На Вияну недовольно замахали руками, обозвав ее пессимисткой и обвинив в отсутствии женственности, и вернулись к прерванному разговору.
Она же, вздохнув, подошла к окну и посмотрела на сверкающий всеми цветами радуги щит.
— Их там уже четыре, — тихо и обеспокоено сказала Радда.
Вияна только пожала плечами. Сделать она все равно ничего не могла, только смотреть на небо и ждать, что кто-то другой сделает до того, как чудовища прорвут защиту. Она ведь училась в школе магии и в отличие от невинных и милых девиц понимала, что любую защиту можно продавить, главное приложить достаточно усилий.
О том, что щит рано или поздно продавят, даже если он создан кем-то древним и великим, кроме Вияны знали и другие люди. В первую очередь новый главный придворный маг, хотя был молод, неопытен и назначен на должность за то, что был племянником адмирала Будиви, сумевшего собрать под свою руку лучшие корабли империи. Ну, он так считал.
Правда, что с этим знанием делать, молодой придворный маг не представлял и не придумал ничего лучше, чем пойти с ним к дяде, безвылазно сидевшего во дворце и обраставшго новыми связями, взамен тех, которые оборвались из-за внезапных смертей.
Дядя, выслушал обеспокоенного племянника, посмотрел в окно и, поняв, что не желает на собственной шкуре проверять, что станут делать чудовища, прорвавшись сквозь щит, велел племяннику пойти и посоветоваться со старшими коллегами. А на лепет о том, что с коллегами во дворце уже советовался и все сошлись на том, что что-то мог знать только бывший главный придворный маг, потому что у него было множество странных книг, не обратил ни малейшего внимания.
Пришлось бедному Пелету ночью идти в город и пытаться советоваться там. Но, как он и подозревал, это ничего не дало. Маги до сих пор даже не верили в существование каких-то там демонов, из-за которых острова добровольно шли под руку к первому императору. Собственно, они даже не знали о существовании столь прочной защиты у столицы и не предполагали, что она может развернуться, отреагировав на неведомое чудовище.
Обогатившись этим великим знанием, Пелет опять пошел к дяде. Но, наверное, так бы ничего не добился от него, больше озабоченного тем, с кем завтра вести переговоры, и отчего-то уверенного, что чудовища как пришли, так и уйдут, если бы ближе к полудню следующего дня одной из шести на тот момент клякс не надоело биться об щит. Она собралась в шар, потом отрастила себе лапы и страхолюдную голову, став похожей на карикатурного пса, и в таком виде спрыгнула в порт, не защищенный куполом.
И адмирал Будиви наконец-то заинтересовался происходящим, оторвавшись от дамы, которую пытался уговорить повлиять на упрямого мужа, не желавшего идти под руку адмиралу. Сложно не заинтересоваться, когда десять лучших кораблей твоего флота, стоявших так, чтобы можно было ими любоваться из окна гостиной, мгновенно превращаются в щепки, перемешанные с темной, пузырящейся массой. Судорожно дергавшейся, словно пытаясь заглотить людей и деревянные обломки разом, но давясь, и вынуждено изрыгая их обратно, чтобы предпринять следующую попытку.
Корабли, стоявшие на рейде, видя такое дело, шустро уходили подальше. На тех, что находились в порту, бегали в панике люди, не зная, что будет лучше — остаться на месте, чтобы очередная клякса свалилась уже на них, или попытаться уйти, мимо жрущего корабли адмирала Будиви чудовища.
Не поддававшаяся уговорам дама тоже подошла к окну, полюбовалась пейзажем, покрутила на запястье эмалевый браслет и задумчиво произнесла:
— Странный выбор жертв. Там же были корабли поближе. Может оно бросилось на этот десяток именно из-за того, что он был лучше всех защищен магией? Даже я ее чувствовала, хотя дар у меня слабенький.
Адмирал наградил ее убийственным взглядом.
— Что же, похоже, вам сейчас не до меня, — сказала она невозмутимо. — Эх, а обещали романтику. Мужчины.
Высказавшись, она ушла, даже прощаться не стала. И дверью хлопнула весьма невежливо. Чего адмирал даже не заметил. В нем бурлила и кипела злость. Злость на чудище. На мага, который ставил лучшую защиту на корабли, и которая в итоге стала причиной нападения на них, судя по всему. На племянника, который со вчерашнего вечера носится с этими чудищами и до сих пор ничего не сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И Будиви совсем забыл, что племянника назначали потому, что он умеет создавать красивые иллюзии, сумеет устроить праздник, если понадобится, и не будет путаться под ногами, когда не надо. Сильные маги Будиви, да и не ему одному, во дворце были не нужны. По крайней мере, на должностях наделенных властью. А так, для самих себя, можно было и нанять. Хорошо же иметь под рукой профессионала, который служит только тебе.
А теперь адмирал лишился лучших своих кораблей. Которые должны были стоять и убеждать всех в его силе. Намекать, что остальной флот не хуже. Что Будиви следует бояться и уважать. Предлагать ему лучшее и уговаривать себе помочь, намекая на взаимную выгоду.
А тут такое.
И племянник, которого облагодетельствовали должностью, о которой мечтали все маги королевства, ничего не делает.
Бесполезный щенок!
Наконец, выругавшись, помянув влюбчивую матушку племянника, а заодно и сбежавшего Мирака, бросившего столицу на разных молокососов, адмирал Будиви принял решение и пошел собирать всех тех, с кем успел о чем-то договориться. Потому что от ломающих корабли чудовищ следовало избавиться. Мало ли что они решат сломать в следующий раз. Да и если все получиться, на этом можно будет выгодно сыграть. Адмирал был уверен. Хотя понятия не имел, как таких чудовищ убивают или хотя бы прогоняют.
Практически в то же время еще несколько человек собирали свои компании, собираясь решить ту же проблему, не представляя как, но мечтая о выгодах.
И только один сидящий под защитой от смерти Гальшан со-Яруна, которому уже доложили последние новости, подумал, что в этой ситуации неплохо было бы предложить свою помощь императору Ромулу. А потом можно было бы потихоньку увеличить свое влияние, стать правой рукой и счастливо править империей из тени увенчанного властью мальчишки. Но, к сожалению, в данный момент Гальшану предложить было уже практически нечего. Разве что свой опыт и умение управлять людьми, морочить им головы, заставлять себе верить и служить…
— А ведь это не так и мало, — задумчиво сказал со-Яруна. — Вряд ли ему кто-то предложит больше. И можно будет что-то выторговать для семьи, взамен на помощь в удержании трона.
Гальшан потер подбородок, позвонил в колокольчик и, дождавшись верного слугу, потребовал бумагу и письменные принадлежности. Он решил сочинить письмо.
Лиин, держась за руку Юмила, наблюдала за ритуалом, который проводили в круглом зале, пустом и гулком.
Находился зал в школе для огненных магов. Где-то глубоко в ее недрах, потому что кроме овальной застекленной дыры в куполе, других окон в нем не было. Зато в этот зал вели аж пять дверей. Купол поддерживался колонами, стоявшими попарно у каждой из них. А между колонами и дверьми, под самым потолком были обзорные, ученические, как сказала Мелана, балконы, на которые можно было попасть, пройдя по сложной системе переходов и лестниц. С ловушками, как намекнула все та же Мелана. Впрочем, в коридорах, которые вели в этот зал, тоже были ловушки. Не смертельные, а так, чтобы задержать, а то и усыпить излишне любопытных детей, способных сбить какие-то настройки.
Магический круг, собравшийся внизу, стоял неподвижно. Узнать людей не получалось, они все были в темно-синих плащах с глубокими капюшонами. Юмил сказал, что это нужно для того, чтобы боковое зрение не отвлекало от плетения общего узора. На белом овальном камне, похожем на жертвенник, к которому маги стояли лицом, лежала россыпь обыкновенных серых камешков, собранных на берегу моря.
И, если просто смотреть, казалось, что ничего не происходит. А вот если смотреть на формирующееся плетение, то сразу становилась заметной и резонирующая барабаном защита, и тонкие нити силы, постепенно оплетающие серые камешки и впитывающиеся в них, и отблески дара, колышущиеся языками над магами в такт барабану-защите. А еще чувствовалась, как закручивается и постепенно сжимается невидимая пружина, очень мощная. И если круг магов ее не удержит, то она снесет и их, и балконы с наблюдателями, которым вменялось что-то понять и чему-то научиться, и купол.
