– Выпьешь чего-нибудь? – предложил Донник, идя к бару.
– Ну, пива я не прочь хлебнуть.
– Так, посмотрим, что у нас тут есть.
Донник уставился на выпивку. Те, кто бывал за границей, знают, что спиртным в баре номера не стоит пользоваться, иначе придется платить бешеные деньги. Спиртное в гостинице не входит в счет, за него клиент платит отдельно, а в городе оно в два, а то и в три раза дешевле. Вряд ли и Донник пользовался сервисом, а о его жадности среди танцоров легенды ходили, но Севу он решил угостить. Пива в баре не было, зато вина, виски, водки – полно.
– К сожалению… – виновато улыбнулся Донник, но тут его осенило. – Знаешь, я тоже не прочь выпить пива. Я сбегаю, а то ты весь мокрый, даже волосы…
– Ага, – радостно согласился Сева. – Я во время вашего отсутствия повторю сам. Денег дать?
– М… давай, – одумался Боря, побежденный жадностью.
Сева дал ему турецкие лиры, Донник ушел, насвистывая лирическую мелодию. Послушав шаги за дверью, Всеволод решил, что времени не так уж много, потому сразу ринулся делать обыск в номере. Трудно сказать, что именно он искал, но искал. Обшарил карманы рубашек и брюк, перерыл шмотки в чемодане и сумке, пересмотрел полки в шкафу, под подушку заглянул. В пиджаке нашел записную книжку, листал ее у двери, прислушиваясь к шагам в коридоре. Дошел до записей под названием «Краснодар». Так, это, пожалуй, пригодится. Телефонов много. Кинулся к своей сумке, нашел ручку и… ни клочка бумаги! Придется учить наизусть. Шевеля губами после каждого номера и закрывая глаза, чтобы запомнить строй цифр, он по три раза повторял телефоны… Шаги! Донник! Сева метнулся к пиджаку, небрежно висевшему на спинке кресла, и сунул записную книжку в карман. Отскочить не успел – дверь открылась, но Всеволод не растерялся, уперся руками в кресло и нарочито тяжело задышал, мол, только-только закончил повторять па.
– Ну, на сегодня хватит мучений, – сказал вошедший Донник. – Держи пиво.
Сева поймал банку, упал в кресло и с наслаждением приложился к отверстию, проливая холодные капли на грудь. Донник тоже пил, но не с таким удовольствием, как Сева, который, оторвавшись от банки, попросил лист бумаги.
– Лист? Зачем? – Все-то нужно знать Доннику.
– Да так… – сыграл смущение Сева. – Я иногда… стихи пописываю.
– Да? – приятно удивился Донник. – Почитай мне свои стихи.
– Не, не, не! – запротестовал Всеволод. – Я их никому не читал. Стесняюсь.
Донник уговаривал, а молодой танцор категорически отказывался, повторяя и повторяя про себя номера телефонов, ибо боялся забыть цифры. Донник все же достал из сумки маленькую тетрадку, вырвал лист. Сева схватил лист и лихорадочно записал телефоны, при том не стеснялся закатывать глаза к потолку, хмурить лоб. Делал это не нарочно, а действительно вспоминал цифры, чем дополнительно убедил Донника: муза посетила. Когда Сева закончил писать и, аккуратно сложив листок, убрал его в нагрудный карман рубашки, Боря, наблюдавший за ним, вдруг томно вздохнул:
– По-настоящему талантливый человек талантлив во всем. Мне стихи никогда не давались, хотя я и пытался их писать.
– У меня есть к вам просьба, – сказал Сева. – Не могли бы вы научить меня ставить танцы? В будущем я планирую стать балетмейстером-постановщиком.
– Понимаешь, балетмейстерами рождаются. Но я готов поделиться опытом. Ты тоже хочешь возить группы, признайся?
– Ну… – улыбнулся Сева. – Хотелось бы… в будущем.
– А тебя не смущает консумация? Видел, сколько из-за нее проблем? И это пока семечки, к концу все озвереют.
– Консумация меня не смущает, – заверил Сева. – Деньги не пахнут. А я хочу много зарабатывать и ездить за границу. Мне это нравится, хотя я первый раз приехал на гастроли за рубеж. Раньше все больше по нашим кабакам танцевал, а это куда хуже, чем здесь. Мне плевать, что думают остальные ребята, лично я хочу денег, мне все равно, каким способом их добывать. И вы правы, что держите всех в кулаке. Дисциплина – вещь святая, я бы на вашем месте ужесточил меры. Так как, поможете?
– Что ж, тогда я предложу тебе поработать у меня репетитором. Я буду ставить номера, ты, помимо участия в них, должен знать и те, в которых не занят. Потом ты будешь отрабатывать каждый номер, добиваться синхронности, за это буду тебе платить отдельно, но пока немного. Согласен?
– Еще бы! – Сева протянул банку пива к банке Донника. – За сотрудничество?
Чокнулись, Борис продолжил наставления:
– Только учти, тебе самому надо подучиться, танцевальная школа у тебя неважная, если честно. Руки как грабли, ты плохо ими владеешь, а руки – это выразительное средство танцовщика. Потом, у тебя хромает техника вращения. Некоторые туры делаешь добротно, но слишком малое количество оборотов. Прыжки куцые. Сколько лет ты занимался танцем?
– Три года, затем был большой перерыв, потом пришлось наверстывать.
– То-то и оно! Скован. Но это поправимо. По приезде серьезно займемся школой.
– А вот скажите, Борис… (Донник всем разрешал обращаться к себе без отчества, это современно.) Скажите, если можно, как вам удалось выехать за границу? Ведь о работе за рубежом мечтают многие, а не всем это удается.
– Видишь ли, безусловно, мне помогли, – разоткровенничался тот. – Я не выезжал за рубеж долго. Есть люди, которые договариваются напрямую с боссом отеля или казино, но для этого надо выехать хоть раз за рубеж, а денег у меня не было. Приезжали делегации, моих танцоров показывали им, а в поездку с ответным визитом мой балет не брали. Ездили коллективы, руководители которых являлись родственниками городского начальства. Было обидно. А потом как-то приехали в наш город двое… скажем, менеджеров. Они занимались набором танцовщиков для работы за рубежом (Сева замер, аж дышать перестал). Я к ним обратился за содействием, показал коллектив. Они помогли. Только с условием, что от общего гонорара я должен отдать им тридцать процентов. Поэтому вы получаете немного, собственно, как и я. Вот и все.
Сева решил, что сегодня выяснять подробности не стоит, Донник может одуматься и больше никогда не пойти на откровения. Сначала надо убедить его в преданности, в преданности не на словах, а на деле. Тогда Донник посчитает его своим в доску, возможно, станет больше доверять. Распростившись, Сева пришел к себе в номер, позвонил Руслану. Когда тот ответил, выложил ему телефоны, которые успел запомнить и записать, но далеко не все. И сказал, что завел дружбу с Донником.
– Молодец, – похвалил Руслан. Он не мог говорить открыто, ведь в машине сидел Гриша. А для всех без исключения Всеволод уехал к умирающему родственнику на Сахалин. Поэтому ограничился намеком: – А где она?
– На прогулке, – ответил Сева из далекой Турции. – Но об этом потом, а сейчас я хочу сказать, что Донник знает тех людей, которые вывезли Розу и Настю в Турцию.
– Как думаешь, он в деле с ними?
– Пока не выяснил. Но постараюсь узнать.
– А у нас Дуську Акимовну кокнули. Задушили. При случае выдай информацию мэтру и посмотри, как он будет себя вести.
– Ни фига себе! – отозвался Сева. – Как думаешь, к нашему делу это имеет отношение?
– Тоже пока не знаю.
– Ладно, гуд бай.
3
– Гуд бай, – ответил Руслан, положил мобильник в карман и тронул машину с места. Они подъезжали к Краснодару.
– С кем трепался? – осведомился Гриша.
– Да так, с опером из Краснодара. Он пашет по делу об убийстве Ибрагимовых.
Четыре часа Руслан колесил по улицам города. Ах, Краснодар – столица юга! Зелень кругом, каштаны и пирамидальные тополя, роскошные особняки и хаты-мазанки… Город бурлящий, с широкими проспектами, новостройками, успевшими состариться, рекламными щитами на каждом шагу. Руслан не хотел бы жить в этом городе, где слишком много суеты. В летнее время и родной город раздражал, а уж постоянно вариться в котле, где народ чуть ли не по головам ходит, – нет. Посчитав, что к Берте Станиславовне ехать еще рано, он завернул в первое попавшееся отделение милиции и напросился позвонить. Обзванивал номера, предоставленные Севой. Разочаровался, так как это были в основном магазины – филиал магазина «Бурда», «Ткани», «Индивидуальный пошив обуви», отдел бижутерии в супермаркете. На последних двух номерах, услышав слово «магазин», Руслан прерывал связь. В списке был единственный личный номер, да и тот ответил: «Абонент временно недоступен». Однако Сева говорил, что далеко не все номера запомнил. Созвонившись с Зиминым и выяснив, что новостей нет, Руслан ушел из отделения. Перекусили с Гришей в закусочной и поехали по адресу.
Дверь открыла миловидная женщина лет сорока в фартуке, поздоровалась, прочла удостоверение и не успел Руслан слово сказать, как она первая спросила:
– Вы нашли мой паспорт?
Все. Облом. Да одного взгляда на нее достаточно для определения, что эта женщина, в фартуке и с обсыпанными мукой руками, не способна красть людей. Зато Руслан понял: мошенники действуют под чужими именами. Сей факт ухудшал положение.
