И, если честно, Лиин было жутковато. И при этом она смотрела с жадностью, пытаясь разобраться в сложном плетении взаимодействующих магов, едва не приплясывала от нетерпения и понимала, что задаст целую тысячу вопросов. Всем, кого поймает. Сначала Юмилу, потом Мелане, потом Микалу, который наверняка поймет больше, чем сама Лиин, потом наверняка и Валаду, затеявшему этот странный ритуал.
А закончилось все совсем неожиданно. Барабан-защита застыл, словно онемел. Огромное плетение, раскинувшееся на пол зала, разлетелось серыми бабочками и истаяло. Пружина просто развернулась, превратившись в полосу, и словно нырнула в белый камень-жертвенник. А сила, коконами оплетающая серые камешки, уплотнилась, истончилась и стала похожа на тоненькую кожицу, от которой веяло мощью и могуществом.
— Вот так и создаются «древние артефакты», — проворчал Юмил.
А Лиин только кивнула, понимая, что теперь вопросов у нее еще больше.
Как превращали «древние артефакты» в мелких коричневых пичуг непонятного вида, Лиин не видела. Она в то время как раз спускалась по многочисленным лестницам с балкона. Зато за тем, как их отпускали, шепча имя адресата, вплетая его образ в направляющую нить к столице, понаблюдала.
— А кто-то другой их поймать не может? — спросила Лиин.
От птичек все так же несло мощью, и девушка понимала, что любопытные маги мимо такого не пройдут.
— Не смогут. Разве что эти птички сами в море упадут или их демоны сожрут. А так, в руки они не дадутся, ту же ловчую сеть поглотят. Так что хоть часть, но долетит, — уверенно сказал Юмил.
— Ага, — задумчиво отозвалась Лиин. — А император Ромул откуда узнает, что это за птички и для чего они нужны?
— А ему я скажу, — ворчливо произнес почти невидимый при дневном свете Мален. — Вот сейчас немного подпитаюсь силой и отправлюсь. Заодно посмотрю, что там во дворце происходит, пока птички не долетели. Понаблюдаю за жизнью моих бывших подданных. Одного хитроумного советника навещу, а то ему там, наверное, скучно сидеть в защитном круге. Да, так и сделаю.
Лиин почему-то улыбнулась и посмотрела на небо, в котором давно растворились мелкие пичуги. И представила, как они летят дальше. Слишком быстро для обыкновенных птиц, потому что спешат. Но это и не важно. Кто их там заметит? И птицы действительно летели. Над спокойным морем и над чужими островами. Над поднявшимися волнами и над рыбацкой лодкой, спешащей вернуться на остров с уловом. Пролетели стрелами шторм, потом опять тихие воды, а потом пролетели над кораблем, на палубе которого стояли две молодые женщины, обе светловолосы и задумчивы.
Женщины птиц, сотворенных из камешков, не рассмотрели, но обе повернули головы в их сторону, потому что почувствовали пронесшуюся в небе большую силу. Потом та, что была ниже и чья красота была теплее, зябко повела плечами, и посмотрела на далекое марево щита, прикрывавшего корабли сопровождения.
— Не понимаю, — сказала тихо. — Зачем их прятать, если даже я все равно вижу, что там что-то есть.
Та, что была выше, холоднее и величественнее, улыбнулась и покачала головой.
— Видишь ты только потому, что в тебе тоже есть сила. Даже если не обнаружили стихийный дар, ты все равно маг, хоть и своеобразный. Откуда-то же твои видения будущего берутся, — объяснила спокойно. — А возможно, если тебя поучить, то и с какими-то простенькими плетениями сможешь работать. Сила — всегда сила, какое бы у нее ни было направление.
Маялина вздохнула, погладила теплую доску борта и все-таки задала следующий вопрос:
— Но, если их видят маги, зачем прятать?
— Вот глупышка, — беззлобно и необидно сказала Сорра. — На чужих кораблях может и не быть магов. А если и есть, то что они там рассмотрят? Увидят, что кто-то что-то прячет. А кто и что, не поймут. И сколько там кораблей на самом деле, не узнают. А это уже преимущество, большое.
Маялина только вздохнула, но решила, что, наверное, муж Фиалки лучше разбирается в том, как маскировать охрану жены. Он ее любит. Маялина видела, как он на нее смотрел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А сама Фиалка только ворчит. Глупая.
Глава 10
Блеф, сражение и благородное искусство шантажа
Люди, которых собрал адмирал Будиви, в отличие от других групп, долго не заседали и виноватого нашли быстро. Этот виноватый у них сразу же стал тем самым человеком, которому теперь ситуацию и исправлять. Некоторые горячие головы даже стали требовать его наказать за нерасторопность, но остальные решили, что это уже будет несколько слишком.
Подогрев свою решительность вдохновенными речами об обленившейся молодежи, причиненном ущербе и спасении столицы, а заодно, и империи, компания почти в полном составе отправилась взывать, требовать и угрожать. И даже дошла, не встретив ни единого препятствия на пути. Стражники то ли решили, что так оно и надо, то ли не захотели вмешиваться в дела делящих власть придворных. А дверь кабинета, в котором Ромул слушал новости, принесенные Меженом, попутно играя с ним в карты, заперта не была. И на компанию, ввалившуюся без стука и проигнорировавшую вскинувшегося помощника, сортировавшего документы, Ромул посмотрел больше со скукой, чем с удивлением. Если честно, он скорее бы удивился, если бы никто не пришел.
Приветствовать эту компанию Ромул не стал, просто отложил карты и посмотрел на них с интересом. А компания, видимо, наконец, вспомнила, что он здесь все еще император, а они все-таки благородные мужи и вести себя как торговки, решившие отомстить толстому стражнику за сожранную его лошадью морковку, не должны.
— Что-то случилось? — спросил Ромул, когда молчание затянулось, а компания стала несмело переступать с ноги на ногу, пихаться локтями и корчить странные рожи друг другу.
Откуда-то из глубины толпы, так и не осмелившейся отойти от двери, вытолкали немолодого и хромого мужчину. Ромул, точно его уже видел во дворце, но кто он такой, не помнил. А представляться он почему-то не стал. Вместо этого визгливо воскликнул:
— Мы требуем!
— Да? — Ромул удивленно приподнял бровь, посмотрел на Межена, на что он только пожал плечами, и задал вполне логичный вопрос: — Что вы требуете?
Парламентер потоптался, видимо, пытаясь собраться с мыслями, а из толпы на него нетерпеливо зашипели.
— Мы требуем, чтобы вы убрали чудовищ! — наконец нашелся со словами мужчина.
— О, — только и сказал Ромул. Получилось у него совершенно равнодушно. — Я их туда не ставил и убрать вряд ли смогу.
— Это ваша обязанность!
— Правда? — искренне удивился Ромул. — А мне казалось, что обязанность сражаться с угрозой дворцу и городу возложена на стражу, воинов, некоторых магов… У нас там даже чей-то флот перед дворцом маячил, вот пускай тоже поучаствует.
— Нет тех кораблей больше, — печально проворчал кто-то в толпе.
— Вы должны их вдохновить и… — опять собрался с мыслями парламентер.
— Я их вдохновлю, — спокойно пообещал Ромул. — Мне для этого даже выходить во двор не обязательно. Могу с балкона всех благословить.
Парламентер задумался, а толпа зашепталась.
— Но вы должны личным примером! — яростно воскликнул кто-то.
— Разве? — удивился Ромул.
— Если вы не желаете исполнять свои обязанности, зачем нам такой император? — с угрозой спросил адмирал Будиви, растеряв остатки терпения.
— А действительно, зачем вам император? — задумчиво спросил Ромул. — Вероятно, для того, чтобы скормить чудовищам. Я ведь правильно вас понимаю, вы уверены, что я должен в одиночку на них наброситься с мечом в руках, и надеяться, что за мной кто-то последует. А вы в это время попрячетесь как крысы по норам и будете ждать, чем все закончится. Так вот, не хочу вас огорчать… хотя о чем это я? Конечно же хочу! Вот и огорчаю: в тот момент, когда я умру, щит, удерживающий этих чудовищ вдали от города и дворца, исчезнет. И не думаю, что после этого голодные чудовища не найдут попрятавшихся во дворце крыс.
