не знаю сколько длился этот кошмар, но вдруг быстро, почти так же быстро как и началось, наваждение закончилось и мне значительно полегчало. Правда, теперь по всему телу разлилась противная липкая слабость, какая бывает после тяжелой болезни. Меня знобило и подташнивало, но в целом, я быстро приходил в себя. Какая ерунда слабость и тошнота, в сравнении с тем, как мне было паршиво еще пару секунд назад, теперешнее состоянии можно смело назвать приятной безболезненной негой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
